Творческий союз "АЗиЯ" (Татьяна Алешина, Николай Якимов, Елена Фролова, Александр Деревягин) после концерта в театре "Перекресток", 1998 г.
01 декабря 2001.Николай Якимов, Евгения Логвинова и Марина Гершенович (Германия) На экскурсии по институту им.Вайцмана в Реховоте по программе фестиваля бард-перформанса
"Петербургский аккорд - 2004", Николай Якимов (г. Санкт-Петербург)
ХХХ Арсеньевский фестиваль авторской песни 2006г.,посвященный В.Ланцбергу На Фото: Сталина Мишталь, Николай Якимов, Виктор Воронов
27 мая 2008.Николай Якимов во время концерта, посвященного 15-летию Творческого союза "АЗиЯ" (27 мая 2008г., Центральный дом журналиста, Москва)
Николай Якимов - Я нормально живу
Якимов Николай Николаевич родился 17 июня 1959 года в селе Петропавловка Бурятской АССР.
С 1961 по 1990 год жил в городе Челябинске.
В 1990 переехал из Челябинска в Ленинград.
С 1998 по 2000 проживал в Москве.
В настоящее время живет в Царском Селе (г. Пушкин — Санкт-Петербург).
Окончил Челябинский политехнический институт (кафедра гусеничных машин) в 1981 году (специальность инженер-механик). Работал инженером-исследователем в институте, геофизиком в геофизической партии, мастером на заводе, а также — руководителем КСП и ансамбля политической песни.
Окончил музыкальную школу по классу баяна.
С 1985 года и по настоящее время профессионально связан с театром: работал заведующим музыкальной частью Челябинского областного театра кукол, Ленинградского театра кукол-марионеток, музыкальным руководителем Международной мастерской театра синтеза и анимации "INTERSTUDIO" (Царское Село), Театра Юношеского Творчества (Санкт-Петербург).
Как актер участвовал в спектакле Челябинского областного театра кукол "Из жизни насекомых" (1985), к этому же спектаклю впервые написал музыку.
Автор музыки к спектаклям "Великан-эгоист", "Балаганчик", "Бобо мертва, прости мне, Вавилон", "Фауст", "Дон Жуан", "Золушка", "Аленький цветочек".
Играет на шестиструнной гитаре, бас-гитаре, баяне, аккордеоне, клавишных, блок-флейте.
Первую песню написал в 1977 году на свои стихи: "Жил человек на свете, был человек слепой..."
Около 20 песен на свои стихи и более 250 — на чужие (Н.Гумилева, О.Мандельштама, А.Ахматовой, М.Цветаевой, Ю.Тувима, К.Галчинского, В.Набокова, И.Бродского, А.Пушкина, А.Блока, А.Грибоедова, Б.Окуджавы, И.Анненского, Альфреда де Мюссе, М.Лермонтова, Ю.Левитанского и других поэтов).
Выступал в дуэте с Мариной (Марусей) Митяевой с 1981 года, с Александром Деревягиным с 1982 года. Есть опыт создания и руководства хором самодеятельной песни Челябинского политехнического института (1982).
Есть опыт игры в рок-группах: с 1988 по 1990 — группа "Другая Жизнь", Челябинск (руководитель, музыкант), с 1997 по 2000 — группа "Женя Глюкк и группа прикрытия", СПб (лидер-гитара, соавтор).
С 1977 года участвовал в Ильменских фестивалях самодеятельно йпесни и в Грушинских (дважды был лауреатом), с 1979 — в Ташкентских, в Кишиневе (1980, "Гран-при"), в Целинограде, Алма-Ате, Магнитогорске, Миассе, Саратове (1-й Всесоюзный фестиваль авторской песни), Туапсе, Владивостоке, Хабаровске. В 1979 — 1989 годах был лауреатом многих фестивалей.
Были отмечены песни "Плотовщик" на стихи А. Тарковского, "Возок" на стихи М. Басина, "Письмо другу" ("Я нормально живу...") на стихи М.Богуславского, "Вальс для 2-х" на свои стихи и другие.
В середине 80-х был председателем жюри фестиваля в Уфе. Член жюри 1-го тура фестивалей "Петербургский аккорд" 1996, 1998, 2000, 2002, 2004, 2006 годов, "Осторожно, листопад" (СПб, 1998).
С 1977 по 1990 год был членом КСП Челябинского политехнического института (с 1982 по 1983 — президентом клуба).
Хобби — волейбол (I разряд).
Дискография: CD "Небо опять в позолоте" (с Марусей Митяевой), "Романсы и вальсы любви и смерти", "Z [зэт]", "АХВЕЛЛОУ", "Мой Гумилёв", "Песни дома Мурузи" (с Евгенией Логвиновой), "АЗиЯ" — Seconda Parte" и "Улица Мандельштама" (с ТС "АЗиЯ") и др.
