Формирование отечественной организованной преступности во второй половине XIX - начале XX века
Многие исследователи отечественной истории полагают, что организованная преступность в России появилась в XX веке, с момента начала существования советского государства, а в дореволюционное время присутствовали лишь отдельные её элементы. Однако это не совсем верное утверждение. Данное явление возникло намного раньше и почти полностью зависело от процесса изменения государственного строя и общественного уклада в стране. В свою очередь, именно организованная преступность сыграла одну из значительных ролей в нарастании социальной напряжённости в России и напрямую способствовала установлению нового порядка в государстве, где криминальные силы занимали ведущие позиции.
Под «организованной преступностью», как уже говорилось ранее, подразумевается своеобразное социально-историческое явление, в ходе которого возникают и активно действуют группы лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений. Они характеризуется наличием организатора (руководителя), распределением ролей (функций) между соучастниками или структурными подразделениями, предварительной подготовкой совершения преступления.
Организованную преступность характеризует устойчивость состава, среди ее членов вырабатываются специфические нормы поведения. В подобном явлении выделяются лидер, активисты, рядовые, четко распределяются роли при совершении преступлений, поддерживается строгая дисциплина, существует общий денежный фонд.
В научной литературе описываются основные этапы эволюции организованной преступности от малых, хаотично сложившихся преступных группировок, до организованных групп. Последним этапом данного процесса считается появление преступных организаций (сообществ) которые представляют собой объединения организованных преступных групп для совместной преступной деятельности с распределением между ними функций по совместной работе, либо реализации мер по координации, поддержанию, развитию преступной деятельности, либо созданию условий, способствующих ее осуществлению, а также объединения их организаторов (руководителей) или иных лиц в этих целях.
От организованных преступных групп преступные организации (сообщества) отличаются целым рядом особенностей. В частности, для них характерна сложная структура: организация может состоять из отдельных блоков и звеньев. Лидеры принимают меры к конспирации и контрразведывательной работе среди своих членов с целью недопущения в организацию лиц, связанных с правоохранительными органами и создающих опасность разоблачения. В преступных организациях существует жестокая дисциплина, которая поддерживается самыми суровыми методами, вплоть до убийств «провинившихся» или недостаточно надёжных соучастников.
Другим важным отличием преступных сообществ от преступных групп является наличие в их структуре так называемых «блоков защиты», состоящих из коррумпированных работников государственных и правоохранительных органов, которые используются тогда, когда преступной организации угрожает опасность разоблачения. Благодаря «блокам защиты», преступные организации получают возможность длительное время беззаконно совершать преступления, сосредотачивая в своих руках огромные денежные, средства, значительная часть которых тратится на подкуп «нужных» людей. С помощью подобных лиц преступники зачастую также проводят в свет выгодные для себя законы.
Определение преступников как неотъемлемых элементов криминальных организаций в структурах власти позволяет расценивать совершаемые указанными сообществами преступления, прежде всего, не как антизаконные деяния, а как деяния, направленные против интересов всего общества в целом.
Лидерами организованной преступности, как правило, становятся лица, обладающие опытом преступной деятельности, авторитетом и организаторскими способностями, умеющие подчинить себе окружающих. Обычно они имеют большие связи, причём не только в преступном мире, но и во властных структурах, а так же правоохранительных органах. Наличие преступного опыта позволяет им применять наиболее целесообразные в данной ситуации способы совершения преступлений.
В итоге, сложившееся в криминальной методике объединение группировок и организованных преступных сил в один вид носит в значительной степени формальный характер. С точки зрения особенностей исследования все преступные сообщества подразделяются на два типа: первый - случайные группы или группы-компании; второй - организованные группы и преступные организации (сообщества). Эти два типа резко различаются по своим криминальным характеристикам.
Для случайных групп и компаний характерно совершение в основном тех преступлений, которые могут совершать и преступники-одиночки - кражи, хулиганства, грабежи и разбойные нападения, изнасилования и т. п. Поэтому непосредственный предмет преступного посягательства здесь, как правило, тот же, что и при «одиночных» преступлениях соответствующих видов; способы совершения преступлений подобными группами тоже не имеют ярко выраженной специфики.
