28/03/24 - 12:35 pm


Автор Тема: Всемирная история поножовщины: народные дуэли на ножах в XVІІ-ХХ вв.Ч-23  (Прочитано 849 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн valius5

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 27470
  • Пол: Мужской
  • Осторожно! ПенЬсионЭр на Перекрёстке!!!
«Нью-Йорк таймс» рассказала о дуэли, проходившей в техасском городке Александрия в октябре 1870 года. Как-то вечером, перед закатом, двое молодых людей решили уладить возникшее между ними недоразумение традиционным способом. Они вооружились ножами, скинули куртки и начали сражаться согласно правилам, принятым в Западном Техасе. После длительной схватки, в течение которой оба были изрезаны и изрублены до удовлетворившего их состояния, друзья растащили соперников и отнесли к хирургам для обработки ран. Ни один из противников при этом не был ранен смертельно. Нередко дуэлянты были настолько искусны во владении ножом, что могли сражаться часами, безуспешно стараясь поразить жизненно важные части тела противни.

Говоря об известных дуэлянтах и бойцах Юга, конечно же, нельзя не вспомнить ещё одного прославленного уроженца Луизианы, героя американского фронтира, легенду Дикого Запада и отца самого известного ножа Америки Джима Боуи. Авантюрист, политик и бизнесмен, полковник Джеймс Боуи пал в бою вместе с другими героями американского приграничья, Дэвидом Крокеттом и Вильямом Барретом Тревисом, в марте 1836 года, защищая техасский форт Аламо от войск регулярной армии под командованием мексиканского президента Антонио Лопеса де Санта Анны. О жизни Джима Боуи написаны сотни, если не тысячи монографий. Он превратился в такую же культовую фигуру-бренд эпохи Дикого Запада, как и известный стрелок и шоумен Буффало Билл, или бандит Билли Кид. Без ножей боуи, ставших таким же романтическим символом фронтира, как ружья Кентукки или трапперские меховые шапки с лисьим хвостом, не обходится ни один приличный голливудский вестерн.

Джеймс Боуи родился в Кентукки, в округе Логан, весной 1796 года. В 1803 году его семья перебралась в Луизиану, тогда ещё находившуюся под властью испанской короны, благодаря чему и сам Джеймс, и его брат Резин свободно изъяснялись на французском и испанском. Большую часть жизни Джеймс провёл в Луизиане, занимаясь торговлей рабами и спекулируя землёй, как и большинство людей его круга и положения. Но прославился Боуи отнюдь не благодаря своей предпринимательской деятельности и окружавшим его имя скандалам, связанным с земельными аферами. Всё изменилось в один судьбоносный день, 19 сентября 1827 года, когда Джеймс Боуи случайно оказался втянутым в дуэль, в которой участвовал один из его приятелей. Именно тогда Джеймс из никому не известного земельного спекулянта и предпринимателя средней руки, коих на Юге было великое множество, превратился в человека-легенду. Молодое американское государство катастрофически нуждалось в культовых героях, и мифотворчество началось.


Рис. 7. Нож конфедератов найденный на месте битвы при Перривиле (Кентукки, 8 окт. 1862 г).

Так что же послужило причиной этой повальной моды на ножи боуи, более напоминавшей массовый психоз? Для этого необходимо выяснить, что же в действительности произошло тем далёким сентябрьским днём в Луизиане, на косе у местечка Видалиа, напротив Натчеса.

На самом деле легендарная дуэль, или, точнее сказать, драка с участием Боуи была не сиюминутной вспышкой страстей, а кульминацией долгой вражды, тянувшейся на протяжении нескольких лет между двумя группировками из местечка Ред Ривер, что в приходе Рэпидс в Луизиане. Главными действующими лицами этого конфликта были доктор Томас Харрис Мэддокс, шериф Репидс, майор Норрис Райт, братья Кэри и Альфред Бланшары с одной стороны и генерал Сэмюэль Кани, Уэлш и Боуи — с другой. Формальным поводом для дуэли стало оскорбление доктором Томасом Мэддоксом сестры Сэмюэля Леви Уэлша — Мэри Сибли.

Доктор Мэддокс и Сэмюэль Уэлш обменялись вызовами, и местом для проведения дуэли был выбран участок берега напротив Натчеса. 19 сентября 1827 года состоялась дуэль. Дуэльная площадка находилась на большой отмели, а друзья обоих соперников стояли на её противоположной стороне. Смертельная вражда также существовала и между секундантом Мэддокса полковником Крэйном, Джеймсом Боуи и генералом Кани — за несколько месяцев до этой дуэли генерал Кани подстрелил полковника Крэйна у байу Рэпидс, повредив ему руку. Пожалуй, в этом поединке между друзьями дуэлянтов существовала большая непрязнь, чем между самими Мэддоксом и Уэлшем.

