В лагерях тамошние «петухи» вовсю крутят любовь с геями-вертухаями
Не хотелось бы очернить сотрудников пенитенциарной системы, но из правды слова не выкинешь. Все гомосеки в погонах - исключительно активы. Наверное, потому, что цирики тоже понятия соблюдают и в своей среде пассива не потерпят.
В середине 90-х армию сильно сократили. В зонах, наоборот, личного состава катастрофически не хватало. Вот и устраивались к нам бывшие вояки. И все, как на подбор, с подмоченной репутацией. Наши старые сотрудники новых коллег не сильно жаловали - за непрофессионализм и в то же время за высокие звания. Из-за звездочек на погонах новичков сразу ставили на ответственные должности: оперативного дежурного, помощника ДПНК, начальника отряда. Да и так - почему ветеран прапорщик или сержант должен получать меньше, чем зеленый майор, которому и за год зоны не понять?
Мы как засиженные арестанты нормально общались с заслуженными ментами. Вот они нам и жаловались на несправедливость. А заодно и секретничали, кого из новых офицеров и за что из войск турнули.
Со всеми все понятно было. Только один капитан вызывал любопытство. Он вообще не употреблял спиртное, не курил, доставал всех своей вежливостью и хорошими манерами. Еще и следил за собой - в отличие от коллег всегда ходил чистый, с подстриженными ногтями и аккуратной прической.
У рецидивистов взгляд наметанный. Они быстро смекнули, что капитан какой-то не такой. Но, как водится за решеткой, подозрения не предъявишь. Только вскоре появились и доказательства.
Чтобы выйти из жилой зоны на промку. нужно миновать бывший войсковой наряд - большую будку с предбанником. В ней дежурил дневальный из осужденных и почти всегда торчал инспектор отдела безопасности. Если с ним договориться, то можно пройти на промку, даже не работая там, - для того, чтобы помыться в сауне, или в гости.
Вот и я с другом направился в сувенирный цех. Зашли мы в будку дневального и оторопели. «Козел» сидит и наблюдает за калиткой, а у него в гостях юный и смазливый зек. Он расположился на длинной скамье в углу. Там же притулился и капитан. Только он улегся на бок и положил свою голову на колени смазливому. Оба - ну такие довольные, улыбаются, беседуют. Даже на нас внимания не обращают.
Не стали мы их отвлекать. Показали кулак помощнику администрации и он клацкнул автоматическую кнопку, чтобы мы на промку прошли. С корешем мы, конечно, обсудили ситуацию.
На следующий день, когда капитан сменился, снова проникли на промышленную зону. Зарулили в пустующий склад и велели шнырю позвать к нам того смазливого. Вскоре появился недоношенный восемнадцати летний юноша. Выглядел он лет на пятнадцать от силы. Мы еще ничего не спросили, а он задрожал, как трипперная (или трепетная) лань, и потупил глаза. Суду стало все ясно.
В общем, капитан имел этого «пассажира» в комнате отдыха для дежурной смены - в нее как раз вход из будки дневального. Юнец опасался что мы его объявим «петухом». Мне было все равно, плюс друг оказался весьма охоч до однополой любви. Симпатичные «обиженные» - большая редкость, потому что они быстро выходят в тираж, убирая туалеты, недосыпая и не следя за собой. А тут - свежее мясо.
С тех пор кореш «породнился» с капитаном, пользуя одну любовницу или любовника - кто как по понятиям думает. Вскоре о «пра-а-а-тивном» капитане узнали все. На его шашни закрывали глаза - сотрудников не хватало. Тем более что не один он такой был.
«Майор в законе»
В другой смене служил майор. До пенсии ему оставалось совсем немного. Работал он у нас с младых ногтей, потому стал похож скорее на отпетого уголовника, чем на военнослужащего - жаргон, манеры и кодекс поведения. Его даже авторитетные блатные уважали за то, что служил не по закону, а по воровским понятиям, и никогда зекам подлянки не устраивал.
Где-то раз в месяц майор оттягивался на работе. Когда выпадала спокойная смена (ответственным от руководства заступал дружок -начальник промзоны) и начальство вечером сваливало домой, ДПНК напивался. Сначала в коллективе инспекторов. После майор выгонял всех из дежурки, по телефону звонил в любой отряд и велел завхозу прислать к нему рабочего педика, которого потом пользовал в зад прямо на пульте. Вспоминая его действия и забабах питерских ФСИНовцев, группой насилующих и пытающих заключенного, не удивляешься ничему.
