Ада Якушева - Вечер бродит по лесным дорожкам
Якушева (Кусургашева) Ада Адамовна. [Россия, Московская область, Москва] (род. 24.01.1934, ум. 06.10.2012) Ариадна (Ада) Адамовна Якушева (Кусургашева) родилась 24 января 1934 года в Ленинграде, жила в Москве.
В дeтcтвe нeмнoгo зaнимaлacь пo клaccу виолончели что уcкoрилo в дaльнейшeм изучeниe гитары.
В 1952 году поступила в Московский педагогический государственный институт им. В. И. Ленина, в котором вместе с ней учились Юрий Визбор, Юлий Ким, Юрий Ряшенцев, писатель Юрий Коваль, режиссёр Петр Фоменко.
В 50-е — 60-е годы Педагогический институт был одним из главных центров Авторской песни в СССР.
В 1954 году Ада стала писать стихи, песни и самая первая — "Пecня o Мocквe" ("В институте под сводами лестниц...").
Была организатором и руководителем ансамбля студии песни Московского педагогического гос.института.
В 1956 году окончила факультет русского языка и литературы Московского гос.пед.института им. В.И.Ленина (МГПИ).
В 1958 году вышла замуж за Юрия Визбора. Вскоре у них родилась дочь Татьяна.
С начала 1960-х годов Якушева руководила женским песенным октетом, гастролировала с ним по стране.
С 1966 по 1968 год работала редактором на радиостанции "Юность", где вела передачу "Здравствуй, товарищ".
В 1968 году она вступила в брак с радиожурналистом Максимом Кусургашевым, который до этого был свидетелем на свадьбе Ады с Юрием Визбором.
Член Союза журналистов России. Радиожурналистка.
На фирме "Мелодия" вышла пластинка, аудиокассеты. Кроме того, вышли три книги Ады Якушевой — "Если бы ты знал", "Песня — любовь моя" и "Три жены тому назад. История одной переписки".
Она автор любимых всеми "Вечер бродит по лесным дорожкам...", "Ты мое дыхание..." и многих других известных нам песен, некоторые из которых написаны совместно с Юрием Визбором и многие посвящены друг другу.
Сегодня их поют коллективы, многие исполнители, дочь Татьяна Визбор и внуки Ариадны Адамовны Варвара и Юрий.
Песни
«А мне везёт: к вершинам белым»… — «А мне везёт»…
«А мне давно знакомо время старта»… — «Моя орбита»
«Бегут, бегут, бегут колёса»… — (Слова и музыка Ю. Визбора и А. Якушевой)
«Бродит дождик за окошком»… — «Колыбельная Тане»
«В институте, под сводами лестниц»… — «Любимый город» («Песня Москве»)
«В речке Каменной бьются камни»…
«Ветер листья по асфальту кружит»… — «Город — самый лучший» (Песня-репортаж)
«Ветер песни поёт, он с привычками твоими»…
«Вечер бродит по лесным дорожкам»…
«Вроде немало мне бед и побед»… — «Поворот»
«Говоришь, что ты несчастна»… — «Не печалься, Танька»
«Да обойдут тебя лавины»… — (Стихи А. Якушевой и Ю. Визбора, музыка А. Якушевой)
«Если б ты знал»…
«Живёт на свете девочка»…
«За поездом по полю»… — «Песня о путях» («Дорожная»)
«Записную книжку вновь листаю я»… — «Записная книжка»
«Здравствуй, это главное — ты здравствуй»…
«Иду я ночью лесом со станции одна»… — «Попутчик»
«Каждый год в осеннем месяце»… — «Первый курс»
«Мне кажется, что я давно»… — «Мне кажется»…
«Мой друг рисует горы, далёкие, как сон»…
«Мою страну зовут Наедине»… — «Наедине»
«Мы — горожане, зарёю ранней»… — «Горожане»
«Мы становимся старше и старше»… — «Мы становимся старше»
«Не могу я разобраться в Братске»… — «Песня о Братске»
«Ночи бродячие — синие, белые»… — «Песня тебе»
«Подари на прощанье мне билет»… — «Билет»
«Понимаешь, ночь немая»… — «Понимаешь»
«Попрощались мы до вокзала»… — «Мой солдат»
«Привыкла я за столько лет»… — «Корреспондент»
