В начале лета 1894 года Холмс, Бен Питцель и Джепт Д. Хау собрались вместе и придумали следующий план: Питцель должен был застраховать свою жизнь и исчезнуть, Холмсу нужно было достать тело, выдать его за Питцеля и получить страховку. Как только план был готов, Питцель застраховал свою жизнь на десять тысяч долларов в чикагском офисе «Фиделити мьючл лайф ассошиэйшн» и в августе уехал в Филадельфию, где открыл контору на Кэллоухил-стрит, 1316, зарегистрировав ее на имя Б.Ф. Перри, и выдавал себя за адвоката. 3 сентября 1894 года тело Питцеля с обожженным, как после пожара, лицом было найдено на полу его офиса. Возле него валялась бутылка с бензином, и первая версия полицейских заключалась в том, что Питцель, которого они знали как Перри, умер из-за случайного взрыва. Но вскрытие показало, что смерть наступила из-за отравления хлороформом. Полиция также выяснила, что Перри приехал в Филадельфию из Сент-Луиса, и полицию этого города попросили навести справки о родственниках. Спустя три недели после того, как было обнаружено тело, в Филадельфии появился Джепт Д. Хау и заявил, что это было тело Бена Питцеля и что миссис Питцель уполномочила его получить страховку. Позже Холмс приехал в Филадельфию с дочерью Питцеля, Эллис, и также подтвердил, что погибший – Питцель. Ему выплатили страховку без вопросов. Из десяти тысяч долларов Хау получил две с половиной тысячи, а остальное осталось Холмсу. Холмс дал миссис Питцель пятьсот долларов, но через несколько дней забрал их, под предлогом того, что их следовало вложить в дело.
По иронии судьбы это дело не было обманом по отношению к страховой компании. Жизнь Питцеля была застрахована, и Питцель был действительно мертв; Холмс убил его за три дня до того, как нашли тело. Но ни Хау, ни миссис Питцель не знали этого; они думали, что Питцель жив, Холмс подложил чужое тело, чтобы получить страховку, и что Питцель вернется к семье через несколько месяцев. Хау решил, что дело окончено, и, вернувшись в Сент-Луис, рассказал Мариону Хеджспету об этой схеме и о том, как хорошо она работает. Но когда Хеджспету не удалось получить свои пятьсот долларов, которые ему обещал выплатить Холмс, он рассказал начальнику тюрьмы о разговоре, который у них состоялся в бытность Холмса в тюрьме. Начальник тюрьмы сообщил об этом страховой компании, и сыскное агентство Пинкертона занялось расследованием. Это дело поручили детективу П. Гейеру из агентства Пинкертона в Филадельфии, и он выяснил, что тело, найденное на Кэллоухил-стрит, принадлежало действительно Питцелю и что Питцеля убили. Подозрение Гейера пало на Холмса, частично из-за его послужного списка, а частично из-за того, что он опознал тело и, как выяснилось, призжал к Питцелю несколько раз, когда тот жил под именем Б.Ф. Перри. По всем полицейским участкам в Соединенных Штатах разошелся приказ арестовать Холмса, и к техасским властям поступила просьба заново выдать ордер на арест Холмса за конокрадство, чтобы имелись законные основания для задержания преступника.
