Мокотув .
Тюрьма Моко́тув (польск. Więzienie mokotowskie) — действующая тюрьма, находящаяся в Варшаве, Польша. Тюрьма находится на улице Раковецкой, 37. Во времена немецкой оккупации времён II Мировой войны и Народной Польской Республики в тюрьме содержались известные польские общественные и военные деятели.
Тюрьма была построена российскими властями в 1904 году.
После захвата Польши Германией в сентябре 1939 года тюрьма Мокотув использовалась немецкими оккупационными властями. 1 августа 1944 года во Варшавского восстания польские повстанческие войска предприняли неудачную попытку захватить тюрьму Мокотув. В ответ на эту атаку войска СС 2-го августа 1944 года расстреляло в тюремном дворе около 600 заключённых. Перед лицом неминуемой гибели остальные заключённые подняли восстание и нескольким сотням заключённым удалось вырваться на свободу.
С 1945 года во время коммунистического режима в Мокотуве содержались многие польские политические заключённые. Казнённые политзаключённые тайно хоронились на кладбище села Служев (сегодня — варшавская дзельница Мокотув) и на варшавском военном кладбище Повонзки. Считается, что в это время число казнённых по приговору суда на всей территории Польши превышает 2800 человек, из них около 350 человек было казнено в Мокотуве.
1 марта 1951 года в Мокотуве были казнены 7 членов рукoвoдства подпольной вооружённой организации «Свобода и Независимость». День их казни по инициативе президента Института национальной памяти Януша Куртыки стал польским национальным днём памяти «проклятых солдат».
В настоящее время
В настоящее время тюрьма рассчитана на 950 заключённых. В ней находятся отделение для особо опасных заключённых и отделение для заключённых с алкогольной зависимостью. Надзор над заключёнными осуществляют 404 служащих польского МВД.
Известные заключённые
Бандера, Степан Андреевич
Пилецкий, Витольд — казнён 25 мая 1948 года.
Онишкевич Мирослав — казнён 6 июля 1950 года.
Юрген Штроп — казнён 6 марта 1952 года.
Фильдорф, Август Эмиль — казнён 24 февраля 1953 года.
.......................................
В начале ХХ века Мокотув был пригородом Варшавы, в который, однако, уже ходил трамвай. Сейчас Мокотув - неотъемлемая часть столицы, ее южный район, который находится всего в двух остановках метро от центра города. Спасибо спутниковым картам Google, которые я предусмотрительно распечатал еще в Мариуполе: из подземки станции «Поле Мокотовске» я безошибочно вышел на угол Аллеи Независимости и улицы Раковецкой. И в полусотне шагов слева от меня высилась огромная, 15-метровая стена знаменитой тюрьмы Мокотув, занимающей почти целый квартал в самом центре оживленного жилого района.
Этот комплекс зданий на Раковецкой был построен еще царской Россией - в 1904 году. И до сих пор это действующая следственная тюрьма. Насколько известно, в ней размещены 950 арестованных, есть отделение для особо опасных преступников. Именно здесь с августа 1922 года по начало января 1924-го сидел Нестор Махно.
Наверное, поэтому я вначале не спеша обошел периметр всего тюремного квартала: по улицам Раковецкой, Казимежовской, Нарбутта и Аллее Независимости. Именно этими улочками 90 лет назад ходил дозором Ваня Лепетченко - как преданный хозяину пес. Именно эти стены, увитые колючей проволокой, внимательно рассматривал Ваня - глазами профессионального террориста.
Конечно, в начале 20-х это были грязные улочки предместья. Сейчас же это престижный, почти центральный район. Примечательно, что тюрьма Мокотув как строго режимное учреждение постепенно начала обрастать учреждениями со схожими функциями. Например, справа прямо к тюремной стене примыкает министерство справедливости Польши, в состав которого входит и департамент исполнения наказаний (прочитав слова «Министерство справедливости», я невольно сразу вспомнил оруэлловские министерства Любви и Правды).
В предбанник тюрьмы Мокотув я с улицы вошел беспрепятственно. И еще раз убедился, что все тюрьмы мира схожи, как близнецы. Маленький пятачок перед сидящим за стеклом дежурным на вахте. На стенах - образцы заявлений с просьбами о передаче или свидании с арестованными. Вход в унылую комнату с обшарпанными деревянными столами - зал ожидания. На одно лицо - и все посетители тюрем. Практически одни женщины - с напряженными и печальными лицами.
Я сразу подошел к дежурному и вложил в передвижной кювет под окном свой загранпаспорт и заранее подготовленное письмо на польском языке: в нем разъяснялось, что я мариупольский журналист и интересуюсь историей тюрьмы, а также ее архивами. Сержант письмо читал очень внимательно и долго, а потом и перечитывал. Дал почитать его своим коллегам, слонявшимся по дежурке. Несколько раз звонил по телефону. Через полчаса в дежурку начали приходить люди в штатском и читать письмо, поглядывая в мою сторону.