«Прозрачная роща смолкла»… — «Прозрачная роща»
«Прошёл меня любимый мимо»… — «Песенка про трепача»
«Разведу я над плитой»…
«Светлые камушки из Конаково»… — «Камушки из Конаково»
«Сегодня мы с тобой в институте»… — «Сегодня»
«Синие деревья в инее»… — «Моё сокровище»
«Снова твоё бесконечное „жди!“»… — «Я не хочу, чтобы ты уходил»…
«Слушай, на время время позабудь»… — «Синие сугробы»
«Снег да снег. Ни дорог, ни рек»… — «Снег да снег»
«Собрался товарищ в дорогу»…
«Созвонятся парни на неделе»… — «Парни»
«Солнышко, помнишь ли ты наш апрель»… — «Солнышко». (Слова и музыка Ю. Визбора и А. Якушевой)
«Спешат нам сумерки навстречу»… — «Попутная»
«Становятся помехою другие города»… — «Другие города»
«Сумерки. Ты поднимаешь глаза от картин»… — «Сумерки»
«Так вышло, что Измайлово»… — «Измайлово»
«Там в океан течёт Печора»… — «Печора»
«Там давно, наверное»… — «Северный»
«Ты говоришь: „Выход один“»… — «Дожди»
«Ты — моё дыхание, утро моё ты раннее»…
«Ты очень похож на меня, человек»… — «А я жду»
«Уже, наверно, первый час»… — «Зеленоглазое такси»
«Ходят суда то туда, то сюда»… — «Города-корабли»
«Шёл человек, а куда — неизвестно»… — «Здравствуй, песня!»
«Я открываю тебя, побережье Камчатки»… — «Камчатка»
«Я приглашаю вас в леса»…
«Я с детства люблю лабиринты метро»… — «Метро»
«Я шагаю дорогой длинной»… — «Я шагаю»
Якушева Ада 1991 - На время время позабудь... (LP) (320) Якушева Ада 2008 - Лучшие песни (CD) (320) Якушева Ада 2010 - Коллекция КП ''Российские барды'' (Т. 21) (320)............................
Ада Якушева: Ревновать Визбора было бесполезно!
Опубликовано 22 Января 2009 г.
Борис КУДРЯВОВ
Известный бард и поэтесса от скуки разговаривает с телевизором.
Имя одной из основательниц современной авторской песни - Ады ЯКУШЕВОЙ давно обросло легендами. Юрий ВИЗБОР считал ее своей музой и самой любимой женой. Накануне своего 75-летия Ада Адамовна согласилась дать только одно интервью - «Экспресс газете».
- Вы по-прежнему стараетесь не общаться с прессой? Почему?
- Ой, Боря, возраст о себе знать дает. Да и некогда - дел семейных невпроворот. Я и в молодые годы старалась избегать публичного обнажения. Актерского начала во мне ни капельки нет. Иногда включаю телевизор и разговариваю с ним, как сумасшедшая. «Наслаждаюсь» рекламой: говорящие зубы и прыгающие сковородки помогают общаться с моей старенькой стиральной машиной. Сама же про себя думаю: вдруг это начало маразма?
- А нога сломанная как?
- По-всякому. (Семь лет назад Якушева сломала бедро. Не смогла даже поехать на кладбище проводить в последний путь мужа Максима Кусургашева. - Б.К.) Мне сказали, что такое в серьезном возрасте никогда не заживает. Где-то читала, что возлюбленная Маяковского даже покончила с собой из-за похожей травмы… Бедро-то я дома сломала, зацепилась за стул и грохнулась. Приходится подстраховываться, ходить с третьей ногой, с палочкой.
- Известно, что вы перепевали саму Пугачеву. Это правда?
- Не перепевала, а пела с ней на сцене на два голоса: я - первым, она - вторым. Потом наоборот. Нас посылали вместе от радиостанции «Юность» на картошку. Дружили мы долго. Но я все же чуток постарше ее… Да и кем была Алла в 60-е годы? Она только начинала. А Якушева полстраны к тому времени уже объездила. Правда, Пугачева - девка была хорошая: не кривлялась, не ломалась. Подружка, одним словом. Мой сын Максим с ее дочкой Кристинкой дружил.
- Ада Адамовна, вы, должно быть, состоятельный человек? Столько дисков с вашими песнями продаются.
