Зона, про которую хочу рассказать, не сразу строилась. Сначала соорудили «жилку» и заселили зеков, после начали создавать промку. Вышки охраны не стали переносить - проще новые сделать. Когда промзону открыли, несколько вышек оказались на «жилке». Так они и стояли, никому не нужные.
Теперь представьте бардачные 90-е. Лето, жара за тридцать. Тогда осужденных в обязательном порядке брили наголо. Прибыл большой этап. Спецодеждой зеков уже не обеспечивали, но вольные шмотки отнимали на обыске.
Человек пятьдесят арестантов вечером заселили в карантин. Утром после завтрака новичкам раздали листочки с колонистской песней и велели выучить к вечеру. Ход там процветал «красный», так что лучше было не вспоминать про понятия.
Потом карантин выгнали на улицу и велели не приходить в барак до отбоя, только в столовую нужно было подойти в пятнадцать и девятнадцать часов. В другие отряды карантинщиков тоже не пускали.
Укрыться было негде. С семи утра и до десяти вечера народ жарился на солнце. Почти все они провели в следственном изоляторе несколько месяцев, а то и лет, после чего кожа приобрела синюшный оттенок и стала очень чувствительной.
Еще немного пояснений. Помощник начальника колонии тоже был новичок. Он раньше в войсках служил и ревностно выполнял все инструкции и приказы. Еще майор очень боялся чрезвычайных происшествий. А тут как раз грозная комиссия нагрянула. Пока она за зоной лютует, но скоро пойдет на обход территории. Перед таким мероприятием ДПНК решил лично обежать (спокойно ходить он не умел) «жилку».
Выскакивает майор из штаба, заворачивает за столовую и натыкается на толпу мутантов. Это сложно описать и еще сложнее в это поверить. Но можете спросить у медиков, что так бывает.
Карантинщики, измотанные этапами, уснули на газоне. Так как они отвыкли от солнца, все получили ожоги. Главное - у них сильно распухли головы выше висков. У тех, кто спал на боку, вздулась одна часть черепа. У остальных лысые черепа разнесло равномерно. Голливудские гримеры в ужастиках нервно курят от зависти.
Майор, увидев этих монстров, сразу же лишился дара речи. Он подумал, что зеков сильно избили. И если комиссия такое увидит, то точно вставит ему пистон. Дежурный запаниковал и велел всем опухшим следовать в «стакан». Сам же он побежал по зоне собирать остальных карантинщиков, сообщив по рации помощнику, чтобы тот спрятал явившихся в бывшем помещении войскового наряда.
Последнее пояснение. Между «жилкой» и промзоной стояло одноэтажное здание. Там располагалась комната отдыха дежурной смены, комната дневального КПП-2 и большая камеpa - «стакан», куда сажали нарушителей и залетчиков «до выяснения». Потом принимали решение - отпускать их или водворять в штрафной изолятор.
Помощник дежурного, получив наказ шефа, спустился из дежурки и начал ждать карантинщиков около «стакана». В этот момент по плацу прогуливались мы с приятелями. Вдруг прямо на нас надвинулась толпа монстров. Их в карантине порядком запугали, потому опухшие робко поинтересовались у нас, где «стакан»?
Мы быстро поняли, что можно скрасить серые будни. С самыми серьезными лицами показали на бывшие вышки охраны и велели «мутантам» лезть наверх. Заметив у них листки, вспомнили, что нам в свое время давали такие же. Вот и поинтересовались суровыми голосами, выучили ли новички песню. Услышав утвердительный ответ, велели громко петь.
Картина маслом. На трех тесных вышках, высоко над землей маячит толпа мужчин со вздувшимися головами. В зону входит высокая делегация проверяющих. «Хозяин» лебезит перед генералами и полковниками, что-то им поясняет.
Вдруг с верхотуры грянула песня. Делегация поднимает глаза и не понимает что происходит, но внимательно слушает слова:
Семьею дружною в колонии мы трудимся,
Нам коллектив сотрудников родной.
Мы здесь исправимся, вести себя научимся,
И с чистой совестью пойдем себе домой.
Начальник зоны стал нашим наставником,
Он к честной жизни зеков вдохновил.
Мы об одном мечтаем и печалимся,
Чтоб и на воле нами он руководил!
