Ночные налеты.
В середине 90-х годов можно было видеть, как по переулку Чайковского тянутся пожилые люди. Сюда, в дом № 10, где располагалось общество «Мемориал», которое занималось делами бывших политзаключенных, шли те, кто пострадал в прошлом, а именно — в годы войны. Но не от своих преследователей, как было в ГУЛАГе, а от оккупантов — преимущественно немцев.
Дело в том, что после многолетних хлопот бывшего советского руководства страны, а потом и Украины, была достигнута договоренность с правительством Германии о выплате денежных пособий тем лицам, которые были угнаны гитлеровцами в период войны на предприятия и в сельскохозяйственные общины Германии. Бывшие остарбайтеры, как называли таких восточных рабочих, получили возможность возмещения от бывших врагов за свой труд.
Но в Одессе и вокруг нее — по всей бывшей Транснистрии тогда не существовало фашистского рабства — угона на принудительные работы за пределы родной земли. Правда, румынские оккупанты, воцарившиеся здесь с конца 1941-го и до весны 1944-го года, прибегали к системе трудповинности на восстановлении разрушенного хозяйства, и одесситы до сих пор помнят, как жандармы гнали их то на строительство лиманской дамбы на Пересыпи, то на уборку баррикад, воздвигнутых на улицах города, то на разборку руин жилых домов в центре. Но отсюда никого не гнали за пределы румынского владения, за исключением тех случаев, когда проводился массовый угон мужского населения вместе с отступавшими войсками. Ну, и особый разговор может быть о судьбе еврейского населения, которое было изгнано после внезапных массовых расправ с начала оккупации в район Березовки и в другие районы области и там уничтожалось.
И все же многие из остарбайтеров, живущих теперь в Одессе, получили право на компенсацию за рабский труд в нацистской Германии. Речь идет о лицах, живших за пределами Транснистрии в соседних областях (Винницкой, Херсонской или Николаевской), которые впоследствии стали жителями Одессы и других городов области. Именно они и приходили в помещение «Мемориала», где оформлялась необходимая документация на получение немецкой компенсации. Поэтому нередко можно было видеть, как здесь радостно встречались бывшие остарбайтеры, как они делились своими воспоминаниями, нередко горестными или как вместе находили на карте места своего пребывания. И уж особенно волнующими были моменты, когда такие люди получали после всех хлопот эти долгожданные деньги — в марках, переведенных на отечественные гривны!
Но тогда и начались случаи, заканчивавшиеся потерей части этих денег, а то и несчастьем для их хозяев. Начались нападения на этих людей и кражи полученных денег. Пошли ночные налеты на счастливых остарбайтеров.
Такова была история, приключившаяся с гражданкой Белоусовой, 78 лет.
Престарелая женщина, получившая свои долгожданные деньги, однажды была разбужена осторожным стуком в дверь и просьбой открыть ее, если не спит. В полусонном состоянии она открыла вежливым гостям — их было трое, не спросивших разрешения войти. Это были молодые люди, державшиеся сдержанно, пока хозяйка допытывалась, что им требуется. А потом ее наотмашь ударили.
Оторопевшая от такого обращения, она закричала и стала звать соседей, хотя те уже, наверное, спали. Не мешкая, ворвавшиеся парни потребовали у нее «бабки», и та испуганно стала спрашивать, что это такое. Не слушая больше старуху, налетчики тут же ринулись в поисках сумочки. Прихватив мелкие драгоценности, а заодно и около полутора сотен гривен, молодые люди торопливо ушли с угрозой: «Молчи, старуха!» И та еще не сразу опомнилась от происшедшего.
Налетчики! Это слово пожилая женщина впервые услышала давно — еще в юности, когда ее родители рассказывали о событиях в пору гражданской войны. Тогда в городе развелось множество налетавших, как это говорилось, на прохожих любителей чужих денег или драгоценностей, тут же бесследно исчезавших.
Пострадавшая от вечерних грабителей не сразу призналась о случившемся своим близким. Ей советовали обратиться в милицию. Белоусова не связывала это событие с получением пособия из Германии. Откуда могли узнать какие-то молодые люди о ее прошлом?
Но однажды ей встретился некто Б., в прошлом тоже угнанный к немцам и встретившийся ей в «Мемориале» при оформлении документов. Не успев, как обычно, поговорить о своем здоровье, этот бывший житель Винницкой области сразу заговорил о потерянной части денег — из тех, которые тоже получил. «Неужели и к вам приходили, — поразилась она, — странно!».
А этот остарбайтер стал уверять, что действительно начались нападения на тех, кто получает немецкие пособия за прошлое. И непонятно было — откуда стало известно каким-то молодым людям об этих пособиях и адресах тех, кто их получил. Не связаны ли они с этой организацией? Не действуют ли заодно? Да, надо бы заявить об этом в милицию!