- Не поверишь, живу на пенсию. Она такая же, как у всех, маленькая. Давным-давно какая-то фирма заплатила 20 тысяч. Я так удивилась. Авторские мне никто не платит.
Отхватила двух мужиков
- Расскажите про отношения с Визбором?
- Столько уже понаписано! Оказывается, такие интриги вокруг нас были! Искры сыпались! Но мы были очень дружны. Спорили, орали, скандалили - куда же без этого? Наша категоричность зашкаливала за все возможные пределы. Разве два поэта могут жить спокойно рядом друг с другом? Славу богу, что не дрались. Но от такого человека, как Юра, можно было многое и вытерпеть.
- Но вы все же разбежались…
- Никто ведь никого и не удерживал. И главное - не предавал! Юрка ходил постоянно в кого-то влюбленный. Да и я от него не отставала: вокруг сплошь одни поклонники. Бывшие его жены ко мне до сих пор очень прилично относятся (Евгения Уралова и Нина Тихонова. - Б.К.). Делить нам уже нечего.
У Юры было поэтическое чувство юмора. Он очень любил выражение нашего общего друга Зямы Гердта - «три жены тому назад». Со всеми своими женами Визбор сочетался законным браком. Конечно, сердце мое греет мысль, что Якушеву называют первой музой Визбора.
После того как Визбор от меня сбежал, мне передавали: видели твоего Юру на телевидении с красивой молодой девушкой. Оказалось, это наша дочка - Таня.
- Откуда у Визбора такая редкая фамилия?
- В Литве живет дальняя родственница Юры - Гражина Визборас. Мы с ней никогда не виделись. Отца своего Юра тоже не видел. Он был репрессирован и расстрелян где-то в Сибири.
Поженились мы в 1957 году. У меня даже когда-то была его фамилия, которую коверкали по-всякому. «Хорошо еще, что Визборгом не называют», - шутил Юра. Но отчество его все же исказили: вместо Иозефовича он стал Иосифовичем. У дочери Татьяны фамилия так и осталась. Ее даже еврейкой в школе считали.
- Как вам удалось заарканить такого ловеласа?
- За Визбором бегали все студентки, включая молоденьких аспиранток. Но ревновать его было бессмысленно. Он купался в любви. Жил и творил по ее законам. Мне оставалось только страдать. Что я и делала - писала стихи и песни. Да в нашем институте все что-то сочиняли.
Со своими будущими мужьями мы учились в одном институте (Московский педагогический. - Б.К.). Максим Кусургашев (второй муж. - Б.К.) был свидетелем на нашей с Юрой свадьбе. Он и Таньку мою вместе со мной из роддома забирал. Юра в это время был где-то в командировке.
Танька моя как-то ляпнула: «Моя мама, конечно, не Нефертити, но двух прекрасных мужиков все же ухватила».
Мой фанат - внук Вовик
- Кто поздравит вас с юбилеем, как думаете?
- У меня подружек навалом. А из друзей-бардов… Может, они и не в курсе, что мне уже столько лет настучало? Митя Сухарев подарил мне недавно свои новые книжки, обалденные совершенно. Всех старых друзей очень люблю: Кима, конечно, Юру Ряшенцева, Городницкого, Вадика Егорова, Вероничку Долину. Кого подзабыла, пусть не обижаются. Но столько поздравлений мне и не надо.
- Праздновать-то как будете?
- Да никак. Дома буду сидеть. Старшая дочка (Татьяна Визбор. - Б.К.), уезжает куда-то отдыхать. В гости придет внук Юра со своей девушкой. Им у меня весело - никто же не ругает. Сын Максимка поздравит. Ему скоро 40 лет исполнится. Работает в Большом театре.
Знаешь, Боря, с датами у меня всегда была путаница. Когда наступает день рождения Таньки, я ей звоню и спрашиваю: «Когда ты родилась?» Записываю даты, куда-то засовываю. И забываю… Но внуков хорошо помню - их ровно пять: трое у Дашки, у Таньки - двое. Ужасно, что на моей кухне всего пять мест. Да, мой средний внук Вовик, которому пять лет, мой настоящий фанат. Как-то я подарила ему диск. Он послушал и сам запел! Да так чистенько.
