Волого́дский пята́к (ФКУ ИК-5 УФСИН России по Вологодской области) — одна из семи исправительных колоний особого режима для пожизненных заключённых в России.
Колония расположена в бывшем Кирилло-Новоезерском монастыре на озере Новом (остров Огненный) вблизи города Белозерска, в Белозерском районе Вологодской области.
Мужской Кирилло-Новоезерский монастырь был основан в 1517 году в княжение великого князя Василия III Иоанновича преподобным Кириллом Белым, иноком Корнилиево-Комельского монастыря. С 1764 года — 3-го класса, Новгородской губернии, Белозерского уезда. После Октябрьской революции 1917 года монастырь был превращён в тюрьму для «врагов революции». В 1930-е и 1940-е годы здесь была колония для политических заключенных в системе ГУЛАГа. В 1938 году здесь размещалась Новоезерская ИТК-14, после войны ИТК-6, ЛО-17, который в пятидесятые годы был реорганизован в лагерный пункт строгого режима. После смерти Сталина в 1953 году колония была превращена в обычную тюрьму для опасных преступников. В 1956 в ИТК-17 был установлен строгий режим для мужчин, осуждённых в первый раз за бандитизм и убийство. В 1994 году впервые в вологодском регионе и в России на её базе была создана исправительная колония с новым видом уголовного наказания — пожизненное лишение свободы. В 1997 году монастырь стал тюрьмой исключительно для заключённых, отбывающих пожизненную меру наказания. После введения в 1996 году в России моратория на исполнение приговоров к смертной казни эти приговоры стали автоматически означать пожизненное тюремное заключение.
В настоящее время — одна из семи колоний для пожизненных заключённых в России («Вологодский пятак», ИК-5).
Согласно Приказу Минюста Российской Федерации «Об изменении вида режима и лимитов наполнения исправительных учреждений, лечебных исправительных и лечебно-профилактических учреждений, создании и ликвидации в исправительных колониях, лечебных исправительных и лечебно-профилактических учреждениях изолированных участков с различными видами режима» от 17 августа 2012 года № 162, лимит наполнения составляет 505 мест, включая участок строгого режима на 55 мест.
Всего в тюрьме содержится 192 заключённых.
В массовой культуре
В 1973 году монастырские здания были использованы в качестве фона в фильме Василия Шукшина «Калина красная» (колония, из которой освобождается Егор Прокудин).
Монастырь также фигурирует в некоторых произведениях русского писателя Александра Яшина.
Подразумевается как место действия в ироническом детективе Дарьи Донцовой «Развесистая клюква Голливуда».
В романе Данила Корецкого «Освобождение шпиона» фигурирует ИК-13 особого режима для пожизненно заключенных, расположенная на Огненном Острове, недалеко от города Заозерска в Иркутской области. Прототипом служит Вологодский Пятак.
В сериале «Тюрьма особого назначения» (2006) показана тюрьма для пожизненно заключенных только на острове Каменный и построена на месте монастыря, что в некотором роде наводит на аналогию с Вологодским пятаком.
«Вологодский пятак» был показан в фильме Виктора Сергеева «Шизофрения» (1997).
В третьей части сериала «Бандитский Петербург» Кудасов говорит Антибиотику: «Будешь сидеть на пятаке под Вологдой до скончания своих дней. Там и сдохнешь». Примечательно, что действие фильма разворачивается в 1993—1994 гг., когда ещё не был введён мораторий на смертную казнь и колония под Вологдой не была предназначена для осужденных на пожизненный срок.
В сериале «Гончие-3» есть момент, когда двое осужденных на пожизненные сроки сбегают из колонии под Вологдой. Их побегу поспособствовало наводнение, которое на острове Огненном, согласно метеорологическим данным, случается раз в сто лет.
У группы «Ори! Зона» есть песня «Огненный остров», посвященная Вологодскому пятаку.
.................
Режим содержания: особый с пожизненным лишением свободы.
Лимит наполнения: 268 человек.
................................