Вот вкратце преамбула инцидента, который вознёс Боуи на исторический Олимп. Далее с помощью свидетельств очевидцев и самих участников дуэли мы попытаемся восстановить события того рокового дня. Одно из аутентичных описаний этой драмы было опубликовано в ноябре 1827 года в новоорлеанской газете «Аргус», а затем под заголовком «Ужасная дуэль» перепечатано в известном и популярном национальном еженедельнике «Nile's Register». К судьбоносной роли этого еженедельника в создании и тиражировании мифа «Боуи» мы ещё вернёмся.

Со слов одного из очевидцев, доктор Мэддокс предложил Сэмюэлю Уэлшу встретиться за границами штата Луизиана, и 17-го числа Уэлш прибыл в Натчес. 18 сентября Мэддокс отправил Уэлшу вызов на дуэль. Согласно достигнутой договорённости, поединок был назначен на 19-е число, и в качестве места дуэли был выбран песчаный пляж на берегу Миссисипи, повыше Натчеса. Они сошлись, обменялись двумя безрезультатными выстрелами и помирились. После того, как дуэлянты и секунданты обеих сторон покинули место поединка, Уэлш пригласил Мэддокса, его приятелей — полковника Крэйна и хирурга, доктора Дэнни, прогуляться в лес, где друзья Уэлша, не принимавшие участия в вышеописанных событиях, остановились на пикник.

Крэйн отказался от приглашения, обосновав это тем, что не желал бы встречаться с неким человеком, присутствовавшим на пикнике. После этого Уэлш согласился проследовать к друзьям доктора Меддокса, также остановившимся в лесу и не принимавшим участия в дуэли. На половине пути они встретили друзей Уэлша — майора Джеймса Боуи, генерала Кани и Т. Дж. Уэлша. При встрече генерал Кани, обратившись к полковнику Крэйну, заметил, что наступил удачный момент покончить с их разногласиями. Крэйн в каждой руке нёс по пистолету. Увидев, что Боуи вытаскивает свой пистолет, он моментально встал в защитную позицию и выстрелил в него первым, потом повернулся кругом и выстрелил в Кани. Боуи остался стоять, а Кани рухнул на землю и примерно через пятнадцать минут скончался. «Крэйн, ты подстрелил меня! — воскликнул Боуи. — И если я смогу, то убью тебя». Они выстрелили одновременно, и Боуи промахнулся. После этого он достал большой мясницкий нож и попытался выполнить свою угрозу, но противник остановил его ударом рукоятки пистолета по голове. Оглушенный Боуи рухнул на колени, и, прежде чем он пришёл в себя, Крэйн был уже вне его досягаемости. Тут взгляд Боуи упал на майора Норриса Райта, вышедшего из леса в сопровождении братьев Бланшаров. «Стреляй, негодяй!» — крикнул Боуи Райту. На что Райт ответил, что не боится его, и вскинул пистолет — выстрелы прогремели одновременно. Пуля Боуи попала Райту в правую часть корпуса и прошла навылет. Райт промахнулся и задел корягу за спиной Боуи. Выстрелив, они бросились друг на друга: Райт с тростью-шпагой, а Боуи — с большим мясницким ножом. Боуи проткнул Райту руку в двух местах, потом бросил его и направился с Альфреду Бланшару, которому нанёс три удара ножом, один из которых пришёлся в левую часть груди. Затем он оставил Бланшара, вернулся к Райту и также ударил его ножом в грудь — удар попал в сердце, и Райт умер мгновенно.

В этой схватке Боуи получил два огнестрельных ранения — одно от Кэри Бланшара, когда дрался с Райтом, второе — в перестрелке с Альфредом. Блан-шаром. Одна из пуль попала ему в бедро и опрокинула на землю недалеко от Райта. Единственными последствиями драки с Райтом были одна-две неглубокие раны от трости-шпаги. Автор этой истории, представившийся очевидцем драмы, заявил, что взяться за перо его побудили лживые спекуляции вокруг дуэли, и уверял, что подтвердить каждое его слово могут несколько уважаемых граждан Натчеса.

