Странно, почему-то в неволе постоянно происходят забавные истории. Видимо, они и на свободе часто случаются. Просто там мы живем обособленно и мало знаем о своих соседях. Зона же - как деревня, ничего от людей не утаишь, даже собственный интим. В отрядах секс происходит прилюдно или за хлипкими дверями каптерок. Да и сотрудникам тоже скучно. Они считают многих своих коллег откровенными придурками и более охотно общаются с умными зеками, рассказывая им обо всем, что творится в зоне. Некоторые осужденные намного умнее вертухаев. Это естественно, когда «пупкарь» - полупьяный провинциал, а зек имеет три высших образования и вырос в мегаполисе. Если же он еще и возглавлял организованное преступное сообщество, то, помимо интеллекта, обладает харизмой лидера. Потому совсем не удивительно то, что порой заключенные фактически рулят зоной, особенно когда они - смотрящие или воры. Ну, или делают за начальство большую часть работы, когда становятся помощниками администрации в учреждениях, где есть относительный порядок.
Жора, который мог все
Именно такой нарядчик по прозвищу Жорж был в нашей колонии строго режима. Вернее он был нарядчиком до того, как попасть в штрафной изолятор; Жорж в неволе жил как король, имел шикарную комнату в штабе учреждения. На немногочисленных поверках он считал осужденных, за взятки отмазывая богатеев от общих построений. Еще он печатал за начальство приказы и «стучал» операм на рядовых цириков и зеков. Жорж пользовался неограниченным доверием «хозяина» и носил в кармане ключи от штабных кабинетов. Он открывал их, контролируя уборщиков, чтобы они ничего не украли и не совали нос в важные документы.
Имелись у Жоржа ключи и от небольшого актового зала, где проходили собрания личного состава и частые выездные судебные заседания. Ведь осужденных даже в зоне постоянно судят, то рассматривая заявления о переводе рецидивистов в колонию-поселение, то приговаривая вставших на путь исправления к условно-досрочному освобождению или показательно карая совершивших новое нарушение закона. Так что местный судья даже личную мантию себе завел в шкафчике актового зала. Тем более что она ему на халяву досталась как подарок начальника, сшитый портными-зеками.
Помимо несомненных достоинств, имелся у Жоржа один большой недостаток. Он был буквально одержим сексом и предпочитал исключительно однополый интим. Впрочем, в зоне другого взять просто неоткуда. Разве что найти замену в рукоблудстве, но это даже не все активные гомосексуалисты практикуют.
Секс под знаком фемиды
По причине немногочисленности местного «петушатника» Жорж совсем сексуально замучил себя и молодого уборщика. Да и притерпелся он уже к этому партнеру и не получал с ним полного кайфа. Потому они начали творить свои ролевые шалости в актовом зале. Забавники-гомосеки резвились там каждый день, в итоге спалились и, по закону подлости, в самый неподходящий момент и перед самыми суровыми гражданами.
Как-то судья решил провести внеочередное выездное заседание, так как в колонию прибыл этапом сынок высокого чина из республиканской администрации. Новичок еще в карантине написал заявление на УДО, хотя по закону, чтобы выйти досрочно, нужно пробыть в учреждении минимум полгода и отсидеть значительную часть срока. Но к чиновникам и к богатеям (а это в России почти одно и то же) у нас особое отношение. В общем, судья приехал в зону ради одного заявления и отправился с начальником колонии в актовый зал.
И вдруг они услышали там протяжное и громогласное: «Я ни в чем не виновен, ваша честь». Судья, конечно, сильно удивился тому, кто это вместо него здесь может отправлять правосудие. Начальник по-быстрому отпер дверь. Дальше картина маслом и почти из «Ревизора». Немая сцена, в общем. «Обиженный» уборщик, наряженный в судейскую мантию, лежал животом на столе. Сзади пристроился нарядчик. Он совершал мощные природные движения и рычал при этом: «Я не виновен».
Естественно, что настоящий служитель Фемиды счел это оскорблением собственной особы и униформы. Он представил, сколько примерно раз его мантию поганили «пра-а-а-ативные». В общем, мантию сожгли, а нарядчика посадили в штрафной изолятор. Для начала. После ему выписали еще пятнадцать суток за нарушение режима содержания и как злостного нарушителя перевели через суд в помещение камерного типа. Угадайте, кто его судил?
