Справедливость и необходимость смертной казни видятся особенно отчетливо, когда она применяется к людям, которые сами отличились в геноциде какого-либо народа или были серийными убийцами. Среди участников геноцида существует определенное деление по профессиям, например: идеологи, обслуживающий персонал и прочие, но есть и такие, кто с полным правом заслужил, чтобы его называли палачом.
Казни палачей видятся неким возмездием, некой божьей карой за пролитую кровь. А потому, как правило, они воспринимаются в обществе положительно.
В XV веке Джон Типтофт, граф Вустер, несколько лет провел на дипломатической работе при папском дворе. А поскольку папская церковь в то время была сильно озабочена казнями еретиков, английский дипломат наслушался всяких историй по части где, кого и как казнят. Особенно Типтофту понравился любимый способ правителя Валахии Дракулы. Вернувшись на родные берега туманного Альбиона граф Вустер стал сажать на кол линкольнширских мятежников. Даже для жестокой Англии такая казнь казалась дикой. А потому англичане «с чувством глубоко удовлетворения» восприняли весть о том, что самого Джона Типтофта казнили в 1470 году за поступки, «противные законам данной страны».
Наверняка многие в Испании с удовольствием посмотрели 18 февраля 1574 года как сгорает заживо в огне член инквизиционного трибунала Валенсии Матео Юэт. Он слишком рьяно боролся с еретиками и переусердствовал, казнив гомосексуалиста Луиса Лопеса из города Аньона. Инквизиционный трибунал королевства Арагон, счел, что М. Юэта превысил свои полномочия, поскольку с гомосексуалистами должен был разбираться светский, а не церковный суд и постановил казнить не в меру рьяного судью.
Трудно сказать, что заставило государственного палача Англии Джона Прайса напасть на торговку пирожками. Прежде всего, напрашивается версия, что пирожков захотелось. Но как бы то ни было, для женщины встреча с палачом обернулась печально – на следующий день она скончалась в больнице. Однако и самому Прайсу вскоре пришлось встретиться с палачом. Его повесили в 1718 году.
Эдвард Дэннис на протяжении 15 лет, в период с 1771 по 1786 год исправно исполнял обязанности государственного палача и отправил на тот свет немало людей. Но сам был приговорен к смертной казни через повешение в числе 60 активных участников антикатолического бунта Гордона. Перед тем как расстаться с жизнью он хотел передать свое ремесло сыну и подал прошение с просьбой назначить сына государственным палачом вместо него. Если бы это произошло, то сыну выпала бы обязанность казнить отца. Но в этой просьбе Дэннису было отказано. Ему была предоставлена отсрочка исполнения приговора с условием казни им 25 своих же подельников. Надо полагать, что эта работа неплохо оплачивалась, а потому Эдвард согласился. Не имея возможности предать сыну ремесло, он решил оставить ему хотя бы некоторую сумму денег. Дэннис честно выполнил свое обязательство и казнил своих товарищей по заговору. После чего его самого повесили.
Особенно ярко идея о неотвратимом возмездии палачам проявляется в период революционных катаклизмов. Это продемонстрировали еще события французской революции.
В период, когда произошел конфликт между двумя революционными фракциями – Коммуной и Конвентом, пострадал председатель Революционного Трибунала Дюма. В тот момент, когда он в зале судебных заседаний Дворца Правосудия вел процесс над 23 обвиняемыми, туда заявился жандармский наряд и арестовал его. Дюма был сторонником Коммуны, а арестовали его по приказу Конвента. Председателя трибунала бросили в тюрьму, но вскоре его освободили оттуда по распоряжению Коммуны. На радостях Дюма отправился в Ратушу, где заседали вожди Коммуны во главе с Робеспьером. Однако вместо спасения он обрел там опять неволю. В ратушу с вооруженным отрядом сторонников Конвента нагрянул Леон Бурдон, который арестовал вождей Коммуны. Дюма спрятался в чулане, но его обнаружили и выволокли на свет. Так в течение одного дня председатель Трибунала дважды был арестован и дважды попал в тюрьму Консьержи. А на следующий день этому совсем недавно грозному судье самому пришлось предстать перед судом. Его прежний подчиненный Фукье-Тенвиль обрушился на своего бывшего шефа с грозными обвинениями и приговорил его к смертной казни. Около полудня Дюма лишился головы на гильотине.
Особенно неистовствали в период Французской революции сторонники якобинской диктатуры. Якобинские обвинители и судьи штамповали смертные приговоры пачками, отправляя на гильотину по малейшему поводу. Однако после свержения Робеспьера настал их черед знакомиться с «национальной французской бритвой». Вот уж воистину «не судите, да не судимы будете». Или точнее – «не судите неправедно».
Одним из казненных якобинцев стал судья Революционного трибунала Кофиналь. Однажды, приговорив контрреволюционера - учителя фехтования к смерти, Кофиналь пошутил:
- Ну, старина, попробуй-ка отразить этот удар.