Хотя существует и другая интерпретация событий, описанная Робертом Бэлдиком. По версии второго свидетеля этой драмы, все действующие лица приближались к месту, выбранному для поединка, с разных сторон. После того, как были оговорены необходимые детали, дуэлянты заняли свои места и обменялись двумя выстрелами. Боуи в это время находился на краю леса вместе с Уэлшем и Кани, вооружёнными пистолетами. Сам же Боуи был вооружён огромным ножом. Когда участники поединка начали покидать место дуэли, Боуи со своей компанией вышел им навстречу. Увидев это, друзья Мэддокса и Крэйна, находившиеся достаточно далеко, на другой стороне отмели, перешли на бег, чтобы застать уходящих дуэлянтов. Первым дуэльной площадки достиг генерал Кани, сразу следом за ним — Боуи. Кани тут же направился к полковнику Крэйну и, доставая пистолет, заметил: «Полковник Крэйн, мне кажется, что это подходящий момент для решения наших противоречий». Пистолет достал и Боуи. Крэйн был вооружён парой дуэльных пистолетов и был готов к нападению Кани.

В этот момент вмешался брат Кани и уговорил его не лезть в ссору. Боуи и Крэйн выстрелили друг в друга, но безрезультатно. Но кое-кто утверждал, что Боуи был ранен. Это вполне вероятно, так как Боуи остановился, ощупал своё бедро, а затем, достав нож, прихрамывая направился к Крейну, наблюдавшему за генералом Кани. Кани приближался, освободившись из объятий брата. В этот момент Крэйн перепрыгнул через небольшой овраг, прорезанный в песке дождевой водой, стекавшей вниз по склону, и, оперев пистолет на раненую руку, выстрелил в Кани. Ранение оказалось смертельным, и он упал. Крэйн после выстрела остался стоять с разряженным пистолетом в руке, и Боуи атаковал его, но тот увернулся от ножа, Лерехватил пистолет за ствол и, ударив Боуи по голове, свалил его на землю. Потом отступил на шаг, а его приятель, майор Райт, бросился на Боуи с длинной тонкой шпагой, которую достал из прогулочной трости. Боуи попытался парировать удар ножом, но неуспешно. Спасло его то, что шпага была изготовлена из незакалённой стали и, ударившись о грудину, согнулась и прошла вдоль ребра. В этот момент Боуи схватил Райта, упал на землю и потянул его с собой. При этом он оказался сверху, крепко удерживая своего противника. Райт был человеком худощавым и далеко не атлетического сложения, поэтому он оказался совершенно беспомощным в руках Боуи. Джеймс хладнокровно сказал ему: «А вот теперь, майор, вы умрёте», — и воткнул нож в сердце Райта, от чего тот мгновенно скончался.

Очевидец утверждал, что этот нож был изготовлен братом Джеймса, Рези-ном Боуи, из кузнечного рашпиля или большого напильника и являлся тем самым оружием, которое вскоре легло в основу легенды о «знаменитом ноже боуи». Когда Джеймс Боуи получил его от брата, тот сказал ему: «Это крепкий нож и хорошей закалки. В руках сильного мужчины он надёжнее пистолета, так как не даст осечки. Крэйн и Райт твои враги; оба они из Мериленда, земли наших предков, и они так же храбры, как и ты, но не так хладнокровны. Они оба уступают тебе в силе, а следовательно, не могут сравниться с тобой в рукопашном бою. Оба они опасны, особенно Райт. Всегда носи этот нож с собой. Он будет тебе другом и последним шансом и может спасти твою жизнь».

Между Боуи и Крэйном так и не произошло примирения, хотя Крэйн и помогал Боуи подняться с земли. Боуи поблагодарил его и произнёс: «Полковник Крэйн, я считаю, что в сложившихся обстоятельствах вам не следовало стрелять в меня». Сразу же после нападения Кани на Крэйна драка между их друзьями переросла в массовое сражение, после которого осталось пятнадцать раненых и шесть убитых, среди которых были Кани и Райт. Как следовало из свидетельства очевидца, все участники этого ужасного происшествия были людьми богатыми и занимали высокое общественное положение.

Какую бы версию этого эпохального события мы ни рассматривали и как бы внимательно ни изучали все подробности этой стычки, тем не менее одно остаётся загадкой. Что же необычного было в этом заурядном конфликте, которые в южных штатах, где горячие плантаторы хватались за оружие по каждому поводу, исчислялись сотнями? Как мы видим из описания этого инцидента, какого-то экстраординарного мастерства во владении ножом, достойного занесения во всемирную галерею славы боевых искусств, Джим Боуи не продемонстрировал, ну а хладнокровие и железные нервы были типичной чертой большинства мужчин фронтира той эпохи. Так где же зарыта собака?

А вот теперь мы вернёмся к уже упомянутому еженедельнику «Nil's Register». В «Niles' National Register», крайне популярной национальной еженедельной газете тех лет, в 1836–1838 годах был опубликован ряд статей, которые быстро сформировали в общественном сознании американцев образ или даже скорее архетип ножа боуи как смертоносного оружия, от которого нет спасения, и предназначенного исключительно для убийства. Именно этому популярному еженедельнику и принадлежит честь создания мифа о лихом и непобедимом поножовщике Боуи и его уникальном смертоносном ноже.