Иначе обстоит дело с организованными группами и преступными организациями. Иногда они имеют узкую специализацию, т. е. совершают преступления какого-либо одного вида; это характерно для воров, для мошенников определённых категорий и т. д. Однако в большинстве таких групп и во всех преступных организациях (сообществах) их члены совершают преступления разных видов (от дачи взяток государственным деятелям и подделки фальшивых документов до «заказных» убийств). Следовательно, типовой криминалистической характеристики преступлений, совершаемых организованными преступными группами и преступными сообществами, не может быть.
Организованная преступность в России прошла несколько этапов своего развития, продолжая эволюционировать и в наши дни. Но всегда периоды наивысшей её активности приходились на время кризисов в стране, разражавшихся в России довольно часто.
Наиболее остро участие отечественной организованной преступности в борьбе за власть над обществом и вовлечение отдельных его частей и индивидов в свои ряды проявилось во второй половине XIX- первой половине XX века, когда страна переживала серьёзный кризис (политический, экономический и социальный), проводя при этом важные юридические реформы. Многократное изменение Уголовных уложений, гражданских кодексов, затянувшаяся тюремная реформа, проведение ряда крупных амнистий, как для политических, так и для уголовных преступников (1904, 1913, 1917 гг.) дали возможность российскому криминалу пустить в стране глубокие корни и начать активно проводить свою политику в жизни общества.
На основании большого числа собранных материалов, и в первую очередь документов центральных и местных архивов, а также хроники событий и происшествий, опубликованных в средствах массовой информации конца XIX-начала XX века, можно проследить следующую модель зарождения и эволюции организованных преступных групп в дореволюционной России.
Во-первых, необходимо констатировать, что время зарождения отечественного криминала приходится на 70-е гг. XIX века, а период его активной деятельности падает на начало XX века вплоть до октября 1917 года включительно. Основными центрами его существования были центральные и западные регионы страны. И, несмотря на то, что к началу XX века эти центры смещаются на восток, вплоть до Сибири и Дальнего Востока, а так же на север (из-за большого числа беглых ссыльных и каторжных, осевших в основном на этих территориях), указанные выше регионы по-прежнему дают большой процент зарегистрированных организованных преступных группировок.
Во-вторых, отечественные организованные группировки развивались по двум направлениям, имея как российские, так и зарубежные корни.
Иностранное происхождение отечественного криминала объясняется ослаблением влияния государственной власти на все стороны жизни общества, повлекшие за собой либерализацию экономической ситуации в стране, позволявшей многим западным (прежде всего немецким, австрийским и скандинавским) предпринимателям укрывать здесь свои теневые доходы и сколачивать более крупный капитал в зарождавшемся в те времена в России банковском деле. Для более быстрого и результативного продвижения собственных дел им просто необходима была помощь «своих доверенных лиц», которыми в основном являлись банковские служащие. К тому же российские власти издавна поощряли деятельность иностранцев на территории своего государства, что ещё более упрощало задачу проникновения иностранного теневого капитала в страну. Необходимо также отметить, что за годы реформ в Россию прибыло большое количество авантюристов, создавших целую разветвленную сеть организованных преступных группировок, занимавшихся непосредственно мошенничеством. Например, в 70-х гг. XIX века нашумело дело некого Струсберга. Вот что об этом тогда писал известный общественный журнал «Иллюстрированная неделя»: «Некогда всесильный в германском финансовом мире, Струсберг уже в 1871 г., во время франко-прусской войны, должен был приостановить свои платежи и с тех пор запутался в делах, потеряв всякий финансовый авторитет у себя дома. Это заставило его обратиться в Россию, с которой он познакомился ещё раньше, со времени попавшей в его руки концессии на бресто-граевскую железную дорогу. Г ода два назад Струсберг в Петербурге записался даже во временную гильдию, тщетно добиваясь поставить на ноги то ту, то другую аферу. В Петербурге, однако, ему не удалось открыть себе кредит в банках, в Москве же нашёлся банк, вступивший в недавнее время в самые обширные с ним отношения и ныне, по случаю объявленной в Берлине несостоятельности этого афериста, очутившийся в самом безвыходном положении».