Исправительная колония №5 "Вологодский пятак" (пос. Новоозеро), Вологодская область Раздел: Места лишения свободы / Опубликовано: 9 марта 2013, 12:02 Исправительное учреждение ФКУ ИК №5 (старое название ОЕ 256/5) "Вологодский пятак" УФСИН России по Вологодской области, является одной из пяти колоний особого режима для осужденных к пожизненному лишению свободы. Согласно Приказа Минюста Российской Федерации «Об изменении вида режима и лимитов наполнения исправительных учреждений …» от 17 августа 2012 г. №162, лимит наполнения составляет 505 мест, включая участок строгого режима на 55 мест. Место дислокации и адрес: 161222, Вологодской области, Белозерский район, остров Огненный, пос. Новоозеро, п/о К. Либкнехта, д.16. Телефон: (81756) 2-18-31, 4-51-35. Колонию на острове Огненном в Белозерском районе называют «Вологодский пятак» - по номеру учреждения. Здесь, в 1973 году шагал по деревянным мосткам на свободу герой фильма Василия Шукшина «Калина красная» Егор Прокудин. В настоящее время, в исправительной колонии ИК №5 отбывают наказание осужденные на пожизненное заключение, за совершение особо тяжких преступлений. На общем счету заключённых этой колонии - сотни загубленных жизней. «Вологодский пятак» размещается в экспроприированом Кирилло - Новоезерском монастыре на озере Новом (остров Огненный), вблизи города Белозерска, Белозерского района Вологодской области. Из история монастыря Мужской Кирилло-Новоезерский монастырь находился в 37 верстах от города Белозерска на острове Нового озера. Основан в 1517 году в княжение великого князя Василия III Иоанновича прп. Кириллом Белым, иноком Корнилево-Комельского монастыря. По преданию он увидел над островом "столб огня". Обитель в древнее время пользовалась благодеяниями великих князей и царей московских, которые нередко лично посещали монастырь и награждали его богатыми вкладами и вотчинами. Мощи прп. Кирилла открыты в 1649 году при рытье рва для фундамента строившейся церкви и были положены в серебряной позлащенной раке в арке между соборной и придельной во имя прп. Кирилла церквями. На Кобылиной горе в Тихвинской церкви находилась икона Богородицы, принесённая прп. Кириллом, к ней совершался крестный ход. После Октябрьской революции 1917 года монастырь был превращен в тюрьму для "врагов революции". В 1930-е и 1940-е годы здесь была колония для политических заключенных в системе ГУЛАГа. В 1938 году здесь размещалась Новоезерская ИТК-14, после войны ИТК-6, ЛО-17, который в пятидесятые годы был реорганизован в лагерный пункт строгого режима. В 1956 в ИТК-17 был установлен строгий режим для мужчин, осуждённых в первый раз за бандитизм и убийство. В 1994 году впервые в вологодском регионе и в России на её базе была создана исправительная колония с новым видом уголовного наказания - пожизненное лишение свободы. «Пятак» выбрали не случайно. К мощным толстым стенам монастыря ведёт лишь одна дорога - деревянный мост через озеро, на окнах крепкие решётки. Сбежать отсюда практически невозможно, о чем подтвердило время. Первых осуждённых привели весной 1994 года этапом из Тамбова. Их было человек 20. Сегодня на Огненном острове содержится 192 осуждённых к пожизненному лишению свободы, а также осуждённых, которым смертная казнь в порядке помилования заменена пожизненным заключением. В 1997 году монастырь стал тюрьмой, с условным номером ОЕ 256/5 исключительно для заключенных, отбывающих наказания в виде пожизненного лишения свободы. После введения в 1996 году в России моратория на исполнение приговоров к смертной казни эти приговоры стали автоматически означать пожизненное тюремное заключение. Режим, уровень изоляции и безопасности исправительной колонии особого режима ФКУ ИК №5 можно назвать одним из жёстких в системе исправительных учреждений России. Преступники содержатся здесь в условиях, предусмотренных для колоний особого режима камерного типа, с дополнительными ограничениями и повышенными требованиями. Здешние «сидельцы»: - содержатся в камерах по два человека; - всегда носят одежду только специально установленного образца; - во время прогулки, бани, посещения туалета и т.