Так решили и другие их знакомые, тоже не только побывавшие в Германии, но и пострадавшие от новых налетчиков-грабителей.
Их обнаружили не сразу.
В одном из домов на Ришельевской жил молодой человек с матерью. Он сперва учился в ремесленном училище, а когда оно закрылось, подрабатывал от случая к случаю. Но деньги уходили быстро… что делать?
Мать сначала предлагала Олегу подрабатывать на Привозе — там часто требуются на подхвате грузчики или разносчики. Они соперничали между собой, и было трудновато перехватывать у них случайную халтуру. Незавидно!
Как-то встретились с одним из «ремеслухи», тоже сидевшим на мели, просто скинулись на чекушку. Пока этот — по прозвищу Вареник — не стал перебирать варианты: то ли ловить прямо на улице приезжих, то ли рвануть подальше — в Раздельную или даже в Тирасполь…
Нет, это было неинтересно — возиться с олухами. Если бы что-то наладить постоянное, а главное — «верняк», без самодеятельности. И пока ничего не придумали, как вдруг подвернулась знакомая Вареника — Лорочка из одной комиссионки на Староконном, где часто ошивались «собачники». Один из них, Венька, сразу понравился Олегу, который давно искал напарника не из «лохов», каким явно был этот Вареник.
У этой Лорочки они сперва познакомились под магнитофон с блатными песенками. А когда в легком подпитии пошатались в рядах Староконки между «птичниками» и «лахомидниками» — продавцами барахла с рук, Венька по кличке Борзый даже удивился: «Как… Лорочка не рассказала про своего батю?» Оказывается, ее старик, которому уже под восемьдесят, часто заходит в свой «Мемориал» — в эту богадельню для бывших зеков, а там такое…
О событиях в этой конторе для старых лагерников и каких-то «арбайтеров» Венька Борзый рассказал через несколько дней. «Туда ходят не только старцы из зон — нет, совсем не блатные, а «пятьдесятвосьмые», из «болтунов», но и те, что пахали на немчуру… Ну, разве не слыхали ничего? Такой навар у людей появился… мать родная! В другой раз передам картинку — занят!»
Борзый убежал по своим делам, не забыв заскочить к Лорочке, чтобы разузнать подробно про этот «Мемориал». И Олег почуял нутром, как он признался Варенику, что здесь дело может выгореть… да! Это подтвердилось, когда через день ему домой по общему квартирному телефону позвонила сама Лорочка и срочно позвала к Веньке. Когда же с ним встретились, то и прояснилось, что к чему.
Олег потом признавался, что он чувствовал: с этим Борзым дело просто не кончится — увязнут. Вон еще в их ремеслухе был один такой же фартовый, из которого так и перло блатным… так и вышло! Но сама жизнь эта паршивая толкала на «левак» — и как тут удержаться? Ведь мать постоянно зудела на ухо: что ты себе думаешь, бездельник? И надумал!
Когда пошли на дело первый раз, то условились: без лишнего…
То есть не ломиться в дом, не хамить там и не «кусочничать». Взять только то, что попадется в руки, пусть даже мелочевка, а не только «бабки».
Но у той старухи вроде бы ничего и не было, кроме несчастных полутора сотен наличными и разной ерунды. И не приходилось даже ее припугивать, достаточно было сказать, чтобы старая молчала, как и вышло. Пока она не призналась другому — старому дураку, который поднял легкий шум. Зато потом, когда узнали про такие налеты и другие… Да, почему-то по городу пошло это словцо.
Самый опытный из них — Венька Борзый предложил повременить, чтобы улегся шумок среди старцев. Правда, Варенику было невтерпеж — этому шакалу пришлось по вкусу и то немногое, что уже взяли. Недаром говорят про фраеров, которых губит жадность… А Олегу было не по себе — ведь они не какие-нибудь там настоящие жулики! И Лорочка из комиссионки — не базарная наводчица!
Когда Венька улучил время из своей обычной суеты, чтобы позвать их на дело, Олег ощутил легкую досаду: вот действительно, словно у них своя шайка. Надо было и объяснять маме, почему он так поздно уходит из дому, а возвращается среди ночи, и вообще… Но стоило очутиться в компании с Вареником и особенно с вечно суетливым Борзым, и он ощущал какой-то лихой зуд… накрыть их, этих старых дурней, которые поймали свою «шару» — бесплатный заработок…
Пришлось стучать в незнакомую квартиру в Книжном переулке, но там захлопнули дверь перед самым носом. Венька кивнул Варенику, чтобы рванул дверь что есть силы, а Олегу — чтобы хватал хозяина, как говорится, за грудки. Так еще раньше договорились, оставив Борзому задачу лишь брать деньги или что там найдется. Но перед ними оказался довольно молодой тип, который сразу обернулся к другим в квартире: «Эй, там… грабеж!». Не было ли это липой — не брал ли на понт? Давай, деру назад!