В результате, к моменту задержания афериста, им был сколочен капитал до 7-ми млн. рублей. Вместе со Струсбергом была «арестована группа банковских злоумышленников во главе с их директором Шумахером, сознательно тратившая крупные суммы, вверенные банку вкладчиками, которым были возвращены лишь процентные бумаги». Всё это вызвало бурю протестов и возмущений со стороны последних, о чём долго и упорно писалось во многих отечественных и зарубежных средствах массовой информации.
Постепенно подобные махинации с поддельными банковскими ценными бумагами, вкладами россиян стали совершаться отечественными преступниками, которые орудовали уже в нескольких городах страны. В 90-е гг. XIX века и в первом десятилетии XX века был совершён целый ряд подобного вида преступлений в Санкт-Петербурге, Москве, Харькове, Риге и других крупных городах России, в которых участвовали десятки человек, чётко распределивших между собой «обязанности» и «профессиональную ориентированность». Например, по каналам Департамента полиции в 1909 г. прошла информация, что «в Самаре организовалась шайка аферистов из евреев и русских, обобравших проживающих в Самаре: содержателя булочного магазина Виленской губернии Хухловича на 3 тыс. руб., мещанина Юроза на 1500 руб. и мещанина Замятина на 900 руб. Шайка организована из шести человек, распределивших работу по способностям: одни ищут подходящих «клиентов», другие приобретают золотые и серебряные монеты в незначительном количестве и продают их за огромную сумму (бумажных денег), подмешивая вместе с ними обыкновенную медь. Установлено, что их лидером является польский мещанин по кличке «Молдаван» (Б. А. Молдавский) 43 лет, а так же участвует еврей лет 30-35 по кличке «Наум Лысый» из Варшавы и мещанин (еврей) из Жмины, Черниговской губернии, Арюнов лет 35». Другие участники группировки не были опознаны, но видна их непосредственная связь с местным банком.
Еще одной формой участия иностранцев в процессе зарождения и эволюции организованных преступных группировок в России конца XIX - начала XX века является контрабанда. Криминальные сообщества, промышлявшие данным видом преступлений, действовали в западных и северо-западных регионах страны. Зарубежные преступники создавали организации, занимавшиеся, прежде всего, переправкой, сбытом и перепродажей наиболее ценных иностранных товаров, прежде всего шёлковых и бархатных. Например, в 1889 г. в г. Двинске была обезврежена шайка контрабандистов во главе с неким Этельсоном, занимавшихся этим промыслом в течение двадцати лет и создавших за это время целую структуру по нелегальной переправе в Россию зарубежной продукции. В организации было задействовано множество человек, многие из которых были государственными служащими (Титулярные и Надворные Советники города - 12 человек), служащие банков, страховых и транспортных компаний, торговых фирм и купеческих гильдий. Многие участники организации служили в морских и речных пароходствах страны.
Проживавший в Париже турецкий подданный Этельсон, сумел создать целую сеть переправочных точек, где действовали (подменяли дорогие товары из шёлка и бархата на дешёвые товары из бумажной пряжи) его доверенные лица как иностранного, так и российского подданства. Товары рассылались через Францию, Пруссию и Швецию в Ригу, Вильно, Гельсингфорс, Варшаву, Одессу, Харьков и, наконец, в Санкт-Петербург и Москву, где «клиентами» преступников были столичные купцы I-ой и П-ой гильдий. В итоге, обогатившиеся на миллионы Этельсон и ещё 31 человек, были осуждены в России на разные сроки по ст. 926, 927, 744, 776 Уложения о наказаниях Александра II.
Постепенно и за распределением контрабандных товаров начинают «отвечать» (управлять процессом) отечественные преступники, в основном выходцы из среды офицеров российской армии. Об этом, например, говорится в «Ведомостях Комиссариата Московского Градоначальства» (за 1916 г.). В них отмечается, что с каждым годом растет число предприятий с подложным товаром (создаются фабрики по изготовлению подложных рецептов на морфий, спирт, коньяк и портвейн), в которых самую непосредственную роль играют представители военных чинов средней руки (унтер-офицеры и т. п.). Такое положение вещей связанно, прежде всего, с тем, что российский солдат второй половины XIX-начала XX века находился в особой ситуации. С одной стороны, воин - победитель (во внимание не берется война с Японией) имел огромный авторитет и обширные связи, как в России, так и за рубежом. С другой стороны, его особый социальный статус внутри страны не позволял ему реализовывать свои возможности в полном объеме. Это обстоятельство и толкало его на совершение преступлений.
