Заключенные тюрем должны строго соблюдать правила, установленные для них администрацией. Если этого не происходит, надзиратели вправе применять к ним различные карательные меры, начиная от карцера и заканчивая принудительной работой. Конечно, и тут есть место злоупотреблениям, особенно когда дело касается злостных нарушителей.
Так, Ахмед Отмани описывал свой опыт, который, разумеется, получил не в российской тюрьме, а за рубежом. Тем не менее написанный им текст очень ценен именно с точки зрения достоверности. Его нельзя полностью ассоциировать с царящими в России тюремными порядками, но можно принять к сведению, ведь он как нельзя более достоверно отражает отношение надзирателей к заключенным, так же как и многих российских обывателей.
В своей статье Отмани подчеркивает безосновательную жестокость служащих охраны правопорядка: «Меня доставили в Министерство внутренних дел, и там прогнали сквозь строй полицейских, которые плевали в меня, избивали и дергали за усы. Они излили на меня свой гнев, потому что им пришлось потратить слишком много времени на поиски. Они принесли вина, начали плясать вокруг меня и всячески надо мной издеваться. ъ
Я попал в руки к настоящему мастеру пыток, о нем среди арестованных ходили легенды – он любил выдирать щипцами куски кожи и вообще применял самые изощренные пыточные приемы. В 1973 году меня пытали куда дольше, чем в 1968 году, правда с перерывами. Я сильно ослаб после нескольких голодовок, поэтому на какое-то время меня оставляли в покое, давая возможность восстановить силы. Меня запирали в камере, со скованными руками и ногами. А потом принимались заново. Среди прочего, мне жгли кожу эфиром и оставляли рану открытой, чтобы она загноилась».
... «Любое заявление, которое, как установлено, было сделано под пыткой или в результате другого жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство вида обращения и наказания, не может привлекаться в качестве свидетельства против лица, которого касается любое судебное преследование, или против любого другого лица, имеющего отношение к судебному преследованию» (Декларация о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Статья 12).
Разумеется, в России подобное издевательство над осужденными в тюрьмах вряд ли имеет место, хотя утверждать это со 100%-ной гарантией невозможно. Тем не менее, по сравнению с тюрьмами стран третьего мира, особенно африканскими и мусульманскими, в российских учреждениях, где отбывают срок, арестанты считаются более чем гуманными.
Пытки оставили и на теле, и в сознании Отмани ужасающий след, однако позднее он сам признавал, что вынес из этого печального опыта «осознание сложности человеческой натуры». Он писал: «Полицейские сторожили меня круглые сутки. Однажды один из них, когда его смена закончилась и он собирался уходить, заплакал, потому что видел, как один из палачей помочился на меня – в бессильной злобе, в ярости, что я все время молчу. Одни вели себя как эсэсовцы, а другие испытывали стыд и возмущение, видя, каким пыткам меня подвергали».
Однако такой исход – редкость, ведь выдержать карательные меры, даже значительно более мягкие, может далеко не каждый. Результатом жестокого обращения могут стать появившиеся в голове заключенного мысли о самоубийстве.
