На свободе помыться дело проще пареной репы – залез в ванну или сходил в баню. В местах лишения свободы наведение чистоты – сложный процесс, он даже носит особое назва ние – помывка.
Культпоход с мочалкой и мылом.
В нашей колонии – это целое меропри ятие. Баня бывает раз в неделю. Для каж дого отряда свой день. В принципе, можно нацепить нагрудный знак другого барака и просочиться в помывочную. Но там дежурят вертухаи – вдруг нарвешься на знакомого.
У меня в этот день одна забота – найти напарника. У кого есть «семейники», тем проще – они ходят мыться толпой. Ну а мне нужно искать такого же одиночку. Напарник нужен не для защиты собственного зада и не для того, чтобы потереть спину. Дело в том, что в общей раздевалке нельзя оставить свои вещи без присмотра. Воруют все: ношеные носки, трусы, футболки, обувь. Перспектива возвращаться в барак голышом меня как-то не прельщает. Напарника найти не так просто. Как я уже говорил, у кого-то есть свои «семейники». Другие ходят мыться в кочегар ку или на промку. Некоторых нельзя брать в сторожа, потому что они любители попа риться – их вещи будешь охранять несколько часов. Мне повезло – мой вменяемый сосед тоже хочет помыться. Пропуск для выхода из локального участка не нужен, бирка на груди его заменяет. Еще нужно иметь с собой пакет с мыльно-рыльными принадлежностями, чтобы было видно, куда идешь.
По понятиям и по этикету, всем возвра щающимся из бани положено говорить «с легким паром». Приятелей поздравляют, помимо легкого пара, и «с чистой дырочкой», имея в виду анус, – местный юмор такой. Те, кого мы приветствуем, в свою очередь интересуются, куда мы идем. Или просто спрашивают: помыться?
Вопрос просто достает. Его задают и встречные сотрудники. Куда, блин, может идти зек с мочалкой и мылом?! Некоторым я зло отвечаю, что, дескать, иду задницы посмотреть. Кстати, судя по взглядам, иные заключенные приходят посмотреть именно задницы. Куча самцов-страдальцев просто пялятся на голые ягодицы молодых осужденных.
В раздевалке сложно найти свободное место, тем более что нам нужно два места рядом. Арестанты развешивают и раскла дывают свои шмотки очень свободно, да и сами тоже располагаются так, как будто они одни.
Ждем, пока кто-нибудь уйдет. Я отправ ляюсь мыться первым. Ох, нелегкое это дело! Сначала нужно найти тазик. Их мало – все растащили по отрядам. Когда таз ос вободится, то надо отстоять очередь, чтобы его помыть. Вода течет еле-еле. Некоторые арестанты задерживают других, стирая и полоская свои шмотки. Народ нервничает, начинаются конфликты. Тут невольно позавидуешь «петухам» – у них отдельные тазы и кран. По крайней мере в бане у них привилегия.
Сколько стоит случка?
В парилку лучше не соваться – там толкучка и ругань. Все хотят залезть наверх внаглую. Полощусь в тазике. Помывкой это назвать сложно. Хорошо еще, лето стоит теплое. А в холодную погоду в бане ужасный дубак. Крыша дырявая, в дождь она течет, как решето.
Стою в очереди к крану и рассматриваю татуировки. У зеков их много. Большинство из наколок – просто бездарные портачки, но встречаются среди них и вполне приличные.
Мне нравятся копии знаменитых картин. На свободе я любил ходить по музеям. Здесь же доступны только нательные копии шедевров. По ним же можно изучать иностранные языки: латынь и английский. Практически все моющи еся исколоты татуировками до синевы.
Полностью помывшись и истратив на это всего три тазика воды, выхожу в раздевалку. Отдаю тазик напарнику. Он уходит. Вытира ясь полотенцем, я одновременно выслушаю жалобы очередного обворованного арестанта. Раздевалка имеет много закутков. Все они завешаны одеждой. «Крысы» воруют в бане постоянно. Потерпевшими бывают даже «обиженные». Хотя если выяснится, что «мужик» надел что-то из вещей «петуха», то «мужика» «опустят». Как все это надоело! Сами себе жизнь портим. Если бы все вели себя порядочно, отбытие наказания превратилось бы в отдых.
Через час возвращается на парник. Идем назад в отряд. На плацу нас обыскивают инспекто ра. Встречные зеки говорят: «С легким паром!» Мы же не спраши ваем встречных, куда они идут.
В бараке пьем чай. Даже по ка рамельке к нему нашли. В колонии карамелька – хорошее угощение. Здесь свои ценности. Что гово рить, если минет или чужой зад стоит пачку «Примы» без филь тра или спичечный коробок чая. В принципе, это я высшую таксу назвал. Можно и за пару сигарет добазариться. Столько же пайка хлеба (двести граммов) стоит. Про «петухов» я упомянул не зря. В банный день они пользуются повышенным спросом.
Сами «обиженные» чисто вымытые и не пахнут, как обычно, туалетом и грязными тряпками. Те, кто их пользует в зад, имеют возможность помыться в бане. В другие дни после грязного зада можно только подте реться туалетной бумагой или дать «петуху» облизать член. В умывальнике не принято мыть гениталии. Так что сегодня у «рабочих петухов» урожайный день. К сушилке, где они трудятся, уже выстроилась очередь. У каждого страждущего с собой курево и чай. К концу дня «петух» с трудом передвигает ноги, а челюсти его нестерпимо болят. Зато столько местной «валюты» он зарабатывает! Малую часть «петух» отдает «атаснику», стоящему на шухере. Хорошую долю засылает «главпетуху» за «крышу» и хорошее отношение.
Интересно, что у «главпетуха» блатные берут курево на «общак», если, конечно, пачка запечатана. Совсем воровские понятия прогнили!
Свист и топот
Так незаметно наступил вечер. Скоро отбой. Хочется спокойно уснуть. Черт, зря надеялся. Сегодня в половине одиннад цатого по телевизору покажут очередной боевик. Киноманы ходят по секциям с цел лофановым пакетом и агитируют посмотреть после отбоя фильм. Те, кто согласится его смотреть, должны положить в пакет две сигареты для «атасника».
После отбоя начинается сущий бедлам. Только задремлешь – раздается громкий свист. Значит, к бараку приближаются сотрудники. Все начинают ломиться из телевизионки. Топот, суета. Проходы узкие, толпа большая, темень кромешная. Нужно успеть лечь на свое спальное место. Минут пятнадцать фильма пропущено – это сотруд ники делают обход.
Как только вертухаи уйдут, киноманы снова собираются в телевизионке. Я на чинаю дремать. И опять – свист, которому позавидовал бы сам Соловей-разбойник, и топот. Так повторяется много раз.
Хуже всего, это когда боевик двухсерийный. Или когда после него решают посмотреть спортивную передачу. Тогда всю ночь будут носиться из телевезионки в спальню и назад. После днем отсыпаться зарабатывая взыскания.
Некоторые любители телевизора таким образом условно-досрочного освобождения лишаются. Имеют шанс уйти на волю на несколько лет раньше но «чалятся звонком». Во всем «ящик» виноват.
Другие же не высыпаются из-за киноманьяков. Потом дремлют днем и тоже зарабатывают нарушения.