Образование организованных преступных группировок в России во второй половине XIX - начале XX века с участием иностранцев получило широкое распространение также в ходе развития такого вида преступления, как торговля живым товаром. Это явление стало прогрессировать после Крымской и Русско-турецкой войн, преимущественно в центральных регионах страны (Владимир, Иваново-Вознесенск, Москва и т. д.). Пик торговли приходится на 1914-1916 гг., когда Россия вновь участвовала в войне.
Именно в этом году членам Московской сыскной полиции удалось задержать 48-летнюю жительницу Короткову, которая вербовала молодых, в возрасте 17- 18 лет, интеллигентных девушек для сезонной работы на Востоке, где они якобы должны были развлекать какого-то старика, читая ему романы и играя с ним в карты. За это Короткова одевала их, оплачивала проезд, просив взамен от девушек лишь одно: хранить молчание об этом деле. Преступница была поймана в тот момент, когда сопровождала трех девушек на вокзал.
При расспросах Короткова созналась, что должна была сопровождать завербованных ею девушек до Ташкента за приличный куш, а там передать их известному лицу, которое должно было приехать за девушками. Посредником в этом деле был некто Сулейманов, который давал деньги на все расходы и который вместе с Коротковой убеждал «клиенток» расстаться с Москвою и испытать счастье в новом, полном чудес мире.
Как видно из приведённого фактического материала во всех создававшихся преступных организациях, промышлявших указанными выше антизаконными деяниями, инициаторами, спонсорами, руководителями были иностранцы благородного происхождения (дворяне, купцы, предприниматели). А преступления, совершаемые их «подопечными» носили привилегированный, изысканный характер и будоражили в основном высшие и средние слои российского общества, а также, распространившийся в большом количестве к тому времени в России класс буржуазии. Представители всех перечисленных выше общественных кланов практически и составляли ядро подобных отечественных преступных группировок, давая в процентном отношении 3-5% (по нашим подсчётам) от всего числа принадлежащих к этим слоям общества. За первые пятнадцать лет XX века цифра возросла до 7-8%, что явилось шагом вперёд за столь непродолжительное историческое время.
Реформы 60-70 гг. XIX века стали своеобразным переломным этапом в развитии отечественной преступности из низов. Формирование нового уклада жизни российского общества привело к появлению социально-культурного вакуума, который рано или поздно должен был быть чем-то заполнен. Всё это послужило для зарождения и развития организованных преступных группировок, состоящих в основном из простолюдинов.
Первые подобные организованные преступные группировки в России стали появляться в огромных размерах в период воплощения в жизнь Манифеста Александра II об отмене крепостного права. В научной и публицистической литературе существует множество мнений о результатах реформы, полученных после издания указанного закона. Они признаются как положительными, так и отрицательными. Но так или иначе, постепенная переориентация страны с аграрного сектора на промышленный, небывалая до тех пор миграция крестьян в город давали лишь небольшому числу подобных переселенцев постоянную работу и место для существования. Основная же их масса вынуждена была нищенствовать, либо собираться в случайные группы и совершать разбойные грабежи, кражи, убийства с целью выживания. Следует добавить, что сплочению этих крестьянских организованных группировок способствовало также их общинное мировоззрение и внутреннее противопоставление себя городским жителям. Ошибочно предполагать, что данное явление стало развиваться благодаря лишь происходившему в то время процессу модернизации общества. На него оказали непосредственное влияние и другие процессы, начавшиеся ещё на ранней стадии общемировой глобализации: например, как социализация, политизация и др.