Теперь толпа, бежавшая за телегой, которая везла осужденного судью к гильотине, кричала Кофиналю:
- Попробуй-ка, отрази этот удар!
Также был казнен Антуан Кантен Фукье-Тенвиль - общественный обвинитель Революционного трибунала, отправивший на гильотину не одну сотню французов, в том числе: А. Лавуазье, А. Шенье, Ж. Дантона, К. Демулена и своего бывшего шефа – председателя Революционного Трибунала Дюма.
Незадолго до переворота 9 термидора обвинитель трибунала Фукье-Тенвиль заготовил впрок несколько десятков протоколов и заранее их подписал. Новый прокурор не отказал себе в удовольствии вписать в один из этих бланков имя Тенвиля. И получился исключительный юридический прецедент: обвинитель Тенвиль ходатайствовал перед революционным судом о вынесении самому себе смертного приговора. Суд не смог ему отказать. И 18 флореаля (7 мая 1795 года) Тенвиль был гильотинирован.
Заслуженная кара постигла не только тех, кто судил, но и тех, кто творил самосуд. Судьба не помиловала зачинщиков самосуда над принцессой Ламбаль, подвергнутой леденящими кровь издевательствам:
- Бывший крючник Петр-Николай-Ренье 22 мая 1796 г. приговорен к 20 годам каторжных работ с заковкой в кандалы.
- Пети Мамэн был сослан в 1801 г. на Коморские острова и погиб там от изнурительной лихорадки.
- Каретник Гонор дважды арестовывался, а потом бесследно исчез.
- Гризон, был приговорен к смертной казни как атаман разбойничьей шайки Обской уголовной палатой в январе 1797 г.
- негр Делорм приговорен к смерти и казнен 8 апреля за убийство депутата Феро и за то, что носил его голову на конце пики.
Но еще масштабней и наглядней возмездие палачам проявилось после Октябрьской революции в России. Там были казнены многие из творцов как «белого» так и «красного» терроров.
Расстреляны были такие одиозные руководители ЧК, причастные к массовым казням, как например: бывший глава ВЧК Яков Петерс, бывший председатель ЧК и Военного трибунала Мартын Лацис, бывший глава петроградской чрезывычайки и создатель Соловецкого лагеря Глеб Бокий, бывший начальник Особого Отдела ВЧК Михаил Кедров, один из организаторов массовых казней в Крыму венгерский коммунист Бела Кун.
Вторая волна массового террора на страну обрушилась, когда маховик репрессий начал раскручивать нарком НКВД Генрих Ягода. Однако вскоре и он сам и его приближенные попали под этот маховик. Самым «расстрельным» периодом в стране стали годы, когда во главе НКВД находился Николай Ежов. Фактически этот период закончился расстрелом самого Ежова. Ну и, наконец, долгое и планомерное истребление собственного народа закончилось с казнью наиболее одиозной фигуры среди сталинских палачей – Лаврентия Берии.
Впрочем, даже сталинские репрессии меркнут в сравнении со зверствами палачей фашистской Германии. Кажется, что те во имя своих идей о расовом превосходстве арийцев готовы были уничтожить половину мира. К счастью им это не позволила сделать отвага советских воинов. Колесо истории закрутилось в другую сторону и казни стали подвергаться вчерашние фашистские палачи. На Нюрнбергском процессе скрупулезно взвешивали вину каждого из них, а потом отвешивали наказание. Кому тюремный срок, а кому и веревочная петля.
Возмездие неумолимо, как рок судьбы, настигало их и после Нюрнбергского трибунала.
Например, в 1978 году расплата настигла палача Локотской тюрьмы Антонину Макарову, которая более 30-ти лет выдавала себя за узницу нацистских концлагерей Гинзбург.
Макарова-Гинзбург, занимавшая должность «исполнительницы приговоров» по документам РОНА, не стала долго запираться и рассказала о своей работе у Бронислава Каминского:
«Все приговоренные к смерти были для меня одинаковые. Менялось только их количество. Обычно мне приказывали расстрелять группу из 27 человек — столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала примерно в 500 метрах от тюрьмы у какой–то ямы. Арестованных ставили цепочкой лицом к яме. На место расстрела кто–то из мужчин выкатывал мой пулемет. По команде начальства я становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все…. Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь поближе, а кое–кто еще дергается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился. Иногда у нескольких заключенных на груди был подвешен кусок фанеры с надписью «партизан». Некоторые перед смертью что–то пели. После казней я чистила пулемет в караульном помещении или во дворе. Патронов было в достатке...»
Зарплату за эту работу Тоньке-пулеметчице положили поистине иудину – 30 марок.
По приговору суда Антонина Макарова была расстреляна.
Серийных убийц тоже можно разделить на несколько категорий: сексуальные маньяки, грабители, а также маньяки-палачи, которые убивали не из-за страсти к деньгам и не для удовлетворения сексуальной похоти, а воплощал в жизнь свои садистские фантазии.
Так что казни именно преступников-палачей выглядят особо назидательно.