Причем майор был рационален и выдавал странную, но логичную философию. Он предпочитал иметь старых и страшных «обиженных», мотивируя это тем, что молодых и симпатичных все топчут и они становятся заразными и оскверненными. Страшилы, наоборот, чистые и в медицинском плане стерильные. Жопа у всех одинаковая, а лицо во время секса не видишь - так зачем в этом деле красавец, с ним не целуешься!
Третий персонаж служил тоже в этой колонии заместителем начальника производства. В меру подлый капитан никогда не давал повода заподозрить его в однополой аморалке. А потом случилось странное. Во-первых, этого производственника перевели служить в крупный следственный изолятор и назначили начальником оперативной части. Во-вторых, главный «кум» не сошелся с тамошним начальником и, как водится, стал стучать на него и собирать компромат.
Начальник не мог просто так уволить интригана. Того назначили из Управы люди из оппозиции покровителя «хозяина». Но за «кумом» тоже смотрели много глаз. Службу он нес хорошо, придраться было не к чему.
Только вот что странно. По закону нельзя вербовать в стукачи несовершеннолетних. Но опер часто к себе вызывал подследственных малолеток и надолго закрывался с ними в кабинете - типа секретничал.
Вскоре поползли слухи, что на таких встречах происходят оргии. Одного малолетку раскололи опытные сотрудники. Начальник все обставил красиво. Когда главный «кум» в очередной раз стал секретничать с малолеткой, в его кабинете выбили дверь сотрудники отдела собственной безопасности. Они увидели новые «методы» оперативной работы или, может, допроса с пристрастием. Капитан постелил на рабочий стол матрас, водрузил на него кверху задом пацана и смачно его содомировал. После скандал замяли. Уголовное дело заводить не стали, потому как добровольный секс давно уже не преследуется. Возраст согласия тогда наступал с четырнадцати лет. Капитана просто уволили из системы исключительно по собственному желанию.
«Опущенный» отрядник
Сидел я раз в провинции. Нравы там простые, народ знает друг друга с детства и многое прощает соседям. Смотрел за нашим бараком молодой инвалид с огромным сроком. Руки-ноги у него имелись. Но он весь какой-то болезненный был и покалеченный.
Через неделю пребывания в этом отряде я узнал, что этот смотрящий сидит за кражу и за мужеложство - то есть изнасилование мужчины! Мне на все наплевать, но такое! Пришлось поднять вопрос перед авторитетами.
Чтобы меня успокоить, наш смотрящий показал свой приговор. Оказалось, он получил срок за кражу из магазина. Судим не первый раз, дали пять лет. Отбывать наказание отправили на далекий Север. Там осужденные вкалывают на больших промзонах. Вертухаи наживаются на махинациях и наглеют, потому что до Москвы далеко. Беда России в том, что только царь-батюшка или президент может лично наводить порядок. На местах же законы игнорируют. Некоторые сотрудники зоны - особо наглые и вредные. Совсем плохо, если кто-то из них тебя лично невзлюбит.
Так случилось с нашим смотрящим. Его ненавидел начальник отряда. Всегда цеплялся, гноил в штрафных изоляторах. Провоцировал и закамуфлированно оскорблял.
Как-то раз этот отрядник заступил дежурить на промку. Наш смотрящий в это время устроил с другом пьянку. Расположились они в каптерке, душевно бухают. Вдруг влетает чмо в погонах и начинает их матом крыть и пытается бить. Не выдержали мужики и дали сдачи. Вошли в раж и перестарались. Лейтенант в отключке: очнется - нажалуется, дело возбудят.
Зеки решили его шантажировать. Привели в себя и трахнули по разу. Думали, что он не станет себя на позор выставлять. Но лейтенант, когда его отпустили, ломанулся в штаб, накатал заяву. Все экспертизы прошел на побои и половое насилие.
Зеков за такое били ежедневно и несколько месяцев. Испортили здоровье, а потом осудили. Так спокойный мужик заработал некрасивую статью и статус борца с сотрудниками. Его в новой колонии сразу в блатные выдвинули.
Как видите, ничто человеческое вертухаям и зекам не чуждо. Однополая любовь сейчас в моде, в колонии она тоже практикуется. Вот только хорошо, что не всеми.
Андрей Бутырин.