Но Холмс был неуловим. Получив страховку и отдав часть ее Джепту Хау, он вернулся в Сент-Луис, где нашел миссис Питцель больной и напуганной. Он убедил ее взять младшего и старшего ребенка и уехать к родителям в Галву, штат Иллинойс, пообещав присоединиться к ней в Детройте через две недели с Эллис, Нелли и Говардом. Холмс добавил, что ее муж будет тоже в Детройте. Сам же он приехал в Детройт за несколько дней до назначенного времени и оставил троих детей в пансионе. Затем он поехал в Ричмонд, Индиана, вернулся в Детройт с Джорджианой Йоук и поселил ее в другом пансионе. Когда приехала миссис Питцель, он поселил ее в третий пансион. Холмс перемещался по стране, чувствуя, что за ним следят детективы Пинкертона. «В эти путешествия, – писала чикагская «Джорнал», – Холмс возил с собой троих: миссис Питцель, мисс Йоук и детей, все они жили друг от друга на расстоянии четырех кварталов во всех городах и путешествовали вместе, и никто не догадывался о существовании попутчиков». Такое удивительное путешествие продолжалось два месяца, но 17 ноября 1894 года Холмс появился в Бостоне, где его арестовали и отправили в Филадельфию. Через неделю после ареста Холмса мисс Йоук была у родителей в Индиане, а миссис Питцель нашли в Берлингтоне, Вермонт, где Холмс оставил ее в доме ждать, пока приедет ее семья. Холмс прожил в доме несколько дней, но в припадке гнева убежал, когда она застала его копающим яму на заднем дворе. Полиция была уверена, что он рыл могилу, но по неизвестным причинам решил не убивать женщину. Миссис Питцель арестовали и доставили в Филадельфию, но вскоре выпустили, так и не выдвинув обвинения.
Холмс наотрез отказался отвечать, что случилось с тремя детьми Питцелей – Нелли, Говардом и Эллис. Детектив Гейер решил найти их и поставить точку в деле этого чудовища. В Чикаго он выяснил, что почта Холмса отправлялась каждый день в Гилмантон, Нью-Гемпшир; из Гилмантона в Детройт, из Детройта в Торонто, из Торонто в Цинциннати, из Цинциннати в Индианаполис и т. д. Больше восьми месяцев Гейер шел по следу Холмса через Средний Запад и Канаду, останавливаясь в каждом городе, исследуя каждый дом, в котором останавливался Холмс. В Детройте дом, в котором Холмс жил с детьми, был еще не занят, и в подвале была вырыта большая яма. В Торонто Гейер искал восемь дней, прежде чем нашел дом номер шестнадцать на Винсент-стрит, который снимал мужчина с двумя девочками. Холмс брал лопату у соседей якобы вырыть яму для хранения картофеля, Гейер взял ту же лопату и копал в том же месте. Не так глубоко пришлось прокопать, прежде чем он нашел в земле тела Нелли и Эллис Питцель. Наверху в спальне был большая вентиляционная шахта с резиновой трубкой, которая шла из газовой трубы. Было очевидно, что Холмс заставил девочек войти в эту шахту, возможно, когда они играли в прятки, и отравил их газом.
За те несколько дней, что они прожили в Торонто, девочки рассказали соседям, что у них есть маленький брат в Индианаполисе, с этими данными Гейер поехал в Индиану и тщательно изучил девятьсот домов. Наконец, в пригороде Ирвингтона он нашел дом, который снимал Холмс и в котором он прожил неделю. Расследованию Гейера помогло то, что в этом доме после монстра никто не жил, и печка, которую использовал Холмс, стояла в кухне нетронутой. В печи детектив обнаружил обуглившееся тело Говарда Питцеля. Холмс рассказал много разных версий, когда ему предъявили улики, добытые детективом Гейером: он настаивал на том, что Питцель совершил самоубийство, и заявил, что троих детей убил загадочный молодой человек, который уехал в Европу с Минни Уильямс. Но в своей знаменитой «исповеди», которую он написал, ожидая приговора, Холмс заявил, что ему было очень больно слышать, что Гейер нашел тела Эллис и Нелли Питцель в Торонто. «Я снова увидел, – писал он, – эти два маленьких личика, как они смотрели, когда я уходил, и этот невинный, испуганный детский поцелуй и слышал искренние слова прощания».
6
Вердикт, вынесенный судом, признал Холмса виновным в убийстве Бена Питцеля. Судебный процесс, который начался 28 октября 1895 года, был одним из самых сенсационных процессов века, и пресса освещала его так, что даже газеты нашего времени не смогли бы сделать это лучше. У них был первоклассный материал для работы. Кроме загадок «замка», которые были описаны очень подробно в показаниях свидетелей, Холмс устроил несколько впечатляющих сцен в зале суда, потерял самообладание и разрыдался, когда Джорджиана Йоук появилась как свидетель обвинения; он отказался от адвокатов и попытался защищать себя сам. Но талант и изворотливость, которые он проявил, опрашивая свидетелей и оспаривая правильность закона, ни к чему не привели; процесс завершился через шесть дней, и суд вынес приговор о признании Холмса виновным в убийстве. После процесса присяжные заявили, что приняли решение за одну минуту и оставались в комнате для присяжных два с половиной часа только для соблюдения формальностей.