д. любые контакты между осуждёнными из разных камер исключены; - все действия выполняются только с разрешения и по команде надзирателя (младшего инспектора), любое мероприятие проходит под надзором не менее чем троих сотрудников (при том, что массовых мероприятий с участием осуждённых - спортивных соревнований, просмотров кинофильмов, школьного и профессионального обучения - не проводится вовсе); - предоставляются только краткосрочные свидания продолжительностью несколько часов, длительные личные свидания запрещены; - в камерах осуждённые не имеют права в течение дня ни ложиться. Ни даже присаживаться на кровать, при каждом выводе из камеры их подвергают тщательному обыску, камеры тоже ежедневно обыскивают; - на мероприятия, связанные с выходом из камеры, осуждённые сопровождаются в наручниках. Интересно, что даже беседы с психологами колонии (сотрудниками из числа офицерского состава) проходят в присутствии трёх надзирателей, а письменные тесты «бессрочники» заполняют... не снимая «браслетов». Повсюду за арестантами следят телемониторы. Осуждённые заняты работой по пошиву рукавиц, и даже этот процесс проходит в специальных рабочих камерах только на двух человек. За малейшие нарушения режима осужденные наказываются карцером и снижением пайка. Официально они отбывают срок в 25 лет, но в современном политическом климате России, в котором закон и порядок стали центральной темой правления президента Путина, мало кто из заключенных рассчитывает выйти на свободу живым. Зная уголовные биографии каждого из своих подопечных – с горами трупов, чудовищными зверствами и даже людоедством, – офицеры и прапорщики за глаза (а нередко и в лицо) называют этих людей «шакалами». В возможность какого-либо «перевоспитания» или изменения к лучшему звериной сущности убийц и садистов сотрудники не верят. Из своего опыта они уже вынесли главное: практически все осужденные ни минуты не сожалеют о содеянном, не испытывают мук совести и не раскаиваются. За время отбывания пожизненного наказания, на погост без крестов и надгробий острова Огненный перебралось 28 «бессрочников». Из них, четверо сумели самостоятельно привести в исполнение свои смертные приговоры. При всей строгости режима, у осужденного все же есть шанс уйти из жизни. Помимо психических заболеваний узники Огненного страдают традиционым для российской уголовно-исправительной системы туберкулезом. В среднем в тюремном лазарете содержится 20-30 больных. Есть ли у "смертников" шанс вернуться в свободное общество? Теоретически по отбытии 20-25 лет пожизненный срок можно заменить проживанием в специальных учреждениях социального призрения или в психиатрических клиниках. Что касается возвращения к нормальной жизни, врачи и психологи уверены: по своему физическому и психическому состоянию "спецконтингент" после 20 лет срока навсегда потерян для общества Но люди приспосабливаются к жизни … везде и всюду. В декабре 2012 года, необычное для исправительной колонии ИК №5 торжество - церемония бракосочетания, состоялось в комнате для свиданий. Виновниками торжества стали 42 летний осужденный Юрий Завгородний, который приговорен к пожизненному лишению свободы и его невеста Татьяна. В учреждении Юрий Завгородний отбывает наказание с 2002 года.
Николай Северин
..............................
Остров Огненный: приговоренные заживо
07.03.2007
Они – тени. Их не успели расстрелять, наступил мораторий на смертную казнь, их сослали на этот остров и забыли. Правильно?
На острове Огненный и сегодня колония, только для приговоренных к пожизненному заключению. В России таких три, эта – первая и самая старая. Огромный тюремный комплекс, напоминающий полузатонувший серый корабль, возвышающийся посреди заболоченного, поросшего мхом озера, кажется, не ремонтировался никогда.
В первый же вечер, как только наша съемочная группа приехала на этот остров, получивший в народе имя Огненный, я специально несколько раз прошел по мостику, отделяющему островок от Большой земли.
Вспоминались кадры из фильма «Калина красная», где Василий Шукшин, освободившись из колонии строгого режима, возвращается по скрипящему и прогнившему мосту домой, к новой жизни. Актер шел именно по этому мосту.
Мостик «имени Шукшина»
На острове Огненный и сегодня колония, только для приговоренных к пожизненному заключению. В России таких три, эта – первая и самая старая. Огромный тюремный комплекс, напоминающий полузатонувший серый корабль, возвышающийся посреди заболоченного, поросшего мхом озера, кажется, не ремонтировался никогда.
Скрипят ворота, уставшие лошади волочат через них сгнившие деревянные телеги с провизией, на вышке у въезда часовой – мальчишка лет восемнадцати с автоматом Калашникова на плече. Здесь время будто остановилось. Да и мостик остался прежним, кажется, вот-вот и бревна разъедутся, и очередная телега просто утонет в зеленой жиже болота. И только на закате появляются новые краски, делающие страшную картинку этой тюрьмы посреди болота чуть более живой, но при этом еще более зловещей. Серое здание за колючей проволокой вмиг окрашивается в бордово-кровавый цвет, будто обагренное кровью.
Здесь в десять часов вечера – отбой. Так что навестим ее обитателей завтра утром.
Уйти отсюда просто так невозможно. Мост на самом деле приводит вас всего лишь на другой остров, названный кем-то Сладким. Здесь живут те, кто охраняет колонию. Несколько десятков семей офицеров, которые каждое утро пересекают мост «имени Шукшина», чтобы добраться до «подопечных» зэков.