Вот такое порицание получил Жорж за единственный косяк. И это вместо досрочного освобождения за стукачество и прочую трудную работу.
«Стучать всегда, стучать везде...»
Зек-активист, как и сапер, ошибается только раз. После серьезного залета он теряет доверие начальства и переводится на обычные условия содержания. Если зона «черная», то для активиста самое ужасное - оказаться в бараке с блатными. Там его точно зачмырят.
Потому и служат «козлы» ментам фанатично. По крайней мере, изображают истовую преданность. Хотя есть прирожденные доносчики, для которых высшая награда - это похвала оперов и наказание того, кого они заложили. Особенно мерзко ведут себя в неволе бывшие сотрудники карательных органов. Это ерунда, что их не сажают к обыкновенным заключенным, еще как сажают! Тем более что совершившего особо тяжкое преступление мента частенько увольняют из органов задним числом.
Вот и к нам в бандитско-беспредельную зону под Питером попал такой бывший мент по фамилии Балашов двадцати трех лет от роду, с пятнадцатилетним сроком и сильно смахивающий на облезлую крысу. После минуты общения с этим типом возникал вопрос, как психиатры могли признать его годным к службе в ментуре, там же на морде диагноз просто написан крупными буквами. Как дополнение - визгливо-припадочная речь и позы, полные мании величия.
Так вот, про зону. В нашем карантине Балашова сперва побили просто так, для профилактики. Но там дневальные и бандюки многих новичков бьют. Типа «прописывают», что ли. После смотрят, как себя поведет жертва: ломанется стучать или стойко вынесет боль. Да и били Балашова не за прошлое место службы, а за ублюдочную внешность и манеры.
После его оставили в покое и поселили в нормальный барак. Так этот ментенок начал постоянно бегать в штаб учреждения и докладывать сотрудникам о том, что видел и слышал в отряде. Одного он не знал: что половина наших вертухаев дружит с осужденными бандитами, таская им за деньги водку, анашу и героин. Так что когда Балашов сдавал пьяных или обдолбанных зеков, он косвенно «стучал» и на коррумпированных цириков, которые, в конце концов, сообщили обо всем лидерам осужденных. В итоге Балашова снова сильно избили, уже в бараке, ну, и предупредили, чтобы больше не занимался доносительством.
Следующим этапом из следственного изолятора пришла «малява», что этот ментенок - «обиженный». Его в СИЗО менты-сокамерники «опустили», когда узнали, что он сел за зверское убийство своего коллеги, подрабатывавшего сторожем в магазине. Балашов забил его бутылкой из-под шампанского. Короче, наши сотрудники не хотели, чтобы бывшего мента совсем убили, и перевели его жить в штаб, в каптерку под лестницей, где уборщики хранили свои метлы и швабры.
Подглядывающий и подслушивающий
Балашов быстро понял, что долго в штабе его держать не станут, если он не начнет приносить пользу. Так он стал ревностным осведомителем. Сложность заключалось в том, что этот подонок не мог свободно ходить по отрядам и вынюхивать нарушения. Но он быстро нашел выход. Два раза в сутки, утром и вечером, уборщики бараков выносили на помойку промзоны мусорные бачки. На промку всем подряд выход был запрещен, но Балашов мог туда пройти через дежурного.
Вот он и начал сопровождать уборщиков и смотреть, куда они высыпают мусор. После чего лично копался в нем, ища обрывки писем и особенно мелкие листочки от записок. Собрав бумажки, ментенок спешил в свою каптерку и терпеливо склеивал рукописные тексты. Конечно, ему в основном попадались банальные письма от родственников осужденных. Но иногда встречались «прогоны» от воров или планы принятия с воли ценного «запрета».
Еще Балашов подслушивал, о чем говорят осужденные в дни приема. Тогда он заранее просил сотрудников повесить на дверь его шушарки навесной замок. Зеки томились в долгих очередях на лестнице, пока кто-то обращался с заявлением к начальству, чьи кабинеты располагались на втором этаже.