Дело Холмса было подано на апелляцию в Верховный суд Пенсильвании, который подтвердил вердикт, и 30 апреля 1896 года губернатор отказался вмешиваться в это дело. 7 мая 1896 года, за девять дней до своего тридцатишестилетия, Холмс был повешен в тюрьме Мояменсингода.
«Можно утверждать, – писала чикагская «Джорнал» в день приведения приговора в исполнение, – что у всех вырвется вздох облегчения, после того как Герман Маджет, или Генри X. Холмс, человек или чудовище, будет уничтожен, – это будет равносильно избавлению от чумы».
7
В Чикаго никогда больше не появлялось убийцы такого размаха, как Холмс, но убийства, совершенные Германом Билликом, начавшим свою деятельность через десять лет после того, как повесили Холмса, вызвали к себе не меньший интерес, чем в свое время преступления чудовища из «замка». Биллик, симпатичный и крепкий цыган со сверлящими черными глазами, так же как и Холмс, пользовался успехом у женщин. За двадцать пять центов он предсказывал будущее и продавал амулеты и зелья. Он мог гипнотизировать людей и обладал мистическими способностями, которые унаследовал от матери. Эта образованная леди, по его словам, была ведьмой. Однако, убивая шесть человек, членов одной семьи: отца, мать и четырех дочерей в возрасте от двенадцати до двадцати двух лет, Биллик полагался не на чары и сверхъестественные силы, а на мышьяк.
Биллик, чье настоящее имя было Вадзисек, приехал в Чикаго осенью 1904 года из Кливленда, где его мать была предсказательницей на протяжении нескольких лет. Он поселился с семьей, состоящей из его жены, двух сыновей и дочери, в маленьком доме на западе Девятнадцатой улицы, на котором вывесил табличку «Великий Биллик. Предсказатель». По соседству с ним находился скромный дом Мартина Взрала, где тот жил с женой Розой и семью детьми. Взрал продавал молоко и был одним из преуспевающих граждан цыганского квартала; у него было на счете в банке больше двух тысяч долларов, свой дом, и его бизнес регулярно приносил чистой прибыли от семидесяти пяти до ста долларов в неделю.
Спустя какое-то время было установлено, что Биллик выбрал семью Взрал себе в жертвы еще до того, как поселился по соседству. Несколько дней после прибытия он не сделал ни одной попытки сблизиться с семьей, и таинственность, которой он окружил себя, была главной темой для разговора в окрестных кварталах. Но однажды он пришел к Взралам за молоком, и, когда Взрал наполнил банку и стал отдавать ее Биллику, тот уставился на него, пробормотал что-то неразборчиво и сказал: «У тебя есть враг. Я вижу его. Он пытается уничтожить тебя».
Биллик оставил продавца молока в беспокойстве на несколько дней, а затем опять пришел к Взралам и сказал Мартину Взралу, что его враг – другой молочник, живущий через улицу. Предсказатель предложил использовать свой сверхъестественный дар в интересах Взрала и в полночь, пока девять Взралов сидели в страхе, Биллик варил дурно пахнущее зелье на кухонной плите, а затем с церемониями бросил эту смесь на крыльцо врага. «Теперь, – сказал Биллик, – ты будешь процветать. Он не сможет навредить тебе». И так как Взрал был очень трудолюбивым, он действительно процветал, его бизнес продолжал расти. Биллик и его способности получили признание; его считали спасителем семьи Взрал. Он отказался взять плату за свои услуги, но согласился взять в долг двадцать долларов.