Жены офицеров работают там же – на зоне. Кто поварихой, кто учетчицей или бухгалтером. Другой работы у этих людей с острова Сладкий просто нет. И в ближайшее время не предвидится. А до Большой земли, то есть до ближайшей деревеньки в Вологодской области – около часа езды на машине по мостам и проселочным дорогам через болота и лес.
«Полковник Михалыч»
«Да у вас тут прямо-таки пир», – искренне удивляется полковник Михалыч, увидав банки с тушенкой и килькой в томате, сваленные на столе. «А я вот огурчики с огорода принес, да картошку жена сварила. Картошка тоже своя, сам выращиваю уже тридцать лет. Мы же тут все с огорода живем».
Я давно с таким наслаждением и удивлением не слушал рассказа, которым баловал нас Михалыч добрую половину ночи. А говорил он о зэках, которые давно уже для него как родственники, об острове Сладкий, на котором жили его дед и отец. И о том, как в соседнем дворе, у деревенского колодца, он познакомился со своей будущей женой – Ольгой Николаевной. Впрочем, они виделись и раньше – в колонии на соседнем острове. Стоит ли говорить, что они уже в третьем поколении охраняют зону?
«Ну да ладно, пять утра уже, пора домой, через час на работу», – устало сказал Михалыч, с грустью покидая наш «гостевой домик». Ровно в шесть он встречал нас у ворот тюрьмы. «Сейчас на обход и завтракать», – бодро сказал подтянутый и свежий полковник Михаил Михайлович Иванов, будто не было позади бессонной ночи, самогона и пяти выкуренных пачек сигарет.
Обход занял минут сорок, за ночь никто с зоны не сбежал.
«Был у нас тут за всю историю только один побег, – рассказывает Михалыч. – Пацан, молодой совсем, в машине с отходами пищи спрятался и до Сладкого доехал. Там вылез – и в лес. Заблудился быстро, три дня без еды и воды искал людей. Когда наконец набрел на какую-то деревушку, сразу попросил отвезти его обратно на зону – так его в лесу комары на болотах загрызли. Когда его привезли, я его узнал-то с трудом – весь синий, худой, опухший. Есть просит. Мы его даже наказывать не стали – все равно у него пожизненное заключение в приговоре».
Таких подопечных у Михалыча – около трехсот. Есть даже какой-то «вор в законе» из Тюмени. У него в камере телевизор стоит – «братва» прислала. Сидит он в камере один, телевизор целыми днями смотрит, ни с кем не разговаривает.
После короткого завтрака – чай с черным хлебом и зеленым луком, Михалыч садится за чтение. Чтение почты заключенных – его обязанность. Почта у зэков бывает разная. В письмах «друзья» могут советовать бежать, устроить драку с конвоем или, что бывает часто, одним неверным словом подтолкнуть к самоубийству. Пока Михалыч читает, мы отправляемся на прогулку по коридорам тюрьмы.
Почему не подают руку пожизненно заключенным
Равиль Дашкин с детства мечтал работать в такси. А еще больше – иметь свою машину. Денег в семье никогда не было, отец беспробудно пил, мать он почти не помнит.
Убивать он начал в 20 лет, когда вернулся из армии и решил, что «новое время в постсоветской России места для него не оставило». Так он теперь сам говорит, будто оправдываясь. Но неубедительно у него это получается, как-то с грубой улыбкой сквозь зубы. Он убил четверых. Садился ночью в такси на заднее сиденье, говорил адрес, и когда на дороге никого больше не оставалось, душил водителя проволокой. Всегда – один и тот же сценарий.
На приговор – пожизненное заключение отреагировал спокойно. «Все-таки жизнь продолжается».
Вскоре Равиль изменил свое мнение: «Жалею, что расстрел отменили. Лучше уж под пулю, чем здесь подыхать все оставшиеся годы. Мне ведь 34 всего. Я уже все перепробовал: и о помиловании просил – отказали, и президенту письма писал. Хотел, чтоб в Чечню контрактником или в какой-нибудь штрафбат отправили. Опять отказ. Тогда я попросил меня расстрелять. Сказали – не положено. Казнь отменена. Ну ничего, буду еще писать».
А сегодня самому Равилю написали. Письмо пришло от мамы. «Как ты, сынок? Читай побольше. Богу молись».
Собственно, в зоне делать больше нечего. Работы нет, прогулка – один час в день.