А я в это время размышлял над особенностями взаимоотношений журналистов и тюремных администраций. На первый взгляд, мой визит выглядел совершенно невинно: ведь вряд ли человек с дурными намерениями сам явится в тюрьму. Но с другой стороны, если бы я писал сценарий для голливудского боевика, я бы наверняка в качестве «отмычки» для тюремных замков придумал придурковатого украинского журналиста, который приперся в центральную варшавскую тюрьму с какими-то несусветными просьбами.
Естественно, что во всем мире тюремная стража с опаской и настороженно относится к прессе. А тут еще и неразъясненный иностранный журналист! Думаю, в мариупольской тюрьме польского журналиста дальше порога не пустили бы. А вот варшавские стражи оказались внимательными и даже доброжелательными. Сразу они меня не выперли, и мне это показалось добрым знаком. Более того, в конечно счете ко мне вышел очень корректный старшина, с которым мы пообщались на английском. Во-первых, он сообщил мне, что все старые тюремные дела находятся в «Пи.Эй.Эн.» - архиве Польской Академии наук. А во-вторых, заинтересованно обсудил мою просьбу сфотографировать самое старое здание учреждения, которое наверняка стояло при махновской отсидке. Старшина выслушал и, пообещав ответить, попросил меня подождать еще.
Через полчаса дежурный сержант из-за стекла рукой подал мне приглашающий жест и нажал на переключатель пульта. Щелкнул замок с дистанционным управлением, и дверь тюрьмы передо мной распахнулась. В коридоре административного здания меня ждал властный молодой человек в безупречном светлом штатском костюме. На шейном шнурке у него висел бейджик, предусмотрительно перевернутый ко мне путой, оборотной стороной, так что узнать его имя и должность я не мог. Полагаю, что это был специально вызванный чиновник квартирующегося по соседству министерства справедливости.
Еще раз выслушав мою просьбу, он отрицательно покачал головой. И сообщил, что строгие правила безопасности категорично и безоговорочно запрещают присутствие посторонних лиц в стенах тюрьмы. Равно как, строжайше же, запрещено и фотографирование любых объектов тюрьмы. А если я все же что-то напишу о тюрьме, то я могу прислать им номер газеты с публикацией. Мне оставалось только распрощаться, поблагодарить за внимание и удалиться.
Удалился я недалеко - к соседнему скверу, названному сейчас именем Антония Слонимского. Почти час сидел я на скамейке, курил трубку, смотрел на стену тюрьмы и размышлял. Вот - вроде бы не удалось мне побродить по тюрьме, заглянуть в камеры, посмотреть на старое здание... Но внутреннее ощущение подсказывало, что главную свою задачу я выполнил. Все-таки ступила моя нога на землю тюрьмы, отгороженную от всех и проволокой, и запорами: пусть на несколько шагов, но все же - вошел. И дышу я мокотовским воздухом, которым дышали Махно и Лепетченко. И прошел я по тем же улочкам, теми же дорогами. Большинству деревьев в этом сквере далеко за сто лет - это были огромные дубы и каштаны в два-три обхвата. И наверняка они видели моего героя, Ваню Лепетченко, которого злая судьба в итоге из свободной Варшавы вернула в сталинский Мариуполь - под пулю в подвале отдела НКВД.
Поэтому все равно - спасибо и тюрьме Мокотув, и ее стражникам! Прикосновение к истории бывает разным. Но оно всегда обостренно чувствуется и сердцем и душой. Вероятно, не случайно я из этого скверика послал в Мариуполь сообщение режиссеру спектакля Константину Добрунову и исполнителю роли Махно Сергею Забогонскому: «Стою у тюрьмы Мокотув, в которой сидел Махно. Передал ей привет от вас». А в ответ получил искренние sms-благодарности.
Монтелюпих.
Монтелю́пих (польск. Więzienie Montelupich) — название бывшей тюрьмы, находившейся на одноимённой улице в Кракове, Польша. В настоящее время в этом здании располагается следственное управление.
История
Здание тюрьмы Монтелюпих было построено в XVI веке и принадлежало шляхетскому роду итальянского происхождения Монтелюпи. С 1905 года в здании размещался австро-венгерский военный суд, который ранее располагался в Вавеле. Позднее в здании была оборудована тюрьма.