Взралы были добропорядочными католиками, но при этом очень суеверными, и у них не было причин сомневаться в способностях Биллика; более того, они сами видели, как с помощью колдовства он предотвратил большую опасность. Завороженные, они слушали его рассказы о сверхъестественных чудесах, которые он творил, и о его матери – ведьме. Через несколько недель Биллик полностью подчинил себе всю семью; казалось, Взралы существовали только для того, чтобы угождать предсказателю. Он проводил столько же времени в доме Взралов, сколько в своем собственном, и спал с миссис Взрал и ее дочерьми практически на глазах у их отца и мужа. Миссис Взрал была так увлечена Билликом, что иногда она не покидала дома целыми днями, боясь, что он может прийти в ее отсутствие.
Каждый раз, приходя к Взралам, он занимал у них деньги; к началу 1905 года он полностью опустошил банковский счет Мартина Взрала и забирал уже большую часть денег от продажи молока.
Чтобы получать больше денег, три дочери Взрала нанялись на работу прислугой, и отдавали все заработанные деньги жадному шарлатану. Он купил новую одежду, приобрел хорошую лошадь с коляской и совершил путешествия в Нью-Йорк, Саратогу и Калифорнию, за все это заплатил Взрал. По его совету миссис Взрал застраховала жизни своего мужа и четырех дочерей на суммы от ста пяти до двух тысяч долларов. Единственными незастрахованными остались старшая дочь Эмма, сын Джерри и младенец. И только они в результате спаслись.
В начале марта 1905 года у Мартина Взрала начала спадать пелена с глаз; он жаловался на нехватку денег и сожалел о состоянии бизнеса и однажды даже отказался в очередной раз одолжить Биллику денег. Чтобы исправить такое отношение к себе, тот дал миссис Взрал белый порошок, который якобы будет оберегать, и сказал ей класть порошок в еду мужа. Через несколько дней Взрал пожаловался на боли в желудке, как большинство людей, которых малыми дозами травили мышьяком. Биллик сказал, что это просто расстройство желудка, и принялся лечить Взрала белым порошком и жидкостью, которую вливал в рот больного из бутылки виски. Взрал умер 27 марта 1905 года. Миссис Взрал получила страховку в две тысячи долларов и отдала все деньги Биллику, кроме ста долларов, которые тот позволил ей потратить на похороны.
Через несколько недель после смерти Мартина Взрала Эмма и Мэри Взрал пошли к Биллику на Риверсайд, где тот предсказывал судьбу, сидя в шатре. Он показал Эмме аккуратно помеченную карту и сказал: «Это карта смерти. Мэри скоро умрет». Он был прав. Мэри умерла от «расстройства желудка» 22 июля 1905 года. Ее жизнь была застрахована на восемьсот долларов, из которых Биллик взял семьсот. Вскоре после смерти Мэри Взрал ее брат Джерри принялся протестовать против постоянного присутствия Биллика, и мать пообещала ему уладить это, чтобы мальчик больше не видел предсказателя. Через пару дней Джерри Взрал заболел, его сестра Эмма настояла на том, чтобы позвали врача, и мальчик выздоровел. Полиция позже решила, что Биллик не намеревался убивать мальчика, но дал ему небольшую дозу мышьяка, чтобы напугать.
Следующей была восемнадцатилетняя Тилли, чья жизнь была застрахована на шестьсот двадцать долларов. Она умерла 22 декабря 1905 года от «расстройства желудка». Несколько месяцев после этого Биллик отдыхал от своей «работы» до августа 1906 года, когда четырнадцатилетняя Роза, чья жизнь была застрахована на триста долларов, умерла от того же недуга. Спустя три месяца умерла Элла. Ей было двенадцать лет, и она была застрахована на сто пять долларов. За обычными вычетами на похороны Биллик получал от миссис Взрал все деньги. Получив все страховки и не имея ничего от молочного бизнеса, который забрали кредиторы, Биллик убедил миссис Взрал продать дом. Она получила две тысячи девятьсот долларов, Биллик забрал деньги и совершил путешествия в Баффало и на Ниагарские водопады. Он сказал миссис Взрал, что ему надо посетить Кливленд и встретиться со своей матерью, чтобы перенять ее искусство. Когда Биллик вернулся в Чикаго, он нашел остатки семьи Взрал без денег и почти без еды, в ожидании того, что их выгонят из дома, который им уже не принадлежал. В ночь своего прибытия Биллик пошел навестить миссис Взрал. Он покинул ее в четыре утра, и через час она умерла от отравления.