- Ада Адамовна, когда несколько лет назад я брал у вас интервью, рядом крутился какой-то странный котик...
- Кузя, что ли? Вон он, шкодник очумелый. Отец у него русский голубой, а мать белая персиянка. Смесь действительно странноватая… И котик наш любит погоняться почему-то за котиками. Кастрата даже какого-то полюбил.
- Раньше вы говорили, что бардовская песня была отдушиной от всего, что нас окружало. А теперь-то как?
- Вспомни, где мы тогда пели? По лескам да по полянкам. Больше негде было, власти просто не позволяли. Грушинский фестиваль запрещали потому, что там якобы собиралась какая-то неформальная публика. А ведь ни одной политизированной, протестной песни не звучало. Даже Высоцкий туда никогда не приезжал. А теперь вон как повернулось - Олег Митяев в Кремле поет!
- И мне хочется от читателей наших и редакции сказать: с днем варенья, дорогая Ада Адамовна! Берегите себя!
- Намекаешь, Боря, что Якушева давно уже исторический человек? Пожелай мне лучше подольше жить и поменьше хромать… Знаешь, время бежит, а рифмовать по-прежнему очень люблю. Вот дарю читателям «Экспресс газеты»:
Стало холодно. Что делать?
А кому теперь тепло?
То, что было - снегом белым,
замело, заволокло.
То, что будет, нам, как видим,
знать пока что не дано.
И, подобно Атлантиде,
опускаюсь я на дно.
Не права - я это знаю.
Хоть жива, да не живу.
Помоги ты мне, родная,
продержаться на плаву.
......................................
Вечер бродит по лесным дорожкам...
Даже не верится — Аде Якушевой 66 лет. Если бы не морщины и не эта прожорливая седина, можно подумать, что она так и осталась той самой девчонкой-непоседой, которая исколесила со своей гитарой пол-страны, а может и больше. Сижу у нее на кухне и слушаю нестареющий, ставший родным для миллионов людей радио-голос "Юности".
— Перед "Юностью" много чего было. После окончания Московского педагогического я вела в школе русский, работала пионервожатой, редактором газеты авиационного института, инструктором в Красном кресте. А потом пришла на радио, "прицепилась" к "Юности" и проработала там больше 20 лет. Тогда передача "Здравствуй, товарищ" еще только создавалась, и я стала ее ведущей. А потом появилась программа "Песня, гитара и я"...
— Не жалко было уходить на пенсию? Могли бы ведь еще поработать.
— А мы с Максимом так договорились – как только выходит срок идти на пенсию, мы уходим.
— Визбор учился курсом старше. В институте все почему-то считали, что мы друг в друга влюблены, и никаких проблем. А было совсем не так. Он писал мне стихи, но влюблялся в других. Он вообще легко влюблялся. Но ему всегда хотелось, чтобы все было по честному. Если он любит эту женщину, значит он должен на ней жениться. Вот и вышло у него три жены......
Они поженились, когда он вернулся из армии. И годы полетели как птицы. Появилась маленькая Танька, появились новые песни. У нее до сих пор хранится старая тетрадка, в которой он ставил ей отметки. То отлично, то двойка, то троечка. Даже после того, как он ушел к другой. Забежит иногда, посмотрит... Так, под его "присмотром", она жила и без него.
— Интересно, а Вы ему отметки ставили?
— Никогда. Я просто делала замечания. У него была одна беда – он "засорял" свои песни географическими названиями, и мучил слушателей каким-нибудь Хамардабаном. Такое слово само по себе произнести трудно, спеть — тем более. А он это обожал. Ему обязательно нужно было обозначить географию...
Несколько песен они написали вместе. Но, как оказалось, быть соавтором очень нелегко. В то время из-за одной строчки они могли даже расстаться!
... "Встречать красивые рассветы", — предложил Визбор. Ада ужаснулась: "По мне "красивые рассветы" – это никакие! Тогда уж лучше "дрожащие"! "Во всех песнях рассветы только и делают, что дрожат!" – возмутился Визбор! "Но у нас ведь песня "Дорожная", и рассветы именно дрожат за вагонным окном!" "Нет, красивые!" "Нет, дрожащие!" Ада, всхлипнув, схватила сонную дочку в одеяле и помчалась из дома в ночь, в пургу. За ней погнался ошарашенный Визбор. А за ним – свекровь в халате и домашних тапочках: "Мне плевать какие у вас будут рассветы, но вы же ребенка застудите!" Ада вернулась, горестно плача. А рассветы стали "холодные"...