С 1980 года гастролирует с сольными авторскими концертами.
Входит в творческий союз "АЗиЯ", возникший весной 1993 года (кроме Н.Якимова, в его составе Татьяна Алешина, Елена Фролова и Александр Деревягин) и ПРоект "АЗиЯ-Плюс".
Гастроли с театральными группами с 1988 года в Англии, Германии, Швейцарии, Испании, Франции, и с концертами — в Польше (Закопане, 1988), Германии, Франции, Швейцарии, Израиле, США.
.............................
Друид Николай Якимов
Творческий союз "АЗиЯ" я знаю достаточно давно. Но до определенного времени я имел о его деятельности несколько одностороннее представление, которое было сосредоточено вокруг песен Николая Якимова и его альбомов. Потом же пришел другой расклад, звездный пасьянс расположился иначе и мне довелось познакомиться с творчеством остальных "АЗиЯтов". Другие авторы и исполнители, другие альбомы и концерты. Однако все началось с песен Николая Якимова...
Друид Николай Якимов
1.
Автор-исполнитель Николай Якимов — один из основателей творческого союза "АЗиЯ", он уже много лет специализируется на исполнении современной камерной песни. Этот союз был образован в марте 1993 года, в Челябинске, где раньше жил Николай. Кроме Якимова в этот уникальный творческий союз входят Александр Деревягин, Елена Фролова и Татьяна Алешина. По поводу современной камерной песни американский поэт-музыковед Георгий Левин справедливо заметил, что "это искусство не всегда легкое для восприятия, но не заумное; философское, но не сухое; духовное, но вполне мирское".
Некоторым людям кажется иногда, что песни Якимова и других "азиатов" аналогичны творчеству бардов. Но это совсем не так! Я ничего не имею против бардов, однако жанр современной камерной песни практически совсем не вписывается в привычный бардовский расклад. А Николай однажды сказал мне, что нестандартный "азиатский" подход к песне лично ему напоминает о друидах, которые "пели то, что им нашептывали деревья".
Друиду Якимову деревья нашептывают замечательные песни! В его репертуаре есть более чем оригинальные циклы на стихи поэтов Серебряного века, Лермонтова, Набокова, Мюссе, Клоделя, Блока, Гумилева, Бродского. С концертами Николай выступает не слишком часто. А с другой стороны, камерное друидско-азиатское искусство не должно закручиваться в мясорубку концертных чесов; хотя время от времени Якимов показывает свои программы не только в Питере, но и в других российских городах, и даже за границей.
Ну а Северной Столице наш многоуважаемый друид и его азиатские друзья нередко дают концерты в уютном зале Театрального музея на площади Островского. Здесь Николай неоднократно демонстрировал программы "Песни Дома Мурузи", "Баллады, песни и песенки для театра", "Желтые крылья тщеславной бабочки", "Мой Гумилев", "Корни и кроны". Каждая из них является, пожалуй, своеобразным музыкальным спектаклем. Кстати, друид много лет работал на театре — начинал он в Челябинске, а в дальнейшем музыкально оформлял спектакли в Театре кукол-марионеток имени Деммени и в международной мастерской Театра синтеза и анимации "Интерстудио", большая часть которых была поставлена Михаилом Хусидом.
Николай записал и выпустил несколько альбомов. Каждый из них достоин самого пристального внимания. Едва ли не самый сильный — это "Z". Здесь звучат песни на стихи Михаила Басина, Людмилы Волошиной, Иосифа Бродского, Осипа Мандельштама, Жан-Поля Клоделя (в переводе Ольги Седаковой), Игоря Салчака и Владимира Солодырева. Музыку же сочинил сам Якимов, но также он использовал фрагменты сочинений Паганини, Моцарта, Meredith Monk и уникального челябинского ансамбля "Н. Х. А." Несколько номеров записаны с помощью челябинского же ансамбля "Другая жизнь". Казалось бы сложно (если не невозможно!) написать музыку на гениальные стихи Бродского, поэтические достоинства других поэтов также не подлежат обсуждению. Но Николаю Якимову удалось реализовать свои замыслы, музыка его гармонирует с поэзией Бродского и является достойным, полноценным эквивалентом своему литературному первоисточнику. "Чаепитие", "Я был только тем, чего ты касалась ладонью", "Похороны Бобо", "Июльское интермеццо", "Письмо генералу Z" — потрясающие песни! Любопытно, что во время исполнения программы "Песни Дома Мурузи" многоопытный друид не только поет, но и читает стихи Бродского, и продуманно использует видеоряд, в который вмонтированы кадры с изображением Поэта. А "Дом Мурузи" — это жилой дом в центре Петербурга, на улице Пестеля (его называли "Домом Мурузи" до переворота 1917 года), в этом доме жил до эмиграции незабвенный Иосиф Бродский. Именно здесь довелось несколько лет назад жить и Николаю Якимову!