8
В течение двух лет, пока Биллик грабил семью Взрал, соседи видели, что у Взралов не просто наступила черная полоса, но никто не подозревал преднамеренных убийств, пока одна хозяйка не услышала, как ее служанка сказала другой девушке, что «нужно кому-нибудь изучить причины смертей в семье Взрал». Хозяйка расспросила девушку и выяснила, что та знала Мэри Взрал и что Мэри говорила, что боится Биллика, но не может противостоять ему. Той же ночью женщина пересказала этот разговор мужу, на мужа это произвело такое впечатление, что он рассказал все полицейскому. Полицейский включил это в свой ежедневный рапорт, который дошел до инспектора Джорджа М. Шиппи из полицейского участка в Гайд-парке, который поручил своим подчиненным расследовать это дело.
Через несколько дней расследования тело Мэри Взрал было эксгумировано, и эксперты, которые исследовали ее останки, нашли у нее в желудке пять крупинок мышьяка. Биллика немедленно арестовали, в начале лета 1907 года он предстал перед судом, и его признали виновным в убийстве. В июле того же года ему вынесли смертный приговор, но губернатор отложил приведение приговора в исполнение, и апелляции в различные суды, включая Верховный суд Соединенных Штатов, затянули исполнение приговора почти на два года. В тюрьме округа Кук, говорят, он был, как никто другой, популярен у охранников и заключенных.
9
Во всей истории Биллика особое удивление вызывает борьба, развернувшаяся за спасение жизни шарлатана. Эту кампанию возглавили католический священник, преподобный П.Дж. О'Кэллэген из «Павлианских отцов» и монашка сестра Роза из ордена Святых Сердец. Они развернули сбор пожертвований и в итоге собрали нужную сумму денег на судебные издержки Биллика. Кульминация сражения наступила в июне 1908 года перед апелляцией в Верховный суд. 7 июня отец О'Кэллэген провел богослужение в честь Биллика в окружной тюрьме, на котором можно было наблюдать странную сцену: четыреста заключенных, стоя на коленях, молили Бога спасти шарлатана от виселицы. Еще одно богослужение прошло в тюрьме через два дня, на которой молитвы возносили отец О'Кэллэген, Джерри Взрал, жена Биллика и их десятилетняя дочь, а многие заключенные рыдали и стонали. Сокамерник Биллика, известный грабитель по имени Милуоски, цеплялся за Биллика, целовал его постоянно и рыдал во время продолжительных молитв. После службы заключенные дарили цветы отцу О'Кэллэгену, тюремному надзирателю и сестре Розе.
10 июня петиция, которую подписали двадцать тысяч человек, поступила в Государственную комиссию по помилованиям; в этот день в Вест-Сайде было проведено пять массовых митингов в честь Биллика, на которых женщины плакали и выли, не желая, чтобы Биллика повесили. На всех митингах главным оратором был отец О'Кэллэген. Также выступал Джерри Взрал, заявив со слезами на глазах, что он лжесвидетельствовал на суде против Биллика. Комментируя митинги, инспектор Шиппи, чье отношение было, пожалуй, наименее окрашенным эмоционально, сказал: «Биллик – хладнокровный убийца наихудшего сорта, и он просто обманывает тех, кто выступает в его защиту».
Однако же в итоге Биллика не повесили. В январе 1909 года по рекомендации Комиссии по помилованиям губернатор Чарльз С. Денин заменил смертный приговор на пожизненное заключение. 1 февраля его перевели в государственную исправительную колонию в Джолье. Впоследствии губернатор Эдвард Ф. Дюн помиловал убийцу, и 4 января 1917 года тот вышел на свободу.