Таким образом, в основу этого мифа легли вовсе не искусность Джима в фехтовании на ножах и не уникальность его оружия, а журналистский талант и богатая фантазия сотрудников «Nil's Register», а также большие тиражи, популярность и репутация этого издания. Этот журнал в лучших традициях жёлтой прессы создал шумиху вокруг имени Боуи и его ножа и поддерживал общенациональный ажиотаж, периодически подкармливая публику очередными кровавыми историями и легендами из жизни Джима. Вскоре колоритную сказку об ухаре Боуи перепечатали и другие издания, и, в конце концов, как это частенько бывает, легенда зажила своей собственной параллельной жизнью, совершенно не связанной с реальной биографией Боуи.

Возможно, даже сами журналисты «Nil's Register» не подозревали, какой успех ожидает созданный ими бренд. Страну охватил настоящий Боуи-бум. В июне 1836 года газета «Рэд Ривер Геральд» города Начиточес в штате Луизиана с сарказмом писала: «Казалось, что вся сталь в стране мгновенно превратилась в ножи боуи». Оружием, которое больше всего внушало страх в 1830-х, уже были не ружья и не пистолеты, а «ужасные ножи боуи». Этим именем стали называть все большие ножи, имевшие хождение на американском рынке, независимо от их размеров, конструкции и дизайна. Некоторым образом это напоминает советскую оружейную классификацию, когда определение финского ножа, или финки, в УК СССР было не менее условным и размытым. Кстати, как и в СССР, когда ножи, классифицированные как финка, автоматически приобретали статус некоего особого сакрального оружия, априори предназначенного для использования исключительно в преступных целях, так и в США ножи, получившие статус «боуи», рассматривались американскими судами как специфическое оружие убийц со всеми вытекающими последствиями.

Прекрасной иллюстрацией, демонстрирующей отношение судов к ножам боуи и страха, который они внушали, является следующий отрывок из решения Высшего суда Техаса по делу «Кокрум против штата» от 1859 года: «Это чрезвычайно смертоносное оружие. Сложно защититься от него, несмотря на храбрость и умение. Пистолет и ружьё могут допустить промах, а когда они разряжены, то лишаются своей смертоносности, или, по крайней мере, она уменьшается. Шпагу можно парировать. Нож боуи отличается от них и конструкцией, и способом применения. Это почти всегда орудие гарантированной смерти. Тот, кто носит подобное оружие для законной самообороны, угрожает этим правам других лиц в большей степени, чем если бы он носил менее опасное оружие».

Спишем эмоциональность и красочность этих метафор на литературный талант и повышенную впечатлительность техасских законодателей, но нельзя не признать, что жертвы ножей боуи и в самом деле нередко выглядели пропущенными через мясорубку. Достаточно взглянуть на последствия этнических межплеменных конфликтов на Чёрном континенте, с отрубленными ударом мачете конечностями и изувеченными телами, чтобы понять, чем руководствовались суды Техаса при вынесении подобных резюме 150 лет назад. Ведь повреждения, нанесённые ножами боуи, часто достигавшими 50 сантиметров в длину и веса более чем в килограмм, напоминали последствия от удара мачете, тесака или короткого меча, подобного, скажем, античным гладиусу или ксифосу.

Так, например, Торп приводит отрывок статьи из нью-орлеанской газеты, описывающий жуткую бойню, в которой использовался нож боуи 58 сантиметров в длину и весом более двух килограммов. Конфликт начался с того, что некий человек по имени Браун отпустил колкость в адрес стоявших неподалёку дам, а присутствовавшие при этом мужчины, возмущённые дерзостью наглеца, набросились на него. Защищаясь, Браун выхватил свой огромный боуи и ударил первого нападавшего, второму разрубил плечо почти до лопатки, а третьему так распорол руку, что её пришлось ампутироват.

Миф об этом чудесном оружии — вундерваффе оказался на удивление живуч и неудержимо продолжал своё победоносное шествие. Так, на состоявшемся в 1849 году конституционном собрании штата Кентукки во время обсуждения антидуэльной статьи один из противников этого проекта заметил: «Позвольте поинтересоваться, джентльмены, что принесло больше горя и несчастий в Кентукки — дуэли или нож боуи? И где, позвольте также спросить, пролилось больше крови — в честном и справедливом поединке или под ножом убийцы?».

