На этот раз рассказ пойдет о стилизованной блатной песне, автором которой является Владимир Семенович Высоцкий. Как известно, в раннюю стадию своего творчества бард увлекался блатной и тюремной лирикой. Ничего удивительного - в это время на свободу вышли многие сосланные в лагеря интеллигенты, которые могли талантливо и образно описать свои мытарства в неволе. Высоцкий, естественно, в лагерях не бывал, но жадно слушал рассказы бывалых, а потом творчески их перерабатывал. Получались как трагедийные масштабные, в стать историческому моменту, песни вроде «Затопи ты мне баньку по-белому», так и довольно легкие, почти шуточные, вроде «Зека Васильев и Петров зека». Об этой песне и поговорим, так как в ней есть любопытные для того времени откровения.
Бытовиков уголовнички за людей не держат
Главные лирические герои песни - Васильев и Петров - бытовики. Они не уркаганы, не политдиссиденты, они именно что «сгорели по недоразумению».
Васильев сел за растрату. В советские годы за это, в отличие от теперешнего времени, где царят всевозможные откаты, давали серьезные сроки. Кстати, вплоть до расстрела, если растрата госимущества была особо крупной.
Ну а Петров, как можно понять из песни, излишне строго проучил свою подругу Ксению. Кажись, даже кокнул. В лагере горе преступникам пришлось туго - «кругом майданщики, кругом домушники».
Высоцкий одним из первых поэтов данного жанра поднял тему однополой любви в неволе. К Васильеву и Петрову были «очень странные поползновения», а главный врач и вовсе звал к себе в любовники! Интересно, сейчас не перевелись еще такие врачи? А для начальства, что не удивительно, все происходящее в лагере было в порядке вещей. Вот такие начальники точно не перевелись! Васильев и Петров для них - не люди, а как раз «зека Васильев и Петров зека».
Эти ребята поняли, что дело швах - «нас каждый день мордуют уголовники». Вот-вот и все могло кончиться сменой масти в сторону понижения. И бедолаги затеяли побег, «рывок».
Четыре года мы побег готовили – харчей три тонны мы наэкономили
Об этом Высоцкий поет умышленно шутливо. С Севера сбежать практически невозможно. Как результат:
И вот – по тундре мы,
как сиротиночки,
Не по дороге все,
а по тропиночке.
Куда мы шли – в Москву
или в Монголию,
Он знать не знал, паскуда,
я – тем более.
Что и требовалось доказать. Побегушников быстро поймали. Полковник, «хозяин» зоны, доложил куда следует, что взял двух матерых уголовников, получил орден и весело «все бил по морде нас». Само собой, Васильев и Петров получили новые сроки. Может, хоть на зоне за отчаянный поступок их стали больше уважать?..
Раньше к блатарям бард относился с симпатией
Владимир Высоцкий исполняет эту песню голосом, характерным у него для шуточных песен. Не сказать, что он жалеет своих героев. Хотя, как мы знаем, во многих своих блатняках Владимир Семенович относился к уголовникам с симпатией, часто пел от первого лица. К примеру, песня «За меня невеста отрыдает честно»:
Мне нельзя на волю: не имею права,
Можно лишь от двери до стены,
Мне нельзя налево, мне нельзя направо,
Можно только неба кусок,
можно только сны.
Сны про то, как выйду,
как замок мой снимут,
Как мою гитару отдадут.
Кто меня там встретит, как меня обнимут,
И какие песни мне споют.
Или еще «Песня про стукача»:
В наш тесный круг не каждый попадал,
И я однажды - проклятая дата! –
Его привел с собою и сказал:
«Со мною он - нальем ему, ребята!»
Он пил, как все, и был как будто рад,
А мы - его мы встретили как брата...
А он назавтра продал всех подряд.
Ошибся я - простите мне, ребята!
В песне же про Васильева и Петрова нет никакого надрыва, несмотря на то что вещи с ними творятся довольно-таки неприятные. Впоследствии Владимир Семенович будет не раз открещиваться от своих блатных песен, особенно от таких - без большого «шестидесятнического» пафоса. Но люди полюбили эти песни - про Васильева и Петрова даже поют на застольях. В конце концов за решеткой может оказаться каждый. А вот не сломаться там - уже не каждый. Отнюдь.
Евгений Зимородок
«Зека Васильев и Петров зека» (1962) Владимир Высоцкий
Сгорели мы по недоразуменью –
Он за растрату сел, а я - за Ксению,
У нас любовь была, но мы рассталися:
Она кричала и сопротивлялася.
На нас двоих нагрянула ЧК,
И вот теперь мы оба с ним зека -
Зека Васильев и петров зека.
А в лагерях - не жизнь, а темень-тьмущая:
Кругом майданщики, кругом домушники.
Кругом ужасное к нам отношение
И очень странные поползновения.
Ну а начальству наплевать - за что и как.
Мы для начальства те же самые зека –
Зека Васильев и Петров зека.
И вот решили мы - бежать нам хочется,
Не то все это очень плохо кончится:
Нас каждый день мордуют уголовники,
И главный врач зовет к себе в любовники.
И вот - в бега решили мы, ну а пока
Мы оставалися все теми же зека –
Зека Васильев и Петров зека.
Четыре года мы побег готовили –
Харчей три тонны мы наэкономили,
И нам с собою даже дал половничек
Один ужасно милый уголовничек.
И вот ушли мы с ним - в руке рука,
Рукоплескали нашей дерзости зека –
Зека Петрову, Васильеву зека.
И вот - по тундре мы, как сиротиночки,
Не по дороге все, а по тропиночке.
Куда мы шли - в Москву
или в Монголию,
Он знать не знал, паскуда,
я - тем более.
Я доказал ему, что запад -
где закат,
Но было поздно: нас зацапала ЧК –
Зека Петрова, Васильева зека.
Потом - приказ про нашего
полковника:
Что он поймал двух
крупных уголовников,
Ему за нас - и деньги, и два ордена,
А он от радости все бил
по морде нас.
Нам после этого
прибавили срока,
И вот теперь мы те же
самые зека -
Зека Васильев и Петров зека.
