28/03/24 - 20:28 pm


Автор Тема: Свиданка.  (Прочитано 481 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн valius5

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 27470
  • Пол: Мужской
  • Осторожно! ПенЬсионЭр на Перекрёстке!!!
Свиданка.
« : 01 Август 2019, 15:19:16 »

Испорченный телефон
 День продолжается и преподносит сюрприз. Меня дергают в дежурку. Это целое мероприятие. Дежурный помощник начальника колонии звонит нарядчику. Нарядчик - осужденный, ведущий картотеку спецконтингента, - берет трубку и представляется. Дежурный говорит ему, кого вызвать. Если громкая связь работает, то нарядчик поручает своему помощнику, и тот надрывается в микрофон. Громкоговорители висят не везде. В некоторых бараках и локальных участках их вообще не слышно. Если вызываемый осужденный долго не появляется, помощник нарядчика берет телефон и звонит в нужный отряд. Для меня до сих загадка - почему нельзя позвонить сразу?

В отряде к трубке подходит младший дневальный. Он тоже представляется. Дневальному говорят - кого прислать в дежурку. Дневальный поручает своему «шнырю» разыскать кого требуется. «Шнырь» находит осужденного. Осужденный, в данном случае я, сначала идет в каптерку. Там лежат три пропуска на отряд. Только с пропуском можно покидать локальный участок.

Пропусков часто нет в наличии. В отряде сто пятьдесят осужденных. Кто-то ушел в библиотеку, на ту же вахту, в штаб. Приходится ждать их возвращения. Вернее, не их самих, а пропусков. Дежурному не терпится, и он снова звонит нарядчику, требуя меня. Майор орет, матерится. Нарядчик надрывается в громкую связь и снова звонит в отряд. Орет и материться на дневального. Дневальный орет в ответ и говорит, что нет пропуска. Когда дежурный доходит до белого каления из-за моего непоявления, он перезванивает на пост «активистам» и приказывает открыть калитку локалки и пропустить меня без пропуска.

Иду в дежурку. По дороге встречаю инспектора отдела безопасности. Лейтенант спрашивает: где мой пропуск? И обыскивает меня. Объясняю ему про приказ дежурного. Лейтенант по хрипящей рации пытается проверить мои слова. Дежурный не отвечает. Лейтенанту лень идти в дежурку, к тому же он обязан патрулировать плац. Поэтому он заводит меня в стоящий неподалеку клуб. Из клуба лейтенант звонит дежурному. Дежурный матерится и требует меня в дежурку. Лейтенант отпускает меня. Отхожу от клуба и встречаю прапорщика. Прапорщик интересуется: где мой пропуск? И обыскивает меня. В итоге, часа через два преодолеваю триста метров от отряда до дежурки. Говорю майору, что явился по его требованию. Майор говорит, что ко мне приехали родственники на краткосрочное свидание. Сотрудница, проводящая свидание, недовольна. Ей пора уходить домой. Меня обыскивает помощник дежурного. Что может быть запретного у зека, если он идет к родным?

Припадок в дурдоме

Краткосрочное свидание - невеселое событие. Осужденного заводят в комнату. В этой колонии свиданка проходит не через стекло по телефону, а посредством живого общения.

Родные уже за барьером, сидят за столом. Ко мне приехала мама и любимая женщина. Но близкие приехали не только ко мне, но и к еще пятерым осужденным. По ту сторону барьера, метрах в четырех от нас, много женщин, мужчин, детей. Все общаются с родными зеками. Между барьерами сидит сотрудница. Она следит, чтобы мы не кинули друг другу чего запретного и не говорили на запрещенные темы: о побеге, передаче наркотиков и о заказных убийствах. На другие темы общаться можно.

Почему-то никто не может общаться вполголоса. Все орут, шутят, плачут, ржут, жестикулируют. Со стороны все это похоже на коллективный припадок в дурдоме.

Сажусь за стол, зажатый плечами других осужденных, и начинаю говорить с родными женщинами. Чтобы задать вопрос, приходится несколько раз проорать одно и тоже. Чтобы услышать ответ, надо обладать слухом собаки. Друг друга мы понимаем больше по губам и жестам.

Так как я опоздал, долго смотреть на близких мне не дают. Вместо положенных четырех часов свиданка заканчивается через сорок минут. С одной стороны, это хорошо - за четыре часа в такой обстановке превратишься в охрипшего и оглохшего идиота.