И еще мне, как Старому Рокеру, чертовски отрадно, что во многих песнях-композициях ощутимы роковые вибрации.
В альбоме "Ахвеллоу" тоже есть песни на стихи Бродского — "Через два года", "Плавание", "Пьяная песня", в других песнях звучит поэзия Гумилева, Игоря Салчака, Альфреда де Мюссе в переводе Владимира Набокова, и еще три номера, полностью сочиненные Якимовым. Только в одной из них, под названием "Баллада № 3 Индийская, или Ахвеллоу", — сначала слышен друидский текст, а после него — загадочные слова и фразы Генриха Сапгира, напоминающие о доходчивой, популярной в народе поэзии Крученых или Велимира Хлебникова. В сравнении с "Z" альбом "Ахвеллоу" получился более мистическим и медитативным.
В феврале 2002 года в концертном зале возле Финляндского вокзала состоялся литературно-музыкальный вечер, приуроченный к выходу альбома "Мой Гумилев", в котором помимо песен, можно услышать и непосредственно поэзию. Иногда Николай декламирует стихи на фоне тактичного аккомпанемента, а порой он читает фрагменты некоторых писем Гумилева. В результате альбом обретает емкость и цельность. Песни Якимова самодостаточны, в них нет вторичности и иллюстративности по отношению к стихам. Далеко не впервые обратившись в своей творческой практике частных явлений к высокой поэзии, меткий друид вновь точно-преточно попал в цель! Как хороши "Думы", "Жираф", "У камина", "Снова море" и "Счастье" (или "Китайский рок-н-ролл") и "Шестое чувство"!
Ида Моисеевна Напельбаум, одна из участников поэтической студии Николая Гумилева "Звучащая Раковина", слышала в исполнении Якимова некоторые из вошедших в альбом песен. И они ей понравились. Как в данном случае причудливо замкнулся жизненный круг! Ида Моисеевна умерла в 1992-ом, а Николай посвятил ее светлой памяти свой, без преувеличения сказать, этапный альбом.
2.
Вскоре после того, как 8 февраля 2002 года прошел литературно-музыкальный вечер Athenaeum of Poetry-Musical Light, приуроченный к выходу альбома "Мой Гумилев", друид пришел на Радио России и принял участие в музыкальной программе "Рок-Перекресток". Вот некоторые фрагменты из этой беседы...
— Почему ваш творческий союз называется "АЗиЯ"? Не потому ли, что прежде ты жил в Челябинске, который находится...
Якимов: На границе Европы и Азии.
— Александр Деревягин тоже ведь раньше жил в Челябинске...
Якимов: Да, а Татьяна Алешина жила в Кургане...
— Эти "проживательные" обстоятельства вдохновили вас на название "АЗиЯ, или были какие-то другие причины?
Якимов: Название мы выбирали такое, чтобы оно было красивое и чтобы оно нам понравилось. А потом все мы владеем каким-то культурным опытом и можем объяснить все, что угодно... В том числе "АЗиЯ" как нельзя лучше объяснялась всеми: и "АЗ" и "Я" — это наши корни славянские, а потом уже пошло — и Олджас Сулейменов, и что Россия по отношению к остальному миру — это Азия прежде всего, и объяснение некоего нестандартного подхода к песне.
— Но ведь помимо тебя, Деревягина, Алешиной и Фроловой, есть еще и другие исполнители, которые имеют определенное отношение к вашему творческому союзу?
Якимов: Да, но поскольку все это начиналось как игра, то мы определили условия игры, с которыми все согласились. Что союз "АЗиЯ" — он неделим и неубываем, что четыре человека — это как бы условия игры такие... Ну, мы имеем на это право, но этот квадрат, он как бы вписан в круг интересов наших друзей, благодаря которым мы держимся и которых мы любим.
— Каковы твои ощущения от концерта восьмого февраля?
Якимов: Я ждал одного, а получилось гораздо лучше, чем я ожидал. Во-первых, удалось соединить в этом большом зале, не совсем приспособленном для камерной песни, людей разных, но которые входят в мой мир. То есть от рока до академической музыки. И люди в зале тоже были разные — от самых молодых до людей преклонного возраста. Звучала разная музыка... И дуэт прекрасный Петрова – Соболенко, и рояльная музыка, и был элемент импровизации, сэйшена, который мы очень любим в "АЗиИ"... Ведь альбом я записывал один, а показали мы его вместе, и буквально в этот же день, на этой сцене мы всё отрепетировали. Это действительно была не презентация, а несколько другое... Замечательные у меня ощущения, самые-самые-самые хорошие! И я благодарен всем, кто принимал в этом участие!