На прощанье я автоматически протягиваю ему руку. Так, как поступил бы в любой другой ситуации. Дашкин удивленно ее пожимает. За спиной слышу недовольное ворчание охранника. «Зря ты ему руку подал, – говорит он, когда мы выходим из камеры. – Дело не в том, что он убийца, а в том, что его не существует».
Я не понимаю, переспрашиваю. И вдруг меня словно осенило. Ведь этих зэков, приговоренных к пожизненному заключению, для всего остального мира действительно нет! Может быть, ведь они далеко не ангелы и приговор свой заслужили. Теперь их будто не существует. В переписи населения они не участвуют, на выборы не ходят. Тени!
«Земляника на кладбище»
Тела тех, кто умер на зоне для «пожизненных», родным не выдают. Хоронят на соседнем острове, то есть – на Сладком. Рядом с могилами тех, кто этих зэков охранял всю свою жизнь.
По сути, на Сладком – два кладбища. Одно – с аккуратными могилками, памятниками со звездами, изредка – с православными крестами. Это кладбище офицеров. На одном из могильных камней выкован пистолет ПМ.
«Здесь очень уважаемый человек похоронен. По всем законам – вроде бы палач. Он смертные приговоры в исполнение приводил. Но какой мужик был! Работка-то не очень почетная. Но как он к ней относился! Каждый день оружие прочищает, пристреливает. Как будто ждет. А когда мораторий в силу вступил, он без работы остался. В караул или внутрь тюрьмы вообще перестал заходить. Захандрил, потом запил. После его смерти его дом даже никто не занял. Хотя у многих нужда была. Семьи-то разрастаются. Избушка его так на отшибе одинокая и стоит. Собака у него была – овчарка. После того как хозяин умер, никого к его дому не подпускала. Ее давно никто не видел. Может, тоже – в лучшем мире».
Идем дальше. В ста метрах от кладбищенской ограды начинается пустырь. По рыхлому снегу, перемешанному с грязью – под ногами-то болото, – выходим на пятачок вроде бы твердой земли. Становится как-то жутковато.
Здесь на одном квадратном метре – по три могилы. Впрочем, ни холмиков, ни памятников здесь нет. В землю глубоко воткнуты палки, накрест к ним прибиты дощечки с номерами – 1189, 1190… Это могилы зэков. Ни имен, ни фамилий, ни дат.
Но Михалыч помнит многих из них. «Вот этот (показывает на очередной номер) с собой покончил. Рубаху ночью разорвал, из рукавов сделал петлю, ноги поджал, мы его только наутро нашли висящим на кровати. Единственный суицид за последние десять лет. Был, правда, еще один случай. Прислали зэку посылку с провизией. Так он от сокамерников продукты скрыл, ночью встал и все, что там было, – съел. Умер от заворота кишок. Видно, Бог покарал. У них ведь, как, впрочем, и у нас, делиться принято. Вот тут его могила.
Кстати, в этих местах ягод летом полным-полно. Местность влажная. Солнца много. Мы сюда семьями с ведрами за земляникой ходим». «На кладбище?» – ошеломленно спрашиваю я. – «А что, разве грешно? – чуть с испугом переспрашивает Михалыч. – Да тут же вокруг болота сплошные, и выйти-то с семьей вечером некуда. Вот на кладбище и приходим. А еще у нас и грибов много».
Но я дальше уже не слушал. Стал и без слов понимать этого уставшего, вынужденного каждый день думать о том, как прокормить семью, полковника Иванова. Как же опостылела ему эта зона и ее обитатели! Но ехать-то некуда. Ждать перевода на другую зону можно десятилетиями. А чем там лучше? А здесь – могилы деда, бабки да родителей. Родные места. Земляника на кладбище зэков, картошка на огороде, две собаки-дворняжки, любимая жена – бухгалтерша с зоны. Деньги Михалыч копит – на баньку. Тратить их все равно здесь не на что. Самогонка – и та своя. А в райцентр он уже три года не ездил. С момента проведения президентских выборов. Теперь только весной 2008го поедет, заодно и узнает новости с Большой земли.
Михалыч пожизненно приговорен к жизни на острове Сладкий. Он, как и его отец, будет до конца дней своих охранять зэков с острова Огненный.
Андрей Калитин,
..................................
3 Март2008
Остров «смертников»
Наш корреспондент Александр Бойко побывал в Вологодской области, в одной из спецколоний для осужденных на пожизненный срок .
Есть среди многочисленных российских тюрем особая «масть» - зоны для «смертников». Таких из 980 000 заключенных в стране 1700. Объединяет их одно - на совести каждого минимум две загубленные души. Да и еще, пожалуй, то, что все они надеются выйти на свободу.