Естественно, арестанты не стояли молча, а вели тихие беседы, думая, что их никто не слышит. А в это время Балашов приникал ухом к двери каптерки и записывал, если кто-то начинал говорить о нарушении режима или просто ругал сотрудников. В щель ментенок мог видеть бирки говорунов.
Только, опять-таки, он не учел одного. Чтобы нормально «стучать» в зоне, нужно знать ее обитателей, ведь некоторые крутые или богатые зеки для сотрудников неприкасаемы, так как они вместе с вертухаями совершают преступления с целью извлечения материальной выгоды или сокрытия убийств. Главное, чтобы простые «мужики» были запуганы блатотой и не писали жалобы.
Такая система работает почти без сбоев, а тут какой-то Балашов, не разобравшись в ситуации, «стучит» на всех подряд. Причем он в силу умственной недостаточности не понимает предупреждений - типа когда пьяные бандюки врываются в штаб, вышибают дверь каптерки и ломают ментенку длинный нос. При этом дежурная смена делает вид, что не слышит его истошных воплей. Это потому, что он и простых сотрудников сдает вышестоящему начальству или бегает за прокурорами по надзору и пытается рассказать, какая здесь плохая зона.
После бандитских посещений Балашов никак не хотел успокаиваться, но его подвело здоровье. Ведь бандиты, почувствовав свою безнаказанность, взяли за правило ходить в штаб как на работу, при каждой пьянке или когда плохое настроение. Там они били подлого «стукача».
Он вскоре окончательно слег. Но, даже будучи подолгу прикованным к шконке, Балашов звал других «обиженных» и просил приносить ему обрывки чужих писем с помойки, объясняя свое поведение тем, что в душе он так и остался сотрудником правоохранительных органов, всегда воюющим с мерзкими преступниками.
«Петухи» рассказали об этом бандитам. Те заставили «обиженных» писать много писем, где говорилось, что Балашов чудак на букву «м» и еще много нехорошего про его маму. После их рвали, пачкали в мусоре и относили ментенку. Ну а он слабыми руками часами склеивал обрывки, с трудом разглядывая их подбитыми глазами. Потом он бессильно плакал, получив результат, но так и не успокоился, пока его не отправили от греха подальше в тюремную психушку. Но, как нам сообщили прибывшие с психиатрической экспертизы, Балашов и в дурке «стучал» врачам на больных и санитаров.
Как Юрец сам себя перехитрил
Но не все активисты такие глупые, как этот ментенок. Хотя иногда даже умные «козлы» теряют доверие сотрудников, выбирая из двух зол меньшее. Сейчас поясню. Вернее, приведу очередной пример.
В упомянутой выше «беспредельной» колонии отбывал наказание штатный «козел-активист» по имени Юрец. Он походил на молодого шакала и обладал нормальным умишком. Потому аккуратно «стучал», не зарываясь, и устроился нарядчиком, практически все время проводя в штабе. Юрец освобождал бандитов от поверок-построений, потому что боялся их. Остальных зеков мог отмазать от стояний на плацу за щедрые подношения.
Этот нарядчик делился вкусностями с дежурной сменой. Заодно «постукивал» им же, где «приманили» через забор спиртное. Так что сотрудники в его лице имели надежного поставщика выпивки и закуски. То и другое вертухаи употребляли на ночных дежурствах, когда большое начальство сваливало домой.
Года три так крутился Юрец, угождая и зекам, и ментам. Кого надо - закладывал, кому надо - лизал зад, потому как без должности он бы не выжил. Напоминаю, зона «беспредельная», и в ней бьют имеющих гадкую внешность и манеры.
Не досидев много лет, Юрец практически заработал условно-досрочное освобождение. Перед судом он решил позвонить домой. Да вот только начальник обрубил междугороднюю связь в дежурке, потому что в зону начали приходить астрономические счета за телефон. Это просто вертухаи за пачку американских сигарет давали зекам звонить родне в другие города и республики.