Электрик Дин Коррл из Хьюстона слыл среди соседей веселым парнем, любящим пошутить и посмеяться. Но четырем десяткам подростков, которых он убил, было не до шуток, когда они попадали в лапы этому электрику. Коррл оборудовал в своем доме специальную пыточную доску, к которой привязывал мальчишек, которых обманом удавалось заманить к себе. Прежде чем убить своих жертв Дин имел обыкновение садистски истязать их, видимо, воображая себя палачом. Конец кровавой эпопее садиста положил в августе 1973 года 17-летний подручный палача Элмер Уэйн Хенли. Сам чуть было, не став жертвой Коррла, когда неточно выполнил его поручение, Хенли счел за благо для себя достать пистолет и всадить пять пуль в голову садисту-электрику.
Заслуженный учитель Российской Федерации Анатолий Сливко в раннем детстве испытал потрясение. Оказавшись с семьей в оккупации, он в 1943 году стал свидетелем убийства мальчика немецким солдатом. Солдат хотел застрелить собаку мальчика, а тот пытался защитить ее. Оба были убиты. Кровь забрызгала начищенные хромовые сапоги солдата, и он вытер их о труп ребенка .
Потрясение трансформировалось весьма своеобразно. Сливко начал казнить пионеров и снимать это на видеокамеру. Маньяк использовал детскую доверчивость к старшим и флер романтики. Он рассказывал пионерам, что является сотрудником органов безопасности и подбирает кадры для подготовки разведчиков. Но, чтобы стать разведчиками они должны молчать и пройти испытание. А это испытание превращалось в казнь. Но дети мужественно до последнего терпели, пока Сливко их вешал, рвал на куски, скальпировал. Гибель детей, их агонию, расчленение их тел «заслуженный учитель» аккуратно снимал кинокамерой. Над их еще теплыми останками он занимался онанизмом. А потом долгими зимними вечерами для релаксации любил посмотреть документальное кино о своих злодеяниях.
Сливко совершил семь убийств и еще тридцать три его воспитанника стали жертвами несмертельных казней. Для городка с интересным названием Невинномысск разоблачение Сливко стало настоящим шоком. Жители сожгли имущество его клуба «Чергид» и готовы были растерзать самого маньяка. Жену и двух его детей милиционерам пришлось тайно перевозить в другой город. Суд над Сливко состоялся в июне 1986 года. Расстрельный приговор, вынесенный маньяку, выглядел гуманным в сравнении с тем как он придавал смерти юных пионеров. Сливко был казнен выстрелом в затылок в Новочеркасской тюрьме в 1989 году. За несколько дней до казни к нему приезжал следователь Исса Костоев, занимавшийся делом Ростовского маньяка - Андрея Чикатило, в надежде, что один маньяк поможет познать психологию другого. Но особой пользы советы Сливко не принесли. Чикатило расстреляют в той же самой тюрьме спустя три с половиной года.
Сергей Головкин еще до задержания обрел известность под кличками Удав и Фишер.
Он не был дебильным маньяком, как никак закончил сельскохозяйственную академию. Работал на Одинцовском конезаводе № 1 зоотехником. Женщины его не интересовали, зато лошади возбуждали. При осеменении лошадей он испытывал кайф, засовывая руку в прямую кишку животного. А при ощупывании половых органов кобылы возникала эрекция.
Но настоящей его страстью были мальчики. Еще в детстве он любил представлять себя фашистом, пытающим пионеров-героев. А когда вырос, решил воплотить свои фантазии в жизнь.
Головкин бродил с биноклем возле пионерских лагерей, выслеживая одинокую жертву. С апреля 1986 года, когда он впервые вышел на «охоту», за шесть лет в Одинцовском районе Московской области были найдены останки 11 расчлененных и искромсанных мальчиков. Неуловимого маньяка прозвали «Удавом». 15 сентября 1992 года были убиты и растерзаны сразу три подростка, после чего милиция бросила на поимку маньяка повышенные силы. Один из мальчишек сказал, что видел, как пропавшие подростки беседовали на улице с двухметровым дядей, у которого на плече была татуировка с надписью «Фишер». Так неизвестный маньяк обрел свою вторую кличку.
Вскоре он был задержан. Выяснилось, что маньяк для удовлетворения своих садистских наклонностей в домике, расположенном неподалеку от правительственной дачной зоны, оборудовал специальный подземный бункер с камерой для пыток. Закрывшись изнутри на замок, Фишер связывал детей, поочередно насиловал их и пытал, например, выжигал неприличные слова на груди паяльной лампой. После убийства расчленял. Мальчики, которых ожидала та же участь, должны были наблюдать за мучениями товарищей. Расчлененные трупы Фишер закапывал в лесу.
Раскаяния в ходе следствия Головкин не испытывает. На вопрос, почему не заводил семью, ответил: «Боялся, что сделаю с собственным сыном то же самое, что и с теми мальчиками».
19 октября 1994 года московский областной суд приговорил 35-летнего Сергея Головкина к смертной казни.