Когда объявляют о завершении свидания, мои женщины начинают плакать. Чего меня жалеть, и уж тем более опасаться за мою жизнь? На свободе я занимался бандитизмом. Мама и исполняющая обязанности жены об этом знали. Также они знали, что я не расстаюсь с пистолетом. Пережил несколько покушений. Постоянно рискую на делюгах. В колонии, наоборот, безопасно. Паскудство короткого свидания в том, что невозможно обнять родных. Посмотрел, поорал - и в расход.

От желающих нет отбоя

После свидания осужденные идут в комнату передач получать свои «дачки». Выдают их, можно сказать, за стенкой.

Лучше бы мне ничего не привозили. Мои накопления хранятся у мамы, и я не иждивенец. Передачи не люблю по другой причине. Эта причина начинает проявляться, когда проходишь дежурку. Майор просит конфет и кофе. Приходится дать. Пока шел до отряда, снова остановили прапорщик и лейтенант, снова обыскали и спросили про пропуск. Заодно стрельнули по пачке дорогих сигарет. Только вошел в локалку, как все знакомые начали обещать зайти в гости и просить курева, чая, масла, сладкого. Если всем дать, никакой передачи не хватит, хотя она и не маленькая. Откажешь - чуть ли не врагом становишься.

Я всегда угощаю только тех, кто угощает меня. Ну и еще отношу на «общак» курево с чаем и делаю подгон «смотрящему». На воровское движение мне наплевать, но, чтобы числиться в братве, нужно отстегивать на «общее». Для этого и «смотрящего» угощаю.

Просители идут до самого отбоя. Многие знают, что ничего не дам, но надежда умирает последней. Меня не радуют привезенные деликатесы - аппетита нет. На свободе я тоже мало ел. Вот журналы листаю с удовольствием. Также остаюсь доволен спортивным костюмом, ботинками, кроссовками. Это мои старые вещи. Гардероб на свободе был просто огромный, хватит и на столетний срок, если часто менять прикид.

Как по заказу появляется местный барыга-спекулянт. Интересуется, не желаю ли чего купить, продать, обменять. Отдаю ему курево. Оно в зоне дороже, чем на свободе. Взамен получаю много сгущенки. Люблю сладкое.

Заваливаюсь читать. По одному подходят знакомые, занимают очередь на журнальчик. Чтиво - дефицит, ноя не коллекционер. После прочтения отдаю литературу. Сначала даю читать другим, потом загоняю ее в карцер. Это тоже красивый жест настоящего арестанта. Много ли надо, чтобы считаться порядочным? Знали бы «смотрящие» мои мысли по поводу их возни, именуемой воровским движением, убили бы на месте. Но про это движение многие осужденные думают нецензурно. В том числе и «смотрящие» с ворами.

Разговоры ни о чем

Всех арестантов, достойных уважения (это у авторитетов обороты речи такие), зовут на сходняк в телевизионку. Там стоит громкий треск четок. Братва любит позаседать, чтобы показать свою активность и развеять скуку.

Повестка дня - просто эксклюзив. Страдающие в ШИЗО блатные нарушители «вскрылись» (порезали себе вены и животы, но неглубоко), надо их поддержать. Спрашиваю «смотрилу» - нам что, тоже нужно «вскрыться», и по какому поводу? Оказывается, братва в ШИЗО недовольна условиями содержания. Можно подумать, что они в санатории. Не видели эти придурки настоящих шизняков. У нас просто курорт - полы деревянные, можно спать днем, готовят для ШИЗО специальный наваристый положняк, «грев» в виде курева, чая и вкусностей туда загоняют.

Не один я интересуюсь, чего еще надо страдальцам под крышей? «Смотрящий» сам толком не знает, чего им еще надо. Но сохраняет лицо борца с администрацией учреждения и твердит про беспредел сотрудников. Мы, конечно, обещаем поддержать братву в ШИЗО. На этом и расходимся до следующего сходняка, где снова поговорим и разойдемся.

Как это все раздражает! Интересно, кто придумал правила этой игры, кому они выгодны? Возвращаюсь на шконку, продолжаю читать журналы.

Игорь Залепухин .

No comments for this topic.
 

Яндекс.Метрика