Разозленный Венька ругнул Лорочку крепким матом — раз не предупредила, что может быть пусто. Когда на улице спохватились, что же делать дальше, то двинулись наискосок — к Привозу, чтобы просто «пощупать» случайных прохожих. И разошлись, прощаясь на ходу.
Этот промах в Книжном переулке разозлил парней. Договорились снять со стриженой Лорочки ее долю за липовую наводку, а встретились через два дня — как раз было воскресенье. Идти надо было на «верняк», как уверяла обиженная наводчица (мол, там, на краю Молдаванки, жил батькин знакомый еще по лагерю!). И надо же было еще найти приключение себе на голову!
Снова звонок, и снова неохотно открывают. Пока поясняли в чем дело зачуханной старухе, выглянула совсем молоденькая ее внучка — вот беда! И Веньку словно подменили: он стал говорить ерунду, даже хватать внучку за грудки, пока Олег не подмигнул ему, что у них дело… надо начинать! Вареник уже тянул что-то из бумажника — как видно, там были гривны, а не баксы или марки. Но хуже всего — внучка закричала… вот малая!
Тогда Венька, сильно разозлившись, повалил ее на какой-то мерзкий диван и стал задирать юбку, скрежеща зубами. Девка стала отбиваться с визгом и смехом, похожим на плач, и Олег уже готов был попятиться к дверям, но там вдруг стали стучать кулаками. Да и интересно, чем кончится у этого чванливого Веньки… не исцарапает ли его боевая внучка? Вот знать бы, какие пошли «остарбайтерки» в этой квартире… будь она неладна! И что там делает этот малый — Вареник… не пристал ли тоже к девке?
Кончилось тем, что кто-то из соседей ворвался в распахнувшуюся дверь с криком: «Милиция! Где она, мать вашу…» И Венька, подбирая свои штаны, кое-как потянулся к выходу. Но не забыл крикнуть: «Деньги!» А на улице спохватились, что среди них нет Вареника… чего доброго, его кто-то взял! И как теперь выручить, и не застрянет ли он… не заложит ли «мусорам»?! Ну ее к такой-то матери… эту подачку от немцев!
Конечно, оба с трудом добрались домой, кстати, Венька жил недалеко. Придя в себя, решили спрятать деньги, чтобы не оставалось следов, если пойманного Вареника расколют. И пришлось пока залечь на дно, пока в милиции не кинутся. И даже к Лорочке, в ее комиссионку, никто не являлся… Полный штиль, да!
Лишь через недели полторы Олег наведался туда — на Староконку. И там ему показалось, будто за ним ходил по всему базару один подозрительный тип в кепке. Не «кололся» ли Вареник, раз его прихватили? Но Олег испытал даже горделивое чувство… еще бы — стал настоящим блатнягой!
Теперь его мама могла бы успокоиться на время — ее сын носил домой деньги! Но кто знает, надолго ли хватит такого заработка?
Нет, это было все-таки рискованное дело, что называется, локш.
Прошло время, и однажды довелось повидаться с Венькой Борзым на Староконном рынке. Среди птичек и рыбок в аквариумах, среди сиамских котят, бульдогов, от каких мороз продирал по коже, а также порнографических книжек он наткнулся на Веньку, который по-прежнему куда-то спешил.
Конечно, они условились пойти на дело, как и подсказала им Лорочка. Дело было в одном доме на Пересыпи, где жил старый охотник еще с довоенных лет. Он не увлекался Староконкой, с которой якобы пришли к нему оба парня, а только вдруг сказал: «Уйдите по-хорошему… вы налетчики! Я слышал про такие номера. Канайте отседа!» У него еще сохранился выговор, какой был издавна у пересыпских жлобов, и Венька сперва удивился. А потом сказал: «Давай, отец… по-хорошему!» Тогда пересыпский охотник выхватил ружье и выстрелил.
Он стрелял из дробовика навскидку и никого не ранил из грабителей.
Но о том, что к нему приходили за немецкими деньгами, узнали его близкие. Они рассказали в милиции, какие именно два парня приходили к нему. Там же подняли письменные показания Вареника, данные им на следствии.
В результате все трое попали на суд, который присудил каждому от 5 до 15 лет, в том числе за изнасилование. Всего же были задержаны еще 5 человек — из числа покушавшихся на деньги, полученные из Германии.
Осужденный на самый малый срок Олег был через два года освобожден за примерное поведение. Но мать его к этому времени скончалась.
Самый главный преступник — Венька Борзый не дотянул там до свободы.
А Лорочка со временем стала владелицей базарного ателье.