Дополнительный романтический флёр окружил фигуру Боуи в связи с его участием в Техасской революции. Революция началась 2 октября 1835 года сражением при Гонсалесе, а уже 22 октября в армию повстанцев добровольцем вступил Джеймс Боуи, которому было присвоено звание полковника. Менее чем через полгода, 6 марта 1836 года, Боуи вместе со своими, не менее легендарными товарищами, Крокеттом и Тревисом, погиб во время штурма обороняемого ими форта Аламо мексиканской армией. Командующий мексиканскими войсками генерал Санта-Анна отдал специальное распоряжение об идентификации их тел, с тем, чтобы за храбрость они были похоронены с воинскими почестями. Но по закону жанра, версий о смерти Боуи существует не меньше, чем мифов о его жизни и деяниях. По свидетельству одного из мексиканских солдат, когда они ворвались в форт, Джим был ещё жив и осыпал мексиканского офицера ругательствами на прекрасном испанском. Взбешённый офицер приказал вырезать язык у ещё живого Боуи, а самого его бросить на погребальный костёр. Согласно легенде, мать Боуи, получив известие о гибели сына, хладнокровно заметила: «Могу поспорить, что он не получил ни одного ранения в спину». Хотя, учитывая характер и нрав этих джентльменов, а также их суровое воспитание, я могу предположить, что как раз эта часть биографии Боуи не является ни мифом, ни лубочной агиткой.


Рис. 8. Мальчики с ножами. Истпорт, Мэйн. фот. Льюис Уикс Хайн, 1911 г.

О том, как росли дети в штатах Юго-Запада, можно узнать из путевых заметок Генри Роу Скулкрафта. В 1819 году, в приграничном Озарке его занесло в небольшой посёлок, в котором проживали всего два семейства. Позже Скулкрафт вспоминал «достойный сожаления» уровень нравственности местных жителей и описывал, как в детских спорах мальчики нередко наносили друг другу ранения ножами. Только за те две недели, что он провёл в посёлке, произошло два подобных инцидента. Скулкрафт с негодованием отмечал, что участников этих поножовщин не только не постигло наказание, но более того — в посёлке подобные акты насилия среди мальчиков одобрялись и поощрялись.

В 1820-х Арканзас просто тонул в дуэлях, на которых дела чести решали суровые местные кабальеро. Скорая на ярлыки пресса поспешила дать этим бретёрам имя, окружённое романтическим флёром рыцарских девизов, — «дес-перадо», «отчаянный». В 1850 году в формирование романтического образа этих поножовщиков свою лепту внёс и популярный журнал «The American Whig Review». Согласно журналистской риторике, десперадо представляли собой «совершенно новый человеческий типаж, характерный для американского фронтира, подобного которому было не найти среди самых необузданных форм дикой жизни, ни в одном из варварских мест Старого Света». В их трактовке десперадо не являлись заурядными убийцами, поскольку «они были слишком отчаянны, слишком смелы и полны слепой отваги». Хотя надо признать, что определённая доля истины в этом была. Десперадо никогда не нападали из засады, никогда не закалывали врага тайком в темноте, никогда не набрасывались на безоружного противника и не пытались застать его врасплох. А также никогда не прибегали к хитрости, чтобы получить преимущество в бою.

Даже в том случае, когда такой джентльмен сталкивался со своим заклятым врагом — человеком, убившим его отца, надругавшимся над сестрой или унизившим его самого, прежде чем взвести курок пистолета или достать нож боуи, он всегда задавал традиционный формальный вопрос: «Ты готов?» Если в ответ он слышал: «Нет, я безоружен», то говорил противнику: «Так иди и хорошенько вооружись, ибо один из нас должен умереть».

Также десперадо никогда не выступал в роли наёмного убийцы. Человек, предложивший ему взяться за подобную работу, скорее всего сам стал бы жертвой его ножа. Более того, десперадо настолько ненавидели все виды мошенничества, что нередко брали справедливость в собственные руки и совершали самосуд без всяких формальностей. Десперадо считали бесчестным обижать слабых и заискивать перед власть имущими. Всех окружающих людей они делили на два вида — на «бойцов» и «гражданских» и никогда не нападали на представителей второй категории, так как считали, что те по определению не могут ни оскорбить их, ни унизить. Им, с другой стороны, достаточно было лишь одного насмешливого слова или надменного взгляда «бойца» — и десперадо впадали в ярость. Как и все «народные» дуэлянты, десперадо не соблюдали отсрочек, характерных для формальных дуэлей, и дрались сразу после оскорбления, на горячую голову. Аристократы обычно выбирали пистолеты, джентльменскую шпагу или в крайнем случае — особенно если присутствовал врач с инструментами — ружьё. Но только не десперадо! Как писали газеты: «Он будет сражаться на ножах, топорах, карабинах, или пушках — нет, он даже может сжимать в руке раскалённый докрасна метеорит, командуя артиллерией бурь, и когда он заканчивает, доктору там делать нечего, это работа для могильщика».