Но вернёмся к российской организованной преступности, имевшей национальные корни. Самой распространенной формой образования организованных преступных группировок в России второй половины XIX- начала XX века являлось «воровское дело», которое издавна притягивало к себе несметное количество человек. Не случайно афоризм классика (Н. В. Гоголя) о положении дел в России звучит именно так: «Воруют». Воровство процветало у нас еще со времени существования Древней Руси, а основной его действующей силой считались разбойничьи шайки. Но вплоть до середины 70-х - начала 80-х гг. XIX века они носили в большинстве своем случайный характер: для совершения незначительного числа преступлений.
Резкое увеличение нищих, которые добывали себе на жизнь путём совершения краж и ограблений, привело к появлению в этой среде собственных преступных организаций. Научные исследования XX века открыли и показали процесс зарождения и эволюции их основных форм и видов. Они уродливо копировали организационную деятельность подобных структур в других слоях российского общества того времени. Начиная объединяться в случайные компании, для совершения совместных, более результативных, преступлений нищие также ощущают на себе процесс внутреннего расслоения. Он становится заметным в момент присутствия в указанных группировках десятков, сотен человек. В ходе «обогащения» одних другие нищие попадают в полную кабалу и зависимость от первых, нищенствуя на хозяина, который безжалостно их эксплуатировал, цинично издеваясь над добросердием и милосердием подающих. Со временем эти хозяева получают на содержание дешёвые трактиры, ночлежные приюты, угловые квартиры. Они буквально обирали ютящихся вокруг нищих. Таких хозяев называли примитивными мироедами.
С изменением общественного уклада среди нищих (увеличение их числа, отсутствие контроля над ними со стороны государства) усложняется и социальная роль появившихся хозяев. Теперь они подсказывают место и тип успешного сбора, обучают и костюмируют новичков, обеспечивают им ночлег, некоторые ходовые места, сдавая их в аренду как личную собственность. Всё было как в настоящем коммерческом предприятии: и наём, и расчёты, и стачки, и стычки, и взятки, и делёжка, и купля, и продажа.
За услуги хозяин забирал себе четыре пятых вырученных денег, если же нищий бунтовал, то его либо жестоко избивали, либо по некоторому «странному» стечению обстоятельств он вдруг попадал в полицейский участок. Подобная форма организации деятельности нищих, именуемая «подряднической», носила явный криминальный характер. Кроме того, сами нищие продолжали воровать, постепенно становясь настоящими «рабами» уголовных элементов, выполняя и другие грязные и тяжёлые работы для них.
Своеобразным катализатором для формирования перечисленных выше организованных преступных группировок в среде нищих-воров, стала либерализация такой формы наказания за совершение преступления, как ссылка и каторжные работы. Число ссыльных и каторжников постоянно росло, вплоть до начала XX века, когда правительство впервые за всю историю существования подобной формы наказаний законодательно попыталось снизить их количество. Вместе с тюремными заключенными, по министерским подсчетам, число освобожденных из состава ссыльных и каторжных определялось в 40 тыс. человек. К этому необходимо также прибавить большое количество бежавших из тюрем, ссылки и каторги.
С 70-х гг. XIX века вплоть до революции 1905 г. власть, отправляя преступников в ссылку и на каторгу, не делала различия между ними. В одни и те же места ссылались разные категории преступников: административные, уголовные и политические ссыльные. Все они влачили там жалкое существование, выполняя непосильные работы, стремясь бежать или, по крайней мере, объединившись в преступные группы, пытались заработать себе на хлеб грабежами, кражами и убийствами. Причем все совершенные ими преступления отличались крайней жестокостью и проводились в состоянии раздраженности и озлобленности. Больше всех пострадали от первых подобных группировок жители Архангельской губернии. В Печеге и Шенкурском уезде несколько банд ссыльных настолько запугали местное население в 1879-1880 гг., что губернатору данного края пришлось писать письма и ходатайствовать перед царем о запрещении ссылки преступников в эти места.