— То есть тебе подыгрывали другие "азиаты" и это ведь была отчасти спонтанная импровизация...
Якимов: Да. Мы были вместе.
— В твоем альбоме звучат и песни на стихи Гумилева, и просто его стихи...
Якимов: Да, я постарался выстроить альбом более-менее хронологически, как поэтическую историю Гумилева.
— Когда ты стал сочинять песни на стихи Иосифа Бродского? Ведь у тебя их довольно много.
Якимов: Еще в Челябинске, по-моему, это был 1989 год, тогда стихи Бродского еще ходили в списках. По-моему, первая песня была "Через два года".
— Ведь тогда Бродский еще был жив... И хотя альбомы появились позже, у тебя ведь уже давно были записи...
Якимов: Да, я даже специально эти песни записывал, когда один человек сказал мне, что он поедет в Венецию и встретится там с Бродским. Я записал несколько песен и написал Бродскому письмо и, таким образом, поставил его в известность о существовании такого проекта.
— А Бродский слушал эти песни?
Якимов: Я думаю, что нет. Я думаю, что тот человек их просто ему не передал.
— Жалко.
Якимов: Жалко, да.
— Я позволю себе сказать, что для меня именно твое творчество и фактически творчество "АЗиИ" началось с песен на стихи Бродского. Я считаю, что это — кульминация твоего творчества... Раньше Бродский жил в Ленинграде на углу Литейного и Пестеля, в так называемом Доме Мурузи... ты ведь тоже там жил...
Якимов: Жизнь в Петербурге у меня началась в этом доме, в первом подъезде со стороны Литейного, а Бродский жил во втором.
— Когда ты стал жить в этом доме, у тебя уже были песни на его стихи?
Якимов: Да. И когда мною читались стихи Бродского в этом доме, то они, безусловно, принимали для меня другую внутреннюю окраску. Это было замечательное время.
— Ты в последние годы жил в Москве, а теперь ты вновь вернулся в Питер. Что тебя побудило так поступить?
Якимов: Я уехал в Москву по работе, мне предложили там заниматься в студиях аранжировками... Но когда я вновь приезжал в Петербург, то чувствовал, что не могу без этого города.
— Песни друида Николая Якимова — это глубокий, серьезный, насыщенный подлинной духовностью пласт современной российской культуры!
февраль 2002
Статья и интервью А. Гуницкого
....................
Якимиада
Сорокапятка в вопросах и в ответах
Часть первая
Сорокапятка
Николая Якимова
в вопросах и в ответах
Всего этих вопросов 45 – именно столько лет исполняется 17 июня Николаю Якимову. Сразу хочу предупредить, что на самом-то деле и вопросов, и ответов получилось поболее сорока пяти, однако некоторые вопросы неизбежно и сразу же обрастали вопросиками добавочными, дополнительными, поэтому я решил объединять их в группы. Тем более что самих вопросов запросто могло бы быть не 45, а... 245 – поскольку Николаю Николаевичу есть что рассказать и про творческий союз "АЗиЯ", и про многое-многое другое, чем он занимался, занимается и будет заниматься дальше.
1. Почему до сих пор не издан твой альбом с песнями, написанными на твои же собственные стихи?
Якимов: Это вопрос довольно-таки сложный... Песни, которые на свои стихи, и песни, которые на стихи чужие, они, конечно, отличаются друг от друга в главном. Ведь если ты пишешь на чужие стихи, то ты всё-таки занимаешься ремеслом – в самом хорошем смысле этого слова. Вот стихи, вот ты их прочёл, вот они в тебе отозвались... Вот ты их пережил, вот ты написал музыку или музыка написалась сама, но всё-таки посыл был именно от стихов. А когда свои стихи... Вообще-то я не умею писать стихи, я это сразу могу сказать, и стихи свои я стихами не называю, это скорее фиксация состояния, никак не претендующая на то, чтобы называться стихами. А поэтическая форма – она самая подходящая для этого, потому что это самая эмоциональная штука. Если ты начнешь писать прозу или вести дневник – это одно, а когда ты пытаешься что-то такое уловить и объяснить своё состояние, получается, что это может быть как-то зарифмовано... и даже не в том дело, что зарифмовано, но поэтически высказано. Поэзия уже влечёт за собой рифму. И поэтому здесь начало, если говорить иронично – мелколичностное, а если не иронично – то личностное, и, значит, более трепетное, чем когда стихи не твои. И поэтому я очень редко пою песни на свои стихи. Это как заболел человек, выпил лекарство, выздоровел. Болеет человек, болеет душа, маята начинается – ты высказался, выздоровел, и вот свои стихи – это результаты такой самотерапии. А вовсе не претензия на то, чтобы называться поэтом. И поэтому, конечно же, сложно переступить через себя – результат своих "болезней" показывать на людях. В этом есть что-то такое... немножко патологическое...