Учреждение ИК-5 на острове Огненный в Вологодской области (которое местные жители давно уже окрестили «Белозерским Пятаком») - первая подобная колония, открытая в стране.
Оружие охране не дают
От Москвы до Новозера - более 700 километров. Посреди его глади стоит Огненный остров, в прошлом мужской монастырь, а ныне - тюрьма. Полутораметровой толщины стены складывали монахи, раствор клали на яичных желтках, а земли под ногами нет - остров построили на гранитных глыбах. Еще ни один заключенный отсюда не сбежал. Да и куда?! Вокруг на сотни километров леса да болота.
Стены тюрьмы поднимаются прямо из озерных вод. Говорят, первый затворник в ней появился еще в 1566 году, а во время Медного бунта царь Алексей Михайлович скрывал от гнева черни своего любимца боярина Бориса Морозова. А после 1918 года в кельях устроили темницу для «врагов народа». С тех самых пор молитвы там возносят не монахи, а арестанты.
Попасть сюда можно только через соседний остров - Сладкий, на котором живут обслуживающий персонал и охранники колонии. С «большой земли» сюда перекинут 480-метровый бревенчатый мост. Со Сладкого к стенам монастыря переброшен еще один. И только теперь вот он - Огненный! Эти мосты, кстати, «засветились» в фильме Василия Шукшина «Калина красная».
В «Пятаке» сидят 178 убийц. А на Сладком и в соседних деревнях в разваливающихся бревенчатых домиках ютятся столько же охранников с семьями. Так положено: на одного «смертника» - один тюремщик. И жизнь по разные стороны закона практически не отличается. Подъем с рассветом, завтрак, прогулка, обед, ужин и отбой на закате. Даже оружия у охраны нет, только резиновые дубинки. Огнестрельное - исключительно у караула на вышках: до него руки «смертников» не дотянутся наверняка.
- Зарплаты здесь скромные, - рассказывает заместитель начальника колонии по безопасности Игорь Дашковский, одной рукой подкидывая в печурку дрова, другой укачивая полуторагодовалую дочь. - Младшему инспектору платят 9000, начальнику - до 12 000 рублей в месяц. Но ничего, у нас зато тут рыбалка знатная. Вчера был выходной - 40 лещей поймал.
Собственно, так сотрудники колонии и кормятся: на завтрак - рыба, на обед - рыба и на ужин - рыба.
- Да что лещи, - вздыхает хозяйка. - Вот вырастет дочка, в школу отдавать надо. Ближайшая - в Белозерске, а это за 50 верст...
Офицер плотно сжимает губы. Да, трудностей здесь много...
Кто убивал? «Вселившийся бес»!
Обитатели «Пятака» осуждены по 17 тяжким статьям Уголовного кодекса. Об этом охранникам постоянно напоминают висящие на дверях камер таблички с перечнем злодеяний.
- Молодые сотрудники привыкают к зекам, - рассказывает начальник колонии Мирослав Макух. - Таблички - чтобы не ослабляли бдительности. На совести этих заключенных - 480 погубленных жизней!
...Вот районный прокурор Смоленской области Вячеслав Шараевский. В 1989 году на пару со своим братом зарубил топором двух женщин - бухгалтера и кассира - ради куша в 35 000 рублей. Теперь душегуб рисует на сокамерников карикатуры.
В соседней «клетке» - террорист Юсуп Юнусов, которого приговорили к пожизненному сроку в 2003 году. Он числился в банде, которая убила в Чечне 71 человека и ранила более 640. В глазке его тень мечется по камере, словно волк в зоопарке.
По соседству с ним - другой террорист, Арасул Хубиев, который в 2001 году участвовал в подрыве рейсового пассажирского автобуса в Минеральных Водах. Он в ответе за жизни 32 человек и ранения 150.
Рядом - до совершения преступления контрактник Российской армии Алексей Умеренков. Отслужил в Чечне два года, возвращался домой, в Орел.
- Вез 50 тысяч рублей «боевых», - говорит Алексей. - А меня таксисты оскорбили и пытались ограбить.
Убил бывший разведчик сразу троих. Таксиста и тех, кто был рядом. В суде решили, что спорщики не сошлись в цене за дорогу.
И все же большинство душегубов в «Пятаке» сидят за «бытовые» убийства, совершенные в пьяном угаре. На каждом третьем - смерть ребенка, на каждом втором - гибель женщины. Спросишь: «Зачем?» - в ответ одно и то же: «Бес попутал».