Во время Второй мировой войны в здании на улице Монтелюпих была тюрьма Гестапо. С 1940 по 1944 год через тюрьму на улице Монтелюпих прошло около 50 тысяч заключённых, большинство которых были поляками и евреями. В тюрьме содержались профессора Ягеллонского университета, арестованные во время акции «Sonderaktion Krakau». В это время на территории тюрьмы проводились массовые экзекуции, многих заключённые казнили в окрестностях Кракова (в Форте 49 «Кшеславице» и селе Подлэнже). Большинство заключённых после пыток переправлялись в концентрационные лагеря Освенцим и Плашов. В концентрационном лагере Плашов заключённых расстреливались на месте, называемое Хуёвой-Гуркой.
Казни заключённых для устрашения польского населения проводились также в самом Кракове на улице Камедульска-Глинник.
2 февраля 1944 года около села Подлэнже были расстреляны 100 поляков. Эта акция стала ответом немцев на неудачную попытку покушения на генерал-губернатора Ганса Франка, которую совершили 29 января 1944 года партизаны из Армии крайовой.
Экзекуции проводились под командованием Вильгельма Копе.
После 1945 года в здании на улице Монтелюпих располагалась тюрьма Министерства безопасности Польши и НКВД, через которую прошло несколько тысяч политических заключённых и противников коммунистического режима, главным образом военнослужащие Армии крайовой, гражданско-военной организации Свобода и Независимость и члены УПА.
В конце 40-х годов XX столетия в тюрьме были казнены члены администрации концентрационного лагеря Освенцим, осуждённые на Первом освенцимском процессе.
21 апреля 1988 года в тюрьме была произведена последняя в Польше смертная казнь.
В настоящее время в здании находится следственное управление.
Известные заключённые
Бандера, Василий Андреевич — украинский общественный и политический деятель;
Бандера, Степан Андреевич — украинский политический деятель, идеолог и теоретик украинского национализма;
Фик, Игнаций (1904—1942) – польский поэт, публицист, литературный критик, деятель коммунистического движения;
Владислав Финдыш — блаженный Римско-католической церкви;
.............................
За железными воротами. Как сидят в польских тюрьмах .Польский заключенный может зарабатывать $ 500, учиться и работать волонтером. Журналист «Белсата» побывал в двух польских тюрьмах и узнал, в каких условиях содержатся осужденные в соседней стране.
Тюрьма открывает двери
Варшавское отделение Тюремной службы устроило двухдневную акцию «(Не)известное в тюрьмах», во время которой можно было посетить такие учреждения. Желающих набралось более 5 тысяч человек, однако каждая из тюрем могла принять только по две группы из 20-30 человек. «С помощью этой акции мы хотим рассказать о своей работе, показать как живут заключенные. И разрушить мифы и стереотипы относительно нашей службы, существующие в обществе», – говорит Дорота Алямэ, заместитель пресс-офицера в СИЗО «Варшава – Бялолэнка».
Вероятно, что стереотипы относительно тюрем у поляков не настолько мрачные: в очереди около тюрум были даже родители с детьми. А еще именно здесь находился лагерь для интернированных оппозиционеров во времена военного положения в 1981 году. Сидел здесь среди прочих нынешний президент Польши Бронислав Коморовский.
Сегодня в Польше за решеткой находится приблизительно 78 тысяч человек, или 220 человек на 100 тысяч населения. В Беларуси статистические данные о тюрьмах остаются закрытыми. Но согласно докладу Совета Европы, в 2013 году в нашей стране последний показатель чуть ли не вдвое больше – 438 заключенных на 100 тысяч населения.
Между зданиями заключенные перемещаются исключительно по подземным переходам
Тюремная служба подчиняется Министру юстиции. Но за соблюдением прав заключенных, кроме контролирующих органов, следят также Омбудсмен по правам человека и правозащитные организации. В пресс-службе уверяют, что правозащитники имеют открытый доступ к темнице и могут посещать их даже без предварительного согласования.
Три метра на человека и восемь меню
Кардинальные перемены к лучшему в польских тюрьмах начались несколько лет назад. По крайней мере так считает один из осужденных в варшавской тюрьме, принимавший участие во встрече с журналистами и посетителями. Участникам акции показали несколько камер в изоляторе. Как признают в тюремной службе, места немного – 3 квадратных метра на человека. Зато исправная вентиляция, хорошее освещение. На достаточно больших окнах – стеклопакеты. На батареях можно регулировать температуру. О таких условиях белорусский заключенный может только мечтать. Но в тюремной службе уверяют, что нам показали «не самые лучшие и не самые плохие» камеры.
У польских и белорусских заключенных схожие права. Одно из самых важных для арестанта – возможность встретиться с родными. В СИЗО в Радоме такие встречи проходят в специальном зале, где стоят столики и стулья, есть отдельный детский уголок, а рядом – киоск, где можно купить сладости или обед. Такие встречи должны проходить 2 раза в месяц. дополнительная встреча полагается, если у заключенного есть малолетний ребенок.