Хотя многим людям нравятся мои песни на мои стихи, и они выделяют в моём творчестве вот именно моё собственное творчество. Им нравится, они хотели бы это слушать и видеть, за что им моя огромная человеческая благодарность. Здесь прощаются какие-то огрехи, именно ремесленнические. Что не прощается в том случае, когда пишешь песни на другие стихи. Там ремесло уже должно быть на высшем уровне. Ориентация должна быть по максимуму сделать всё, на что ты способен. Без халтуры.
Недавно я был в Москве на презентации книжек поэтов Станислава Минакова и Алексея Ивантера. Слушал, слушал, и вдруг ни с того ни с сего сказал: "Странно, вот поэзия – это глубоко интимная вещь, но все стремятся её опубликовать. Такой парадокс". И вот в случае своих стихов я как раз, может, и боюсь их опубликовывать.
А. Г.: Но я не про стихи спросил, а про песни.
Якимов: Для меня это одно и то же. Что стихи, что песни – на свои стихи когда. Слова-то мои. Всё равно я считаю первоосновой песни слова. Вот. Это, скажем, первая часть, внутренняя. А внешняя – почему я не издаю альбомы на свои стихи – потому, что у меня нет намерения вот так сразу издавать всего "себя любимого" в нашем издательстве. Наш проект работает на жанр, а не на имя.
А. Г.: Я до конца не понимаю мотивов, по которым ты не хочешь выпускать альбомы с собственными песнями...
Якимов: Как? Ну...
А. Г.: Я понял, но не до конца... Ладно, поехали дальше.
2. Что ты сочинял ещё кроме стихов?
Якимов: Ну, это, наверное, только проза. Тоже очень мало. Да и стихов у меня мало. Мало я болел, наверное, в этой жизни. Около тридцати у меня, наверное, стихов. Тридцать, не больше. А прозы – так ещё меньше. Из прозы сохранился только монолог, написанный для спектакля "Я, Фауст...", который делали Михаил Хусид и Юрий Соболев в Челябинске ещё. Третий акт был построен на монологах актёров, которые принимали участие в этом спектакле.
А. Г.: Ну, в общем, это литературная проза.
Якимов: Я бы сказал – литературно-перформансная. Я тогда читал монолог и бил по железкам.
3. Заглянем в прошлое. "АЗиЯ" образована более десяти лет назад, но всё-таки, каким же образом конкретно, вернее, конкретно-административно объединились люди, которые в ту пору жили в разных городах?
Якимов: Вот прозвучало слово – административно. Административно – никак. Надо отличать "АЗиЮ" от "АЗиИ-плюс". Было время, когда все мы вышли из авторской песни, вся "АЗиЯ", было время, когда стремились выступать. Все молодые, наверное, стремятся выступать, быть услышанными, это понятные дела. Но приходилось многое объяснять...
А. Г.: Я спрашиваю немножко про другое. Вы ведь все жили тогда в разных городах. Ты и Деревягин – в Челябинске, барышни – в других местах. Так как же вы решили создать азиятскую структуру, находясь в разных местах?
Якимов: Я в 1993 году уже жил в Ленинграде, Саша – в Челябинске, Таня – в Ленинграде, а Лена... не помню, где она в то время жила, во Владимире, может быть... Ну, тогда ведь было модно организовывать всякие группы! Не обязательно, чтобы музыкальные группы – группы художников, например. Тогда уже был организован "Первый круг" – объединение людей, занимающихся авторской песней. И, чтобы себя как-то обозначить в мире авторской песни, мы, собственно говоря, и организовались, но это тогда всё была игра, игра, игра и игра. Мы встречались очень редко, встречи поэтому были желанными; мы могли выступать вдвоём, втроём, в разных составах и с разными программами, и это было всегда событие.
4. Расскажи, пожалуйста, про свои театральные работы. На сайте "азийном" все они указаны, но всё-таки ты можешь рассказать о них с некоторой оценкой и с некоторым пристрастием? Когда, что, с кем и как ты осуществлял свои музыкально-театральные работы?
Якимов: Я бы разделил это всё на три этапа, если кратко. Первый этап – это до Хусида и Соболева. Второй этап – это Хусид–Соболев. Третий этап – это после Хусида и Соболева. До Соболева с Хусидом – это было работой, опять же ремеслом. Ну, работа... музыкальное оформление спектаклей, написание музыки к спектаклю, интересно, силы есть – почему бы и не написать? Да, к тому времени относится такой культовый спектакль "Из жизни насекомых", потом пошли спектакли Валерия Вольховского, известного очень в кукольном мире, потом встреча с Хусидом. И начался другой этап. Когда в мою жизнь пришли Хусид и Соболев, то это всё уже стало... образом жизни. И неважно, что ты делал: музыку или участвовал в спектакле как-то или просто рассуждал на эту тему. А после Хусида и Соболева – это уже опять ремесло, но на другом уровне, когда ты уже можешь практически всё, после такой школы. Не паришься, не тащишь из себя что-то, а пользуешься своим опытом и стараешься сохранить ту планку, которая была набрана во время работы с Хусидом и с Соболевым.