Рис. 9. Дуэль. Ножи привязаны к рукам платками, 1865 г.

Кроме этого, в кодексе чести десперадо существовало чёткое разделение оскорблений на простительные и непростительные. Количество обид заслуживающих снисхождения являлось довольно большим и не было чётко определено. А вот плевок в лицо, удар хлыстом, обвинение во лжи, сомнение в мужественности, убийство члена семьи и соблазнение подруги десперадо являлись в этой системе ценностей каноническими, непростительными грехами, которые смывались только кровью. В других же аспектах жизни десперадо совершенно необязательно должен был быть опасным или недружелюбным членом общества. Он мог быть любящим отцом, хорошим сыном и любезным соседом. Как правило, десперадо был вежлив, часто добр и редко негостеприимен. Короче говоря, два, и только два, ключевых фактора служили основными чертами его характера: полное бесстрашие и непоколебимая решимость наказать за любое оскорбление.

Иллюстрацией к этой оде южному благородству может служить газетная заметка о дуэли на ножах, произошедшей в Ричмонде, штат Вирджиния, так и озаглавленная — «Благородные дуэлянты на ножах боуи»: «Доктор Дэвид Флорни, который в 1854 году участвовал в известной дуэли на ножах боуи с Эдгаром Гартом в Вирджинском университете, скончался этим вечером. Стычка, в которой оба участника были ранены, являлась результатом разногласий между доктором Томасом Карингтоном, родственником Флорни, и Гартом, фермером из Албемарла».

Согласно свидетельствам очевидцев, дуэлянты заранее оговорили все условия поединка и, хотя у них не было секундантов, строго соблюдали все правила честного боя и требования кодекса чести. Оба они были мужественными и опытными бойцами, и поединок закончился только после того, как Гарт упал, ослабев от потери крови. Отец Гарта, несмотря на тяжёлое ранение сына и его безнадёжное состояние, стал поручителем Флорни, чем спас его от тюрьмы. Через 24 часа после этой кровавой схватки умирающий Гарт послал за Флорни и у своего смертного ложа представил его своей матери и семье. Этот случай получил широкий резонанс и стал одним из самых известных на всём Юге.

Дуэлянты на ножах не только демонстрировали благородство и верность рыцарским идеалам, но и соблюдали все ритуалы формальных дуэлей. Так, когда 22 апреля 1860 года в Ричмонде, штат Вирджиния, двое мужчин, Джордж Блумер и Джосай Трампор, решили встретиться на дуэли с ножами в руке, они предварительно отправили друг другу формальные письменные вызовы. В поединке, состоявшемся у старой костемольной фабрики, оба дуэлянта получили по нескольку ранений. Легко раненному Блумеру пришлось предстать перед мэром, чтобы ответить за «вооружённое нападение», а прикованный к постели Трампор избежал ареста в связи с тяжёлым состоянием.

Всё вышесказанное прекрасно дополняет портрет ещё одного легендарного южанина. 19 октября 1810 года у богатого владельца плантации Клермон в округе Мэдисон, расположенном в штате Кентукки, родился мальчик, которому предстояло повлиять на многие события мировой истории. Этот типичный аристократ-южанин прославился как яростный сторонник освобождения чёрных рабов, хитрый и жёсткий политик и неистовый дуэлянт. Он носил прозвище Лев Уайтхолла, и в его честь был назван один из самых известных чёрных боксёров XX столетия. Этим неординарным человеком был не кто иной, как Кассиус Марселлус Клэй.

Как и боксёр, позже носивший его имя, Кассиус с детства был драчуном и лез в драку с любым, кто задел его честь или встал у него на пути. За свою долгую жизнь он прославился в разных ипостасях — как аболиционист, политик, издатель, боец на ножах, посол, дуэлянт и ценитель женщин. Некоторые мужчины созданы быть любовниками, но не бойцами, но Клэй был огненной смесью обоих. Всю свою жизнь он отчаянно увлекался женщинами, что вызывало множество сплетен и спекуляций. Добавьте к этому расчётливый ум, вспыльчивость, стальные нервы в бою — и вы получите полное представление о личности Клэя. Даже будучи стариком, он, к большому возмущению общественности, жил с молодыми девицами. Как-то раз с помощью настоящей пушки он держал на расстоянии полицию, пытавшуюся забрать одну такую девицу из его дома.