Глава 7 «ГОРОДОМ ПРАВИТ УЖАС»
1
В промежутке между 1890-м и 1910 годами территория Чикаго увеличилась почти до двухсот квадратных миль, а численность населения достигла 2 185 283 человек, прирост за двадцать лет составил больше миллиона. Чикаго обогнал Филадельфию, став вторым после Нью-Йорка как по численности населения, так и по финансовому обороту; ежедневно там проводилось банковских взаиморасчетов на сорок миллионов долларов, а налогооблагаемой собственности там было на два миллиарда пять миллионов долларов. «Чикаго, – писалось в одной из журнальных статей в 1910 году, – выделялся масштабами своих финансовых учреждений, великолепными парками и общественными спортивными площадками, университетами, эффективной общественной системой школьного образования; что же касается других учреждений образовательного и художественного характера, повышающих культурный уровень, то с их помощью Чикаго получил просвещенное, культурное и прогрессивное население».
Но Чикаго выделялся также и другим: масштабами преступлений и социальными проблемами, политической коррупцией, беспомощностью полицейского управления; несовершенством законодательства о строительстве, что привело к ужасным последствиям 30 декабря 1903 года, когда шестьсот два человека погибли в огне при пожаре в «Ирокезском театре»; и многоязычным населением. Нерегистрируемым и практически неуправляемым стал наплыв иммигрантов, который из маленькой струйки в 1890-м перерос в бурный поток в первые десять лет XX века. Бандиты и законопослушные граждане из Европы тысячами хлынули в Чикаго, принося с собой свои традиции и ненависть, свою вражду и кровную месть, свои особенные способы отмщения и ответных действий, расселяясь этническими группами и сопротивляясь даже слабым попыткам американизировать их. К 1890 году из всех американских городов в Чикаго проживало самое большое количество поляков, шведов, норвежцев, датчан, цыган, хорватов, словаков, литовцев и греков; по количеству проживающих в городе цыган Чикаго считался вторым во всем мире, по количеству шведов и норвежцев – третьим, по количеству поляков – четвертым и пятым – по количеству немцев.
2
Как и в предыдущие периоды роста населения города, криминальный мир опережал по темпам развития муниципальные структуры. Нельзя было не заметить, что город поделили между собой всемогущие игорные синдикаты, что процветает порочное содружество борделей и политиков, что идет возрастание влияния хозяев салунов, широко распространяется коррупция в полицейском управлении, что в итальянском и сицилийском кварталах появились вымогатели и убийцы из «Черной руки» и что наблюдается рост числа детских и молодежных банд, предшественников противозаконных организаций эпохи сухого закона. Преступность достигла невероятных размеров; в полицию поступали буквально тысячи сообщений о нападениях и ограблениях и сотни сообщений об убийствах. Шесть месяцев в 1906 году был период, когда ограбления со взломом совершались каждые три часа, простое ограбление каждые шесть часов и по убийству каждый день.
Газеты начали привлекать внимание чикагских «прогрессивных и просвещенных граждан» к сложившейся ситуации в начале лета 1903 года. Осенью того же года несколько гражданских организаций провозгласили, что будут бороться против господства криминального мира, и в декабре массовый митинг граждан учредил, как когда-то, комиссию двадцати пяти, целью которой было «искоренить преступность в Чикаго». Гражданская ассоциация выдвинула сто пятьдесят обвинений против Машмаута Джонсона и прочих за азартные игры, но никто так и не оказался в тюрьме. Карикатурист Клэр Бригс тщательно вырисовывал «доспехи», которые следовало надевать, если по необходимости люди покидали укрытие своих домов ночью, а мэр Картер Харрисон-младший всерьез предложил, чтобы этим отважным людям «разрешили носить пистолеты под одеждой». Мэр пообещал провести чистку, и «Америкэн» с сарказмом посоветовала ему начать ее с того, чтобы поменьше использовать право на помилование, которым наделили его по уставу города; газета выявила, что за шесть недель с 1 октября по 15 ноября 1903 года мэр помиловал сто десять человек, которые отбывали срок в Брайдуэлл за грабеж и другие преступления. «Воры и преступники, – писала «Америкэн», – хлынули на улицы вновь промышлять своими револьверами и дубинками, еще не начав даже отбывать срок». Были опубликованы данные, из которых следовало, что у многих освобожденных был «длинный послужной список» и что в большинстве случаев члены городского управления ходатайствовали о помиловании.