— Со стороны, наверно, это кажется смешным и глупым, но ведь для каждого из нас это была не просто строчка. Это было разное понимание одного и того же события. И так было не только с песнями... Он знал, что я его люблю, и считал, что я должна понимать все. А как же иначе? Он полюбил и, даже если никто его не поймет, то я должна.. А может, он был прав? Я не знаю... Но, конечно, это было очень тяжело. Михаил Львовский мне тогда говорил: "Адочка, детка, что же вы так переживаете, все время плачете? Да плюньте вы на этого Визбора! (Хотя он Визбора просто обожал). Я же сам слышу, как по вашим ступенькам поднимаются ваши поклонники, и ступеньки скрипят". Я ему сквозь слезы: "Они же каменные!..." А он: "Неважно, они все равно скрипят!"
И действительно, поклонников была целая куча. Но для нее только он был светом в окошке. "Мне ни крыш и ни стен не надо, лишь манящий глазок огня", — написала она в одной из своих песен. Тогда на "Юности" еще шутили: "Визбор, а где у тебя манящий глазок огня?"... Сколько они прожили вместе – семь? восемь? Она точно и не помнит. Даже когда у Визбора родилась вторая дочь — Аня, он частенько забегал к Аде, делился своими проблемами. Потом это вошло в привычку. Он приходил к ней на праздники и дни рождения...
— Это расставание было долгим, а может быть его вообще и не было? Я разбираю сейчас свои архивы — там много наших записок. Как будто мы не живем вместе, а где-то кочуем, и все время проходим друг мимо друга. Я читаю их, и думаю: что же я так страдала-то? Ведь записки-то одинаковые: и когда мы жили вместе, и когда жили врозь... Теперь я поняла — если бы мы не расстались, я все время была бы одна. Потому что каждая его новая любовь проходила бы через меня. У него была такая привычка – он делился со мной своими душевными переживаниями, из чего можно было сделать вывод, что существует какая-то симпатия между ним и новой знакомой. Я для него была скорее сестрой, чем женой, родным и близким человеком. Но от этого было не легче.
— Но, ведь если бы не было страданий, не было бы и песен?
— Может быть. Но, не слишком ли дорогая цена за песни? Сколько душевных сил, сколько слез – с ума сойти. Ведь это же не один год. Может быть, действительно нужно было один раз отрезать, и – в разные стороны? До сих пор я не пришла к какому-то определенному выводу.... У меня есть одна песня со словами что-то вроде: "уходя, приходи..." Он еще возмущался: что это за ерунда, где ты такое видела? А сам так и сделал. Уходя, не смог уйти навсегда, и все время возвращался. Однажды я прочитала в газете статью какого-то психолога. Он писал, что уходить трудней, чем оставаться. Для меня это было как обухом по голове. Я всегда думала, что тому, кто уходит, легче. Он же идет в новую жизнь. До сих пор я этого так и не поняла. Но тогда подумала: а может, ему действительно хуже, чем мне? Может быть, мне нужно вести себя как-то по-другому? Бред какой-то, ей-богу. Надо же было до такого додуматься? Тут сама не знаешь, как выжить, да еще мысли такие в голову лезут...
...Все проходит, рано или поздно. Прошла и эта жуткая полоса, когда казалось, что в ее жизни уже никогда и ничего не будет. Однажды Ада пришла к знакомым, и их подружка нагадала ей, что у нее вскоре будет новый муж и двое детей. Она на эту подружку посмотрела так, что, та даже испугалась. "Да, как вы можете такое говорить?!!!" – сказала она, роняя слезы. Вспомнила Ада про эту гадалку лет через 10, когда, вслед за маленьким Максимом Максимовичем родила вторую дочь – Дашу.— Если бы Максим не был женат, все могло сложиться по-другому. "Если б ты знал, как долго я тебя сегодня ждала..." Но для меня было "табу", если человек был женат. Вот такие мы были трогательные девочки. Помню, мы еще с подружками обсуждали: там семья рушится – пусть она рушится без тебя. И эта тема для меня была закрыта. Только когда от Максима ушла жена, мы с ним стали подумывать о том, чтобы соединить наши судьбы. И ему и мне было одиноко, а симпатия была уже давно.