И в своей первой дуэли Клэй, естественно, участвовал из-за дамы — его возлюбленной по колледжу Мэри Джейн Уорфилд. Пока эта парочка планировала свадьбу, другой претендент на руку Мэри Джейн по имени Джон. П. Дэклери послал матери Джейн письмо, в котором раскритиковал Клэя как совершенно неподходящего зятя. Узнав о письме, Клэй вместе с лучшим другом отправился искать Дэклери. Обнаружив доктора, он выволок его на улицу и избил палкой так, что тот не мог встать. Приятель Клэя в это время держал разных «добрых самаритян» на расстоянии с помощью пистолета. Затем Клэй сообщил своему избитому сопернику, где тот его может найти, и ушёл, ожидая от него формального вызова на дуэль. Вызов последовал, но в день дуэли произошла сумятица. Из-за целого ряда событий и происшествий дуэли, запланированной на день свадьбы Клэя, не произошло.

Не получив сатисфакции за оскорбление, нанесённое его чести избиением, доктор Дэклери написал несколько открытых писем, в которых называл Клэя за отказ сражаться с ним трусом. Клэй старался игнорировать эти письма, но наконец не выдержал публичного унижения и отправился на встречу с доктором, чтобы договориться о повторной дуэли. Однако, увидев Клэя, доктор Дэклери побледнел и вернулся в свой отель. Клэй пытался найти своего противника в течение нескольких дней, ожидая вызова, но никто так и не появился. Как выяснилось позже, доктор вернулся в комнату и покончил с собой, вскрыв вены.

Хотя семья Клэя владела рабами, сам он полагал, что рабство изначально порочно. Хотя по его работам особо не заметно, чтобы он считал негров равными белым, но при этом Кассиус, несомненно, испытывал к ним сострадание. Клэй полагал, что они должны получать образование, и считал рабство безнравственным, поэтому после смерти отца освободил всех рабов, принадлежавших его семье, хотя они и стоили целое состояние. В период подъёма аболиционистского движения, в 1840-х, он стал его ярым приверженцем и готов быть дискутировать на эту тему в любом общественном месте. В 1840 году Клэй дрался на дуэли с неким Робертом Уиклифом из-за комментариев отца Уиклифа по поводу идей аболиционизма.

Клэй был хорошим стрелком и постоянно практиковался в дни, предшествовавшие дуэли. Один из его друзей даже засвидетельствовал, что Клэй метким выстрелом из пистолета перерубил свисавшую верёвку. Однако на дуэли никто не погиб, хотя оба дуэлянта, пока секунданты не остановили поединок, произвели по три выстрела. И после этой дуэли Клэй продолжал испытывать к противнику такую же враждебность. «Мы покинули место дуэли такими же врагами, какими и пришли туда», — сказал он. Когда позже друзья спросили его, почему он был так меток во время тренировок и промахнулся с десяти шагов на дуэли, Клэй спокойно ответил: «У этой чёртовой верёвки в руке не было пистолета».


Рис. 10. Кассиус М. Клэй [1810–1903).

В том же году во время выборов он был вовлечён в конфликт, спровоцированный политическим вышибалой по имени Сэмюэль Браун, которого специально привели, чтобы разобраться с выскочкой Клэем. Во время политического митинга в местечке Рассел Кейв Браун орал, чтобы Клэй убирался, называл его проклятым лжецом и даже ударил тростью. Клэй, ожидавший этой драки, вытащил свой нож боуи, но толпа, симпатизировавшая Брауну, удержала его и растащила противников в разные стороны. В этот момент Клэй заметил, как один из приятелей Брауна сунул тому пистолет. «Расступитесь и дайте мне убить этого проклятого негодяя!» — кричал Браун, пытаясь прицелиться в Клэя. Клэй вырвался из рук державших его мужчин и бросился к Брауну. При этом он поднял левую руку, чтобы схватить Брауна и хоть как-то закрыться от выстрела. Браун прицелился и, когда Клэй выл уже почти рядом, выстрелил. Пуля попала в Клэя, но он успел ударить Брауна по голове своим ножом боуи.