5. Переключимся на твои музыкально-рок-н-ролльные занятия. Была группа "Другая жизнь", была работа с Женей Глюкк и её "Группой Прикрытия", были и другие рок-н-ролльные проекты. Можно ли сказать, что в твоих песнях и в твоей музыке ощутимо иногда довольно сильное влияние рока?
Якимов: Я к року пришёл поздно, по-моему, в двадцать восемь лет. Вот Деревягин иногда говорит, что если бы я родился в Ленинграде или бы появился в Ленинграде лет эдак в пятнадцать, то моя жизнь могла бы по-другому сложиться. До этого я был в авторской песне, а в авторской песне в то время превалировало такое снисходительное отношение к рок-культуре, особенно к русской. Если зарубежную ещё чтили, то к русской... ну, никак не относились. "Ну что там за тексты, что там за тексты?" И тогда прозвучала, уже не помню, чья фраза... А, Гребенщикова! Что это образ жизни, это стиль жизни – и тогда всё стало на свои места. Так что мимо рока никак нельзя было пройти. Возник Юра Козаченко, с которым мы учились в одном институте и который стал председателем челябинского рок-клуба. Мы "тёрлись" вместе, мы читали одни стихи и книги, и рано или поздно рок в моей жизни занял большое место, и я даже образовал свою группу. Два года она просуществовала со мной, потом, когда я уехал в Питер, она стала существовать отдельно от меня и сейчас играет тяжёлый блюз. Не знаю, насколько я со стороны был органичен во всей этой истории, но мне кажется всё-таки, что... я был органичен. Рок высвободил во мне какие-то дремавшие доселе силы, убрал какую-то многозначительность, освободил в чём-то. Поэтому, когда я с Женей Глюкк начинал работать, мне уже было легче, и проблемы уже были только технического плана, инструментального. Ну и был опыт игры с Новым Художественным Ансамблем, хотя это роком и не назовёшь впрямую, но тем не менее от рока там очень много.
А. Г.: Ты с НХА тоже работал?
Якимов: Это был разовый проект, Лёва Гутовский пригласил меня играть в туре по Германии на баяне, сидеть в маске и как-то крутиться на стуле, кого-то там изображать. Это был такой замечательный опыт.
6. Гитара, баян... Какие ещё инструменты тебе подвластны?
Якимов: Мне ни один инструмент не подвластен, к сожалению, в полной мере: ни гитара, ни баян, ни другие, на которых я пытался или пытаюсь играть. Когда-то я играл на контрабасе. Получил однажды даже какой-то приз на фестивале в Екатеринбурге – Свердловск тогда – как лучший инструменталист фестиваля, не помню, правда, за что, за гитару, наверное, дали. На саксофоне пытался – не научился, ещё на виолончели пробовал. Я с течением времени понял: мне не важно, что я сыграю, а важно, как я сыграю. Да. Я могу не выиграть нот каких-то, но могу как-то себя эмоционально повести... Я не владею инструментом, он для меня... инструмент для выражения чего-то другого. В общем, всё, что звучит, меня в принципе интересует, но смогу ли я на этом сыграть – это, конечно, другой вопрос.
7. Раз уж разговор свернул в сторону музыкально-рок-н-ролльных занятий, то назови наиболее интересных, важных и значимых для тебя исполнителей рок-музыки.
Якимов: Из российских – это "Аквариум". А зарубежные – я всех перечислять не буду – в разное время разные. DOORS, безусловно. К BEATLES я относился всё время как-то... Они удивлять могут, но там что-то изначально было другое, и я их не отношу к рок-группе. DEEP PURPLE, LED ZEPPELIN, безусловно. Потом я стал узнавать и другие имена. CAPTAIN BEEFHEART, ROBERT WYATT...
8. С какого времени ты стал заниматься звукорежиссурой? Это следствие твоего технического образования или этим иногда некому было заниматься и на концертах, и в студии?
Якимов: Это возникло в театре. Я был завмузом в Челябинском театре кукол, отвечал за музыкальное оформление спектаклей, и был звукорежиссёр, который воплощал мои идеи, но потом жизнь сложилась так, что я сам должен был осваивать эту профессию. И так постепенно, постепенно – я целью себе это не ставил – но постепенно я был приближен к звукорежиссуре. К её величеству звукорежиссуре. И первый спектакль значимый – "Что было после спасения" по Сэлинджеру и Янгу – я уже монтировал сам, но в Москве у меня был учитель. Потом уже всё делать стал сам.