Так что Юрец обратился к бандитам. Те снизошли и дали ему запрещенный сотовый телефон. Сел нарядчик под лестницей второго барака, позвонил родным, порадовал. И тут дежурный помощник начальника колонии неожиданно нарисовался и выхватил чужой телефон у Юрца. Последний моментально просчитал последствия. Мало того что труба общаковая и принадлежит нескольким бандитам, так еще ее владельцы - самые крутые садисты в колонии. Им и «хозяин» не указ, потому, что они его купили с потрохами.
У Юрца случилась настоящая истерика. Побежал он за дежурным, стал плакать и на всю зону верещать: «Гражданин майор, отдайте телефон ради Христа!» Майор, естественно, не отдавал дорогую трубу. Как я говорил выше, Юрец выбрал из двух зол меньшее. Повалил сотрудника, укусил его за руку и, вырвав сотовый, убежал.
Вернув телефон владельцам, Юрец сдался подоспевшему наряду, который примчался в зону потому, что ДПНК по рации объявил, что на него совершено нападение-покушение. В штрафном изоляторе бывшему нарядчику спустили всю шкуру с задницы. УДО он, конечно, лишился. Зато избежал настоящих пыток, а возможно, и «опускания» по приказу отмороженных бандитов.
Джигит с топором
Хотя не все активисты были подлыми и шакалообразными. Среди них встречались личности, вызывающие симпатию своей бесстрашностью. Еще они нормальным зекам приносят больше пользы, чем все сотрудники вместе взятые, даже если эти сотрудники порядочные и исполняют законы, что я встречал довольно редко.
В одной северной зоне был председатель совета коллектива колонии. В учреждении бардак, начальник - неопытный самодур, смотрящие - сплошь с Кавказа и сплошь наркоманы. За дисциплиной среди «мужиков» не следят, знай себе колются общаковым героином и творят беспредел, избивая осужденных, которые боятся их сплоченности и близости к ворам в законе.
Единственный, кто мог приструнить этих смотрящих, это председатель СКК. Сам он был родом из Дагестана, чемпион-гиревик. Парень носил за поясом топор и ходил с ним на разборки к так называемым блатным, когда они кого-то несправедливо били. Блатные убегали от него, как шавки, потому что знали этот, если не отступить, рубанет. Так что смотрилы даже не сердились, когда «главкозел» ругал их матом, что вообще считается смертельным оскорблением в неволе.
Естественно, ему приходилось принимать меры предосторожности, чтобы его исподтишка не зарезали. Он даже в общий туалет не ходил, чтобы не застали врасплох, а пользовался сортиром сотрудников в штабе. Ночевал он в клубе за железной дверью. Ну, а днем постоянно боролся с блатотой, чтобы те окончательно не оборзели. Закончилось все тем, что смотрящие избили юного активиста только за то, что он активист. Надо же им было как-то показать свою крутость и то, что они борются с «козлами».
После этого председатель СКК подошел к смотрящему за зоной на поверке и громко обозвал его «петухом», до кучи послав на мужской половой орган. Это слышали сотни осужденных.
Если бы смотрящий смолчал, то он бы автоматом превратился бы в «опущенного». Он не смолчал и начал обзываться в ответ. «Главкозел» выхватил топор и погнался за «главшпаном». Тот с воплями ломанулся в барак, где его спас бандит-боец, отняв у активиста топор. После этого происшествия смотрящий за зоной объявил доверенным наркоманам, что даст много героина тому, кто убьет «главкозла». Дополнительно этот блатарь сбегал к начальнику и пояснил, что он не сможет дальше запрещать писать «мужикам» жалобы на сотрудников, когда его авторитет подрывают активисты.
Начальник взвесил все за и против. Если «мужиков» перестанут держать в страхе блатные, те завалят управу и прокуратуру жалобами. Потому что в столовой кормят помоями, не дают по неделям хлеба, воду можно набрать на единственной колонке, так как на свободе пропили насос, качающий воду в бараки.
В итоге председателя СКК срочно вывезли на поселение. Без него смотрины совсем скурвились. Били «мужиков» за то, что те просто незначительно нарушали режим или перечили сотрудникам. Это сейчас во многих так называемых «черных» зонах происходит. Так что еще неизвестно, кто в неволе хуже - «козлы» или блатные. Тем более, как можно убедиться, «козлы» - они тоже разные бывают.
Федор Крестовый.