По словам самого Клэя «это был сокрушительный удар, который мог бы расколоть обычный череп, но череп Брауна был массивным, как у африканца». Удар ножа оставил на его черепе 8-сантиметровую вмятину, но не повредил при этом мозг. Не успел Клэй добить своего контуженного противника, как несколько человек из окружения Брауна снова схватили его за руки. Клэй отчаянно сопротивлялся, но двигать мог только предплечьями. В этот момент к нему направился пришедший в себя Браун, и Клэй попытался дотянуться до него ножом, который так и не выпустил из руки. Нож был длинным и массивным, поэтому даже несильные удары наносили впечатляющие ранения, и в течение нескольких секунд сверкающее лезвие выбило Брауну правый глаз, отрезало левое ухо и рассекло пополам нос. Браун рухнул на землю, потеряв сознание. Клэй высоко поднял окровавленный нож и вызвал любого, кто назовёт его лжецом, на бой. Но никто не вышел. По крайней мере, так звучала эта история из уст самого Клэя. Некоторые очевидцы утверждали, что после победы Клэй поднял полумёртвое тело и перекинул через невысокую стену вниз с холма.

Клэй был доставлен в ближайший дом, где осмотрели его пулевое ранение в живот. Такое ранение, учитывая уровень развития медицины тех лет, считалось смертельным и скорее всего убило бы Клэя, но, ко всеобщему удивлению, выяснилось, что пуля попала в ножны его боуи и в них застряла. У Клэя на память об этой схватке остался лишь кровоподтёк, доказывающий, что стреляли в упор. Хотя Клэй и чувствовал, что Господь спас его не просто так, тем не менее, не передоверяя всё только Богу, с этого момента он всегда стал носить с собой свой нож боуи. Как показала жизнь, судьба ещё неоднократно предоставляла Кассиусу возможность пустить его в ход.

В 1849 году на одном из митингов произносивший речь Клэй снова был атакован бандой головорезов. Шестеро членов семейства Тёрнер, присутствовавшие на митинге, стали громко обзывать его «проклятым лжецом». Когда Клэй спрыгнул со сцены с ножом в руке, чтобы встретиться с обидчиками лицом к лицу, один из них неожиданно вырвал у него оружие и ударил им Кассиуса в левую часть груди. Другой член семейства Тёрнеров достал пистолет и в упор выстрелил Клэю в лицо. Но, как и в случае с инцидентом в Рассел Кейв, удача снова не оставила Клэя, и пистолет четыре раза щёлкнул вхолостую. Пока все пребывали в смятении, Клэй схватил свой нож за лезвие и выкрутил его из рук нападавшего. Хотя сам он при этом серьёзно порезался, это не помешало ему убить одного из нападавших — Сайруса Тёрнера и разогнать остальных головорезов.

Клэй стал настолько популярен, что, хотя и не баллотировался в вицепрезиденты, тем не менее, он был одним из самых вероятных кандидатов на выборах в 1860 году. В 1861–1862 и в 1863–1869 годах это неординарный политик выполнял обязанности посла США в России. Некоторые книги по истории упоминают Клэя только как человека, ответственного за получение США Аляски в 1867 году, хотя в действительности не это было главной причиной его назначения. Президент Линкольн послал его в Россию для переговоров о заключении тайного соглашения с Александром Вторым, которое, как он надеялся, смогло бы предотвратить участие Англии и Франции в гражданской войне на стороне Конфедерации. Клэй понимал всю важность своей миссии, так как в случае провала задания Федерация получила бы сокрушительный удар, от которого она никогда не смогла бы оправиться. С помощью проамериканских сил в России Клэю удалось убедить царя в необходимости союза с Америкой. Несмотря на угрозы Англии и Франции, поддержка Россией Федерации и лояльность к ней остались неизменны. Когда англичане прямо спросили Александра, присоединится ли Россия к их планам признания Конфедерации, в ответ царь отправил русскую эскадру в гавани Нью-Йорка и Сан-Франциско как символ братства между двумя великими нациями… и как последнее предупреждение Англии — не вмешиваться во внутренние дела американцев.


Рис. 11. Ножи Кассиуса Клэя из коллекции У. Таунсенда. Складной нож и парадный боуи.

В течение семи месяцев русская эскадра под командованием контр-адмирала Степана Степановича Лесовского находилась в этих городах в качестве почётных гостей. В русской эскадре было пять кораблей: два фрегата — 51-пушечный «Александр Невский» и 51-пушечный «Пересвет», два корвета — 17-пушечный «Варяг» и 9-пушечный «Витязь», а также 6-пушечный клипер «Алмаз» Позднее к эскадре должен был присоединиться пришедший из Средиземного моря 51-пушечный фрегат «Ослябя». В один из моментов девятилетней службы Клэя в России, ходили слухи, что он дрался в лесу на дуэли с неким «принцем Орлофф», что, возможно, было всего лишь сплетней. Точно известно одно: во время пребывания там ему подарили изготовленный на заказ нож боуи. У ножа были перламутровая рукоятка, оправленная в серебро, и острый, крепкий клинок. Клэй называл его «мой парадный боуи» и повсюду носил с собой.

No comments for this topic.
 

Яндекс.Метрика