9. Ты доволен ситуацией в "АЗиИ" в последнее время и когда ты ощутил реальную перспективу появления "АЗиИ-плюс"? И в чём эти плюсы проявляются? Количество выпущенных дисков, концертов, гастролей?
Якимов: Очень хороший вопрос, на самом деле очень хороший. Когда не было "АЗиИ-плюс", мы ничем друг другу не были обязаны, и вообще не было никаких прав и обязанностей, кроме одной – не скрывать своей принадлежности к творческому союзу "АЗиЯ". Когда возникла "АЗиЯ-плюс", это, конечно, сказалось и на "АЗиИ" самой, мы приобрели какие-то права голосов, и, естественно, это накладывает ответственность. Завязывая деловые отношения с близким человеком, ты рискуешь, да? Я считаю, что этого не избежать – каких-то недоразумений и тому подобное, поэтому я, конечно, не то чтобы тоскую по нашим "детским" отношениям, которые были до "АЗиИ-плюс", но всё же... А с другой стороны, "АЗиЯ-плюс" дала шанс показать нашу историю, наше творчество большему количеству людей и начать "взрослую" жизнь со всеми её радостями и печалями.
10. Где в Питере тебе приятнее всего выступать и почему? В каких залах?
Якимов: Мне выступать всё равно где, лишь бы была комфортная ситуация. Вот я выступал как-то с группой "Ноль", с Федей Чистяковым уже после всей его истории, ну, понятно, видимо, о чём я говорю... Так вот, он пригласил меня выступить в первом отделении, а сам играл только во втором, у него тогда было мало новой музыки, это был его первый концерт после долгого молчания, и этот концерт был не в самом лучшем концертном зале – около Финбана, но я тогда был обставлен мониторами-шмониторами, я купался в звуке и, несмотря на то, что люди ждали Федю, свистели, кричали и топали ногами, это было очень хорошее выступление.
А. Г.: Для тебя или для Феди?
Якимов: Для меня. Ну и для Феди, наверное, тоже. А вот в камерном зале театрального музея иногда бывают хорошие выступления, а иногда плохие. Это всё зависит от твоей готовности и от атмосферы. Наверное, я бы себя комфортно чувствовал и в "Октябрьском", но я могу и ошибаться. Ну, а если не лукавить и сказать, в каком зале приятнее... Наверное, я всё-таки прав, всё зависит от атмосферы. Которая создается в том числе и звуком и светом...
Часть вторая
11. Расскажи о фестивалях авторской песни. Какой из них наиболее организованный и интересный – на твой взгляд?
Якимов: В комплексном восприятии самый приятный фестиваль для меня – это фестиваль в Израиле, который организовывали Миша Басин и Марк Павис. Это был фестиваль бард-перформанса, "Шаг в сторону" он назывался, в ноябре 2001-го. Авторская песня была представлена в нём неспешно во всей своей широте: от традиции до синтеза. И всё на хорошем уровне. А самый неорганизованный, самый помпезный и самый освещаемый, самый, самый, самый – я уже и не знаю какой, это, конечно, грушинский. Это кошмар просто – хотя когда я в 1977 году я первый раз туда приехал, то это было очень здорово.
12. Другие объединения авторской песни считают ли "азиятов" своими? Раньше, теперь?
Якимов: Я думаю, что... не считают, иначе бы мы не отделялись. Хотя к "АЗиИ-плюс" имеют отношение люди, которые были связаны с "Первым кругом". Но мы же не говорим: "Мы вас приняли в "АЗиЮ-плюс". Нет, у нас такого, слава Богу, нет, просто есть круг авторов, который нам интересен, и мы стараемся издавать их диски. И можно сказать, что есть люди из "Первого круга" нам близкие, которые считают нас своими. Хотя... я не могу за них решать. Ещё я могу сказать, что все в мире авторской песни нас знают, но далеко не все считают нас своими.
13. Когда ты почувствовал в своём музыкальном творчестве результаты того, что ты переехал жить в Питер?
Якимов (долго думает): Э-э-э... Не могу ответить когда... Результат положительного влияния?
А. Г.: Ну да, конечно.
Якимов: Ну, я могу сказать, что музыкальное подражание Гребенщикову я написал когда ещё и не жил в Петербурге. По-моему, два их было. В Питере... ну, наверное, это в Питере было, в другом городе это не могло произойти – знакомство с Юрием Соболевым, в первую очередь, а через него потом с Николаем Дмитриевым. Которые просто расширили мои горизонты представления о музыке до бескрайности. Это было время "КукАРТов" – фестивалей современного искусства. Вот тогда я почувствовал... Потому что я, хотя и переехал в 1990-м, но не появлялся в музыкально-песенном мире Питера, я проводил все дни в театре, в "Интерстудио", в Царском Селе, и вот с него у меня всё здесь, в этом городе, и началось.