- Практически 98 процентов заключенных убивали «под градусом» и считают, что они ни в чем не виноваты, - рассказывает Мирослав Макух. - Убивал и насиловал вселившийся в них демон, пьяный, ревнивый и похотливый, а они - безгрешные овцы. И почти каждый верит в условно-досрочное освобождение и амнистию. Ведь не могут же расстрелять, если когда-то расстрел заменили на пожизненное заключение с шансом освобождения. Всю жизнь сидеть никто не хочет.
- А вы бы сохранили жизнь хоть одному?
- От силы двум-трем... Остальные не смогут на воле самостоятельно жить. Ножницы - да и то с тупыми концами - доверяем только двум заключенным. Остальные, не успеешь обернуться, сделают из них две острые заточки, на большее ума не хватит. С ним в колонии напряженка. С «вышкой» всего четверо, только восемь имели трудовую книжку. Средний возраст - от 25 до 55 лет. Им еще сидеть и сидеть. О какой пользе такого материала обществу может идти речь?
Женщина - раз в два года
Радостей в мире заключенного немного: игровая приставка Sony Playstation, телевизор, DVD-проигрыватель, библиотека. Разрешают и с женщинами встречаться в специально для этого отведенной комнате. Но только с невестами или женами, раз в два года, да и то - только через первые десять лет отсидки. До первого свидания зеки время даром не теряют: исписывают пачки бумаги, строча сразу двум десяткам дам в расчете, что одна клюнет. В общем, тактика срабатывает. Один умудрился даже свадьбу сыграть с русской из Германии - приезжала расписываться в «Пятак». Тем, у кого плохой почерк, друзья привозят «невест»-проституток.
Впрочем, не только о плоти злодеев позаботилось государство, но и о духе. Мусульманам дают перед отбоем в камерах совершать намазы, а для православных есть молельная комната. Правда, особым уважением среди зеков она не пользуется. Да и священник на попутке сюда добирается редко.
Вместо него со старинных сводов на серые арестантские робы сквозь обвалившуюся местами штукатурку с выражением вселенской скорби и ужаса на ликах взирают православные святые - наследие стародавних монастырских времен.
Мы тратим на них 44 миллиона рублей в год
- Перед Новым годом из писем заключенным изъяли валюты на 30 000 рублей, - рассказывает начальник службы безопасности колонии ИК-5 Василий Смирнов. - Деньги шлют евангелисты из Европы и Канады. Наши «клиенты» в религиозные организации строчат депеши тоннами - бьют на жалость. В ответ сердобольные христиане шлют вспоможения. Мы перечисляем их на счета заключенных, а те тратят их в тюремном магазине. Мешать такому «бизнесу» и обману по переписке мы не имеем права.
После кончины зека его накопления уходят в доход государству или его жертвам. Государство тратит на каждого «смертника» 26 000 рублей в год, не считая затрат на лечение. На всех 1700 «смертников» страны - это больше 44 миллиона рублей в год. Для сравнения: за год два зека с ножницами, о которых упоминал начальник колонии, на шитье рукавиц заработали... 3605 рублей.
Деньги в основном уходят на еду. Кормят тут сносно. Завтрак - каша пшеничная, чай с сахаром или компот; обед - суп гороховый с домашним мясом или уха из свежей рыбы (за прошлый год для зеков из Новозера выловили тонну рыбы), каша перловая, на ужин - овощное рагу, пшенка и чай. Парное молоко из коровника. Чем не санаторная диета?
Смертную казнь введут не раньше 2010 года
А есть ли смысл держать преступников два десятка лет в изоляции от общества? Здоровый человек может отсидеть за решеткой без последствий для психики не больше 10 лет. Выпускать такого на волю через 15 - прямая угроза обществу. Это мнение медиков тюремной системы.
- Психически здоровых среди заключенных с такими сроками мало, - рассказывает начальник пресс-службы ФСИН России Александр Сидоров. - Кстати, после Октябрьской революции вообще больше 5 лет ни за одно преступление не давали. Считалось, что больший срок навсегда лишает человека социальной адаптации. При Сталине планку подняли до 10 лет, при Хрущеве - до 15, а в 1993 году стали давать 25 - 30 лет. Для сравнения: в Европе за убийство сегодня дают восемь.