Бежавшие из тюрьмы, ссылки и каторги обычно промышляли в городах (возможность затеряться в толпе от преследований полиции, удобные места для совершения новых безнаказанных преступлений и вербовки для собственных нужд «рабочей силы», постепенно становившейся также криминальной). Отсюда становится понятным, что в создаваемые ими организованные преступные группировки легко попадали, прежде всего, мещане, большее число из которых до прихода сюда нищенствовало и не имело постоянно устоявшейся жизненной позиции. Со временем они перенимали «дела» у опальных уголовников, которые, в основном, нелегально начинали просачиваться в столицы, крупные и средние города центрального региона России. Представая перед лицом постоянной опасности быть схваченными полицией, они находили себе подобных и сплачивались в единый организованный коллектив и там. Преступные организации по месту их прежнего обитания становились своеобразными филиалами вновь созданных криминальных группировок. Руководящую роль и в тех и других обычно играли воры-рецидивисты.
В сводках происшествий Департамента полиции за 80-е гг. XIX века - первые десятилетия XX века появляется информация о возникновении подобных структур в большом количестве. Вектор их возникновения постепенно двигается от северо-восточных к западным и восточным границам страны. Вот характерный пример для 80 -90 гг., полученный из города Красноуфимска Пермской губернии. В окружном суде разбиралось дело муллы Мулашева, бродяги Валиева и крестьянина Пашкина. «Подсудимые, организовав шайку выходцев из Сибири сосланные туда, поселились в лесу около Сибирского тракта и здесь совершали систематические грабежи и разбои в течение целого года». В итоге полицией было зарегистрировано 7 случаев ограблений с одним убийством и двумя тяжкими ранениями. Преступники были приговорены судом: мулла Мулашев (организатор банды) - к шести годам каторги; Валиев - к 20-летней каторге, а за побег из Сибири - к ста ударам плетей; крестьянин Пашкин - к тюремному заключению.
Войны, революции дали новый, особенно сильный толчок к созданию организованных преступных группировок и преступных организаций этих категорий. Факт подтверждают почти все изученные источники.
Похожие процессы были и в Европе в момент свершения там буржуазных революций (середина XIX века), но они не приводили историю к столь драматичным последствиям.
Преступные группировки эволюционировали в преступные организации. К 1917 году они распространились по всем регионам России. От преступных группировок их отличала большая организованность, наличие собственных подструктур и прочных связей. Исходя из ситуации, в образовавшейся системе каждый из ее элементов выполнял различные функции (заказчика, исполнителя, посредника). В конечном итоге, занимаясь даже одними уголовными преступлениями, подобные организации делили между своими подразделениями сферы влияния на контролируемых территориях.
Так летом 1917 года чины уголовной полиции раскрыли 50 убийств и вооруженных ограблений, совершенных в Московской губернии. «Здесь оперировали три шайки, которые, придерживались Москвы, разрабатывали планы разбойных нападений и из Москвы совершали набеги. Все три шайки представляли собой одну организованную, состоящую из 15-18 человек, которые ныне все разысканы и задержаны. У грабителей-убийц отобрано много уличающих в преступлениях вещей». Важно отметить, что милиции (полиции) впервые удалось задержать всех членов шайки, которая была не только отструктурирована (с разделением зон влияния между своими подразделениями), но и считала необходимым планировать свои действия на продолжительный срок. Свои планы подобные преступные организации вынашивали на собственных конспиративных квартирах. За год до вышеуказанного события также чинами Московской сыскной полиции была обнаружена тайная конспиративная воровская квартира, «в которой задержана целая шайка воров, оперировавшая последнее время в Москве и совершившая ряд дерзких краж. Всего, по словам атамана шайки, ими «заработано» за несколько дней от 15 до 20 тыс. рублей. Воровской притон, помещавшийся в конспиративной квартире, ничем не возбуждал к себе подозрений. Квартира была как квартира. Приходили жильцы, собирались большею частью днем, обедали и ложились спать, а ночью уходили на «работу».