14. Программу "Песни дома Мурузи" можно, на мой взгляд, считать спектаклем, есть ведь и другие в чём-то по форме, по построению программы, посвящённые, например, Гумилёву, да и другие, и ведь таких программ у тебя за эти годы довольно много набралось.
Якимов: Это самая интересная для меня форма ведения концерта, она возникла ещё в Челябинске, и поскольку я не завязан на потоке, то этой формой часто пользуюсь. Это Гумилёв, безусловно, это песни, связанные с Алексеем Богатенковым, его ранняя смерть – это была одна из первых смертей в моём мире, это программы по русской поэзии, по фольклору, по этнике. Салчак, безусловно, это отдельный мир, песни на его стихи в одной программе с другими песнями менее органично существуют, чем в сольном варианте.
15. Есть ли планы по поводу создания аналогичных программ?
Якимов: Это очень сложный вопрос, хотелось бы думать, что да, потенциал вроде бы есть, но боюсь, что в ближайшее время нет, потому что других дел полно.
16. Знаком ли ты с "азиятской" аудиторией, каков у тебя с ней уровень контактов?
Якимов: "Азиятская" аудитория очень разная, она очень неоднородна по своему составу, поскольку мы всегда декларировали и декларировать будем – мы все разные в "АЗиИ". Среднестатистического зрителя я не могу, к сожалению, назвать, да и не хочется, потому что усреднённость здесь неуместна. Это интеллигентный зритель среднего возраста, за сорок лет, хотя... хотя и молодежь встречается. И это радует. Уровень контактов? Нет, по телефону мы не общаемся, но при встрече здороваемся.
17. Заграничные выступления твои и "АЗиИ" рассчитаны только на эмигрантов?
Якимов: Это как получается. Личные мои первые заграничные выступления были рассчитаны не на эмигрантов. А уж когда нас узнали и стали приглашать, то пошли эмигрантские концерты. А сейчас снова и носители языка стали появляться на них.
А. Г.: Нет ли планов по поводу гастролей за океаном? И в других странах, кроме тех, где вы все уже выступали?
Якимов: Приглашают в Америку. Настойчиво приглашают в Америку. Если бы я был помоложе и в целом другая ситуация была бы – наверное, с удовольствием. А сейчас – сто раз подумаешь. Ну, тут разного плана проблемы. И Лену Фролову приглашали.
18. Какой был принцип отбора материала в альбом "Seconda Parte"? Нет ли планов сделать что-либо аналогичное, какой-нибудь другой сборник?
Якимов: Из ближайшего – сейчас готовится к изданию альбом "азиятский" по поэзии Мандельштама, где мы в некоторых треках подыгрываем друг другу, помогаем, подпеваем. В перспективе очень хотелось бы сделать "Seconda Prima". То есть у нас ведь как концерты строятся... В первой части – сейшн, наша эксклюзивная форма, я её не встречал больше ни у кого (может быть, я просто не знаю, но в мире авторской песни точно ни у кого не встречал). Первое отделение у нас был сейшн, да и второе был бы сейшн, но мы всё-таки понимали, что в концертах нам и людям надо дать вздохнуть, и поэтому во втором отделении делали более или менее выстроенную программу, помогая друг другу уже более активно и более осознанно. А первая часть, сейшн – не издан и хотелось бы очень его издать. Но весь парадокс в том, что надо его выстраивать и хорошо записывать.
19. Когда, в каком именно году ты себя почувствовал профессиональным композитором и музыкантом? После каких конкретных творческих деяний?
Якимов: Это ощущение приходит на концерте или сразу после концерта. На спектакле или сразу после спектакля. До концерта, до спектакля я себя профессионалом не ощущаю и не считаю. И после какого-то продолжительного времени после концерта – то же самое.
20. С кем из музыкантов не "азиятов" ты и твои коллеги чаще всего и охотнее всего сотрудничаете?
Якимов: Это Елена Белкина, очень хорошая флейтистка. Недавно я достаточно близко познакомился с Андреем Суротдиновым, скрипачом из "Аквариума", и вроде бы возникло взаимопонимание. Потом у "АЗиИ" есть ещё контакт с "Невским квартетом" скрипичным, с этими замечательными музыкантами. Потом Эвелина Петрова, безусловно. Со Славой Гайворонским мы как-то принимали участие в одной программе. Я не осмеливаюсь попросить его где-то подыграть, хотя была идея попросить его поиграть в альбоме Саши Деревягина.
