Попав в тюрьму, приложите все силы, чтобы научиться понимать людей и ладить с ними. Обязательно следует общаться с сокамерниками, ведь только в процессе разговора можно узнать друг друга, хотя, конечно, заключенные не столько слушают, сколько наблюдают за движениями людей, абсолютно верно считая это единственным способом действительно узнать человека.
Дело в том, что под маской матерого заключенного или неопытного новичка вполне может скрываться подосланный, которого на тюремном жаргоне принято называть стукачом или гадом. Он может скрываться и под личиной смотрящего в камере. Узнав о подсыле, следует подумать, как избавиться от него, ведь просто перейти в другую камеру вам не позволят охранники, да и сами заключенные без восторга отнесутся к такому переселению, особенно если не будут предоставлены доказательства, что в камере подсыл.
Подсыл, или, как его называют сами заключенные, стукач, необходим охране и милиции для того, чтобы быть в курсе разговоров арестантов. В первое время новички находятся в очень возбужденном состоянии, а потому говорят много, охотно и не всегда контролируют свою речь. Когда пройдет определенное время и человек освоится в новых условиях, разговорить его будет значительно труднее, чем в первые дни. Об этом красноречиво свидетельствует одна любопытная история, рассказанная Виталием Лозовским: «Однажды, в том же Калининграде к нам в камеру после карантина (как он сказал) закинули некоего типа, который гнул пальцы, все разводил по понятиям, рассказывал о том, как он круто провел время предыдущей ходки, как его на зоне уважали, как менты его ломали при приеме и т. д. Пробыл он у нас недолго, с неделю, прижился плохо – никто с ним нисколько не сблизился, никто его особо не слушал, малолетка разве что – плохонький был трепач. Потом исчез».
Обычно в тюрьме заключенные не исчезают просто так. Арестанты, с которыми им доводится контактировать, обычно знают, что случилось с их товарищем, и охотно делятся этой информацией. Однако тот заключенный, о котором пишет Лозовский, пропал, хотя на свободу его не должны были выпускать, а о переводе никто ничего не слышал. Но вскоре совершенно случайно сокамерникам пропавшего арестанта удалось пролить свет на непонятное исчезновение товарища: «В дни, когда он был у нас, он переписывался с кем-то, и уже позже, когда нашу хату раскидывали и мы собирали все свои шмотки, обнаружили потерянную маляву, которую он почему-то не вскрыл – видать получил, отложил на позже и потом потерял…».
При Екатерине II, которая вложила много сил в совершенствование уголовно-исполнительной системы, было создано множество тюрем. Часть из них используется и в настоящее время. Также при Екатерине II создали подробный и очень прогрессивный «Проект положения о тюрьмах».
Согласно правилам тюремного этикета, заключенные ни в коем случае не должны вскрывать чужую почту. Это считается самым тяжелым проступком из всех возможных в среде заключенных и наказывается очень жестоко. Почта считается личным и святым делом каждого человека. Если заключенного, которому пришло письмо, перевели из камеры или тюрьмы, его почту отправляют обратно. Если заключенный освобожден или отправлен на этап, а потому не имеет возможности получить почту, она уничтожается. «Но, в данном случае, внешнего листа с адресами не было – он его сорвал, и мы не знали, чья это малява, потому и вскрыли.
В этой самой маляве, ему адресованной, некто писал о том, что он недавно заехал на карантин, а перед этим праздновал неделю свадьбу, передавал приветы от каких-то общих знакомых, которые что-то хотели узнать у него, а еще перед этим вспоминал, как они тоже были на карантине вместе раньше, что-то уточнял. Писал, что скоро снова будет на воле и снова увидит этих самых общих знакомых, спрашивал, что им сказать.
То есть, из этой малявы однозначно стало понятно, что он периодически “садился” в тюрьму дней на 10–14 (на срок карантина), слушал, разговаривал, периодически его выводили типа анализы сдавать, отпечатки снять, сфотографироваться. В это время он сливал всю добытую информацию. Затем, к окончанию срока карантина, его забирали, как будто переводили в постоянную хату, и он исчезал – уходил в краткосрочный отпуск на срок, пока в карантине полностью не обновится контингент, т. е. на следующие 14 дней. Затем снова на “работу”… Мы маляву переслали смотрящему – арестантская солидарность все-таки. Что было дальше – не знаю. Вот такие бывают “блатные”. Так что еще раз в этой связи напомню принцип, по которому можно заподозрить такую курицу – чем больше заворачивает пальцы, чем больше пыли пускает, особенно при неадекватной наружности и поведении – тем вероятность больше».
В 1802 году при Министерстве внутренних дел основали Департамент исполнительной полиции. На него возложили работу по управлению делами, связанными с тюремной организацией. Несмотря на это, тюрьмами все еще фактически управляли местные власти и губернаторы.
Как показывает практика, довольно часто заключенные точно знают, кто из их соседей является «курицей», но в силу некоторых причин ничего не предпринимают. Их логика в данном случае довольно проста: зачем наказывать стукача, если он уже сам извелся мыслью о неминуемом разоблачении? Страх очень быстро и качественно подтачивает как моральные, так и физические силы человека. Любая месть в таких обстоятельствах будет только излишней жестокостью, а заключенные, как правило, – люди справедливые и снисходительные. Да и вряд ли стукач согласился работать на милицию от хорошей жизни, скорее всего его не только запугали, но и избили. К тому же показать, что другим заключенным известен стукач, и выгнать его – значит ожидать вскоре прихода нового, которого узнать будет очень трудно. А когда знаешь, кто стучит, становиться легче, тем более что в одну камеру обычно вселяют только одного стукача, реже – двоих. Стукач в камере может даже оказаться полезным, если надо донести до сведения работников милиции какую-то информацию или дезинформацию.
О присутствии в камере стукача может быть известно далеко не всем его соседям. Однажды случилось так, что один из заключенных узнал, что его хлебник (сосед по камере, с которым он вынужден был делить еду и есть из одной тарелки) – стукач. Возмущение обманутого заключенного было огромным, тем более что остальные арестанты, зная о деятельности стукача, не сочли необходимым предупредить неудачливого арестанта.
Когда обиженный заключенный попытался предъявить претензии в связи с этим обстоятельствам несознательным соседям по камере, ему логично ответили, что, по негласным правилам, нельзя откровенно называть человека стукачом, если в этом нет абсолютной уверенности. Необходимо предоставить железобетонные доказательства, а это далеко не так просто, как может показаться на первый взгляд.