Так или иначе, но в пореформенные годы нищенские массы составляли ядро возникавших воровских криминальных группировок и играли активную роль в процессе возникновения в России второй половины XIX - начала XX века социальной напряжённости. Данное явление было следствием не только тяжёлого экономического и социально-политического положения, в котором находилась страна, но и своеобразным показателем возникновения в России профессионального преступного мира в самых низших слоях общества, представители которого сосредотачивались в основном в центральных регионах государства. Вот, что говорилось об этом в средствах массовой информации тех лет. «Просматривая статистические таблицы преступности по роду занятий, вы заметите, что наибольший процент преступлений дают люди, не имеющие определённых занятий. В городах наибольший контингент таких людей поставляют мещанское сословие. В нём развивается с особенною силою нищенство. И хотя в Курске существует дом нищих, их количество не уменьшается, в особенности в тёплое время года и в период поста. Отрицательное отношение нищих к нищенскому дому объясняется неудовлетворительным его содержанием, а также главное их отношением к нищенству как к промыслу, законному явлению (их естественное убеждение) Всё это способствует в городе процветанию «рукомесла». Даже после устройства некоторых нищих на работу, в больницы и приюты, они опять возвращаются к «рукомеслу». Дети, участвующие в нём, постепенно превращаются в преступников» (сообщение из Курска)». Вот ещё один пример, демонстрирующий отношение российских журналистов к процессу влияния нищенства на уровень состояния жизни общества в государстве. «Нищенство, разврат, даже преступления стали увеличиваться. Девочки лет 10-12 уже успели вкусить плод разврата. Размножению нищенства в Стародубе способствуют соседние уезды - самые бедные в губернии» (сообщение из г. Стародуба Черниговской губернии)».
Приведённые примеры говорят не только о зарождении и процветании в России профессиональной преступности, но и о существовании в стране собственной уникальной формы «приспособления» к жизни, в которой одновременно выражаются и протест против насильно изменённой действительности, и попытка уйти в некую социальную среду, способную защитить человека от неё и от всё возрастающего, не присущего российскому обществу, индивидуализма. Характерным способом подобного существования и являлась нищенская воровская среда в своих разнообразных направлениях. Об этом косвенно свидетельствуют и средства массовой информации исследуемого времени.
Несмотря на то, что многие журналисты заговорили об исчезновении «профессионального нищенства» в годы I Мировой войны (нашли себе место работы), это явление по-прежнему оставалось наиважнейшим в процессе зарождения и эволюции отечественной организованной преступности. И не случайно, что именно в предреволюционные годы среди нищенских элементов стал развиваться один из опаснейших воровских промыслов - «гастролёрство». Его источником стали западные территории России, откуда за годы войны вышло большое количество беженцев и дезертиров. Собираясь в большие и малые группы, они ездили по стране и совершали кражи и грабежи в городах и сёлах, на пароходах и поездах и т.д. и т.п. В хрониках происшествий содержится общая информация о деятельности указанных группировок. Вот лишь несколько примеров из хроник уголовных происшествий, где запечатлена их «работа» в годы наивысшего расцвета (1914-1917 гг.). «При эвакуации из Варшавы Самаре досталось все многочисленное население Варшавской тюрьмы. Никаких предупредительных мер не было произведено. В результате, в Самару стали перебираться на жительство своеобразные беженцы, преимущественно беженки - друзья и подруги «варшавского жулья», обитающего в центральной самарской тюрьме. Город обогатился «малинами», воровскими притонами, содержимыми этими беженцами. Начались мелкие кражи. Мазурики, отсидевшие срок, выпускались партиями на свободу. Кражи учащаются и принимают более дерзкий характер (ночные кражи с взломом). Воры начинают разъезжать в Одессу и Харьков. Вот как преступники совершают кражи. За несколько дней до преступления в намеченную квартиру являются «беженцы» или «беженки», предлагающие купить у них случайно вывезенный из Польши какой-нибудь товар, и таким образом рассматривают расположение комнат, знакомятся с системой запоров, количеством мужчин в доме и т.д., а затем, специалисты совершают налет». Такие же преступные группировки действовали в других крупных промышленных городах России: в Санкт-Петербурге, Москве, особенно пострадали от данного типа организаций Нижний Новгород, Новороссийск, Астрахань и другие города на Волге, Оке, Днепре и Доне, по которым двигался большой поток пассажиров. Из сообщений Нижегородской сыскной полиции от 16 мая 1916 года: «Ежегодно с открытием навигации в Нижним Новгороде, как крупном центре на Волге и Оке, поступает много заявлений о кражах «на малинку» или «на собачку», совершаемых на пароходах путем спаивания жертв наркотическими веществами. Кражи эти совершаются ворами-гастролерами, оперирующими главным образом на пароходах и пристанях».