«Администрация может поощрить заключенного, дав право на еще одну встречу и этой возможностью мы стараемся пользоваться часто. Награждаем тех, у кого нет взысканий, кто принимает активное участие в ресоциализационных работах, – говорит заместитель директора СИЗО в Радоме майор Павел Любэрски. – В свою очередь лишение права на свидание – одно из самых суровых наказаний. Также наказанием служит встреча в специальном помещении, когда посетителя и заключенного разделяет стекло и они говорят по телефону, когда заключенный не может даже прикоснуться к любимому человеку».
Что касается тюремной пищи – при наличии медицинских показаний, заключенный может получать отдельное Меню. В Радоме тюрьма рассчитана на тысячу человек. И каждый день здесь кормят осужденных по 8 различным меню. Есть меню для диабетиков, для вегетарианцев, для тех, кто по религиозным причинам не может есть свинину.
Человеческие лица в тюрьме
«Мой срок – 15 лет. Десять из них я уже провел за решеткой. И с самого начала я для себя решил, что тюрьма не сделает из меня овощ. Я останусь человеком и сделаю все, чтобы эти годы не были полностью вычеркнуты из жизни», – говорит Т. Он начинал с работы на кухне. Сейчас – работает на тюремном радио, где вместе с другими арестантами выпускает собственные программы. В свободное время вышивает и делает модели. Мечтает о том, что ему выпишут пропуск в город, к семье за образцовое поведение.
«За десять лет я увидел в тюрьме очень много очень разных людей. И хотел бы сказать о том, насколько это тонкая линия – между свободой и тюрьмой. Сюда попадают не только преступники до мозга костей, но и обычные люди. Одна нелепая выходка – и ты здесь. У меня иначе, я совершил бессмысленное и ужасное преступление. Из-за алкоголя. Я мог получить и пожизненное», – добавляет Т.
Второй заключенный, который пришел на встречу, попал в тюрьму за то, что совершил ДТП, в котором погиб человек. За руль М. сел пьяный. У осужденного «полуоткрытый режим» и на волонтерских началах он работает в местном архиве. Также приходит на встречи с водителями в местный Центр дорожного движения. Там проходят дополнительные курсы для водителей, получивших штрафные пункты и рискуют потерять права. М. рассказывает им свою историю. «Я совершил преступление. И должен понести наказание. Но я выйду на свободу, а человека, который из-за меня погиб, не вернуть. Я пытаюсь донести это до других водителей, подростков с которыми также организовывают встречи. Если я достучусь хотя бы до трех человек из 30, уже будет хорошо», – добавляет он.
Тюремный психолог Анна Фиалковска: самое сложное для заключенного - неуверенность и отсутствие контакта с родными
Психолог Анна Фиалковска работает в СИЗО в Варшаве. Она рассказывает, что, очутившись за решеткой, заключенные попадают и под надзор ее коллег. Каждый проходит специальные тесты и собеседования с психологом, оценивается психическое состояние арестованного. Особое внимание к тем, у кого есть склонность к самоубийству.
«В тюрьму попадают разные люди. Кто-то уже был за решеткой, кто-то в первый раз. И больше всего человека пугает неопределенность. Неизвестно, сколько времени он проведет здесь, если он еще не осужден и не оправдан. Это новая реальность, с которой приходится мириться и в которой придется существовать. Вдобавок ко всему, на этапе, когда человек еще не обречен, не администрация тюрьмы, а следователи дают согласие на свидания с родными. Это тоже очень тяжело в психологическом плане. Мы, психологи и воспитатели, пытаемся помочь адаптироваться. Абсолютно каждый заключенный может воспользоваться нашей помощью», – говорит Анна Фиалковска.
Это только начало ресоциализации заключенных. В целях Тюремной службы – не только исполнить наказание, но и вернуть человека в общество. И лучший способ это сделать – дать возможность заключенному учиться и работать, приносить пользу другим.
В польских тюрьмах существуют образовательные программы. Можно получить среднее и специальное образование, учить иностранные языки. Но пожалуй главной привилегией считается возможность работать.
Отдельные работы можно продать на аукционе с согласия заключенных. Деньги пойдут на благотворительность.
Около 35% заключенных в Польше работают – за деньги или на волонтерской основе. Собственно в тюрьме можно работать в уборочных или ремонтных бригадах, на кухне. За такую работу предусмотрена зарплата – в размере минимальной (около $ 450). Однако устроить узника может любой работодатель и даже некоммерческая организация (если режим осужденного позволяет выход в город). Из пяти устроенных заключенных на волонтерской основе работают три. Польское государство дает право работодателям на дотации и кредиты.
Польские тюрьмы открыты для сотрудничества с негосударственными организациями. Совместные проекты направлены как раз на социализацию заключенных, а также на улучшение условий содержания. Так в СИЗО в Радоме совместно с Краковской академией искусств ... разрисовали дворики для прогулок.