— А Вы сами влюбчивый человек?
— Нет, меня ведь воспитывали на филологическом факультете прославленного педагогического вуза: Пушкин, Тургенев, весь 19-й век: "Я вам пишу, чего же боле..." Этот 19-й век меня и подвел. Я была вся такая чистая, светлая и влюбленная один раз и на всю жизнь. Именно такой я и представляла себе любовь. И, конечно, когда оказалось, что это не так, для меня это была трагедия.
— А сейчас Вы по-прежнему считаете, что любовь только одна и на всю жизнь?
— Думаю, да. Но ведь надо знать, что это она, любовь, а не что-то другое. Она должна, наверно, быть одна, только не сразу ее распознаешь...
Я держу в руках скромную книжку в мягкой обложке — Ада Якушева: "Если б ты знал...". В ней — письма, разные истории о народе поющем и пишущем, воспоминания. Они делали ее вместе с Максимом Кусургашевым.
— Мы начинали эту книгу еще до перестройки, до первого путча. Написать ее нас попросили наши друзья. Они же взяли на себя хлопоты по изданию. Но тогда книга не вышла. Потом нам помогло издательство "Вагант", но гонорар они могут отдать пока только книжками. Деньги будут, когда книжки продадутся. Мы решили взять книги, чтобы раздать хотя бы друзьям.
— А вы раньше никогда не зарабатывали своим творчеством?
— Я помню, мы однажды мы выступали в Минске, и узнали, что билет на наш концерт стоит рубль. Я тогда еще подумала: Боже, какой же идиот пойдет меня слушать за рубль? Для меня это было так страшно... Я как-то не вписываюсь в современные экономические дела. Мне приходили иногда гонорары, когда кто-то исполнял мои песни, но чтобы зарабатывать этим на жизнь?...
В ее доме деньги никогда не были главными, это, в общем-то, заметно по обстановке. Превыше всего ценились дружба и общение. Она получала гонорар, и в тот же день созывала гостей. Картошка, селедка — нехитрое угощенье, и разговоры до утра, и, конечно же, песни.
— Когда собираются друзья, могу петь хоть два часа. А сцену не выношу. Я совершенно непрофессиональна ни в написании, ни в подаче песен. Для меня это всегда был такой ужасный труд, я так нервничала, переживала, даже заснуть потом не могла. Но все это в прошлом. Песен я уже не пишу. Иногда что-то возникает, но не хватает сил. Потому, что когда я пишу, я вся "выворачиваюсь наизнанку". К тому же, я — многовариантный автор, то есть могу переделывать песню до бесконечности. А это очень изматывает.
Когда вышел первый диск "Песен нашего века", ей говорили: как же так, почему там нет ваших песен? А она отвечала с улыбкой: ну, как вы себе это представляете – крепкие здоровые мужики будут петь всякие "женские глупости". На втором диске ее песня все-таки появилась.
— "Вечер бродит..." – вот уж не думала, что из нее получится что-то путное. Если бы знала, может быть, написала ее как-нибудь получше. Впрочем, она и так получилась складненькая, даже вошла в детские сборники, несмотря на "криминальную строчку": "Не смотри ты так неосторожно – я могу подумать что-нибудь не то".
— Кстати, а Вы никогда не испытывали на себе каких-либо притеснений со стороны власти?
— Но ты же знаешь мои песни – ну, что там притеснять-то? "Люблю – не люблю..." Мне, наоборот, на концертах присылали записки: "Как же так, в стране такое происходит, а вы не пишете политические песни?...." А в стране все время "такое" происходило. Ну, не такое – так эдакое. Я, помню, так смущалась, думаю – и правда, надо написать политическую песню. Но у меня никогда ничего не выходило, что же тут поделаешь?...
У нее необычное имя – Ариадна. Так назвал ее отец. Почему – она и сама не знает. Может быть, в честь той самой Ариадны, которая помогла Тезею выбраться из лабиринта? Во всяком случае, для многих из нас ее песни стали путеводной нитью в те края, где
"Вечер бродит по лесным дорожкам.
Ты ведь тоже любишь вечера?
Подожди тогда еще немножко,
Посидим с товарищами у костра...".