Известно, что мораторий на смертную казнь был условием при вступлении нашей страны в Совет Европы. Введен он личным распоряжением Бориса Ельцина и будет действовать до тех пор, пока в каждом субъекте Российской Федерации не появится суд присяжных заседателей. Создание последнего такого суда было назначено на 1 января 2008 года в Чеченской Республике. Но в прошлом году Госдума посчитала, что пока доверия к таким судам в этой республике не будет, и перенесла дату начала работы чеченских присяжных на 1 января 2010 года. А значит, для сидельцев спецколоний жизнь за счет государства пока будет продолжаться.
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА
Начальник правового управления ФСИН России Олег ФИЛИМОНОВ: Казнить нельзя, помиловать?
- Расстрелять тех, кто сейчас помилован и приговорен к пожизненному заключению, уже нельзя. В том числе и тех, кто будет осужден пожизненно до 1 января 2010 года. Кроме того, согласно закону, отсидев 25 лет, любой имеет право подать документы на условно-досрочное освобождение. То есть если первый преступник получил пожизненный срок в 1993 году, то на досрочный выход он может рассчитывать в 2018 году. При этом у него не должно быть ни одного замечания за последние три года.
Европейские коллеги настаивают, чтобы мы снизили планку условно-досрочного освобождения до 12 лет. Но, к примеру, в Англии, где максимальным заключением считается 12 лет, суды дают преступникам три таких срока - 36 лет. Европейская Фемида идет на это, чтобы преступник не вышел на свободу раньше, как требуют правозащитники.
Александр БОЙКО
ВЗГЛЯД С 6-го ЭТАЖА
Дайте им свободу выбора
Возвращать или нет смертную казнь? Спорят об этом долго. И у той, и у другой позиции миллионы сторонников. Стоит ли сохранять жизнь душегубу, отнявшему ее у других? Но есть ли у нас право отнимать самое ценное, что есть у человека?
Так, может быть, дать получившим «пожизненное» право решать - быстрая смерть или ее многолетнее мучительное ожидание? Уверен, многие предпочли бы первый вариант. И пусть попробовал бы кто обвинить нас тогда в антигуманности.
Антон ЮЛАЕВ
..........................
Остров смертников.
В нынешнем году исполняется 10 лет с момента замены смертной казни на пожизненное заключение по указу президента Ельцина. В колонии «особого режима» на острове Огненный побывала наш корреспондент.
Остров Огненный в Белозерском районе Вологодской области не случайно называют островом скорби. Большинству его насельников уже не суждено выйти за пределы острова до самой смерти. А покинув этот мир, их тела найдут упокоение на берегу Новоозера на тюремном кладбище. В память о них останется лишь холм и табличка с порядковым номером. Ни имени, ни фамилии…… Добраться до вологодского «пятака», как называют колонию в обиходе по последней цифре в номере учреждения – ОЕ- 256/5, не так-то просто. Сначала едем 40 километров по бездорожью, отыскивая на развилках правильное направление «по наитию». Огромные камни, разбросанные по дороге, того и гляди, расколотят машину. Награда за мучительную дорогу – манящая глаз гладь Новоозера, с разбросанными в нем островами. Ближайший к нам – остров Сладкий, где живет персонал, обслуживающий колонию, и где нам предстоит провести сегодняшнюю ночь. Перед въездом на остров – железные ворота с надписью « Специальная зона, посторонним въезд строго воспрещен!».
Легендарная дорога в страну мертвых на утлой лодочке Харона, думается, куда безопасней, чем проезд на тюремный остров. Хилые бревна того и гляди разъедутся под колесами машины, а сам мост, как будто просел в воду, так что кажется, что едешь прямо по озерной глади. Именно по этому мосту шагал герой фильма Василия Шукшина «Калина красная» Егор Прокудин. Начальные сцены фильма снимались здесь, на вологодском «пятаке».
Солдат-часовой смотрит вслед бывшему зэку, а тот шагает в новую жизнь по тем же самым деревянным мосткам, что стоят и по сей день.
Говорят, что министр юстиции Юрий Чайка, посещавший колонию в 2002 году, был поражен аварийным состоянием мостов и пообещал выделить деньги на то, чтобы их забетонировать, однако и по сей день, мосты остаются в прежнем положении. На всякий случай отстегиваю ремень и чуть приоткрываю дверцу – чтобы в случае чего успеть выскочить. 500 метров страха – и мы на первом острове под названием Сладкий.
Гостиничный номер «люкс» оказался ничем иным, как обычной деревянной избой с туалетом-дыркой. Зато скоротать вечер нам помог начальник оперативного отдела Василий Смирнов, рассказавший немало любопытного из жизни колонии.
