Мы знаем о подвиге новокузнецких металлургов и шахтёров Кузбасса в годы Великой Отечественной войны, знаем имена героев. Но фронту нужны были не только уголь, сталь, но и одежда, продукты питания. И с Кузнецкой земли на Запад шли тысячи эшелонов с этой продукцией, большая часть из которой была произведена «врагами народа» и «членами семей изменников Родины».
Уже в первый год войны из Сиблага сотни сотрудников шли на фронт. Только в Ахпунском отделении 21 октября 1941 года было уволено в связи с призывом в РККА 47 сотрудников, а 2 ноября 1941 года из штата этого лаготделения на фронт уходят ещё 80 человек. В марте 1942 года из Маротделения добровольно ушёл на фронт командир ВОХР Сергей Прокопьевич Пальчиков. За мужество и героизм, проявленные при прорыве блокады Ленинграда в 1944 году, комсомолец С. П. Пальчиков был удостоен звания Героя Советского Союза (посмертно).
Работники Сиблага военных лет рассказывали, что и многие заключённые, особенно из политических, на митингах, в личных обращениях просили отправить их на фронт. В 1942 году в Орлово-Розовском отделении отбывал срок командир механизированного корпуса Красной Армии Бухштейн, арестованный в предвоенные годы по ложному обвинению за участие в «военном заговоре Тухачевского». С начала войны Бухштейн просит отправить его на фронт, несколько раз пишет И. В. Сталину. В 1942 году в Сиблаг, наконец, поступила правительственная телеграмма об отправлении на фронт (но не освобождении) Бухштейна. Отправили. Он командовал дивизией. В одной из газет военных лет имеется приказ Сталина, в котором указано, что за умелое руководство боевыми операциями Бухштейн награждён орденом. Имеется документальное свидетельство тому, что вырваться из лагеря на фронт Бухштейну помог К. К. Рокоссовский.
А старейшая сотрудница Яйского лагеря Полина Егоровна Пономарёва вспоминала курьёзный случай. В начале войны из лагеря сбежал осужденный. После войны он вернулся в «родной» лагерь весь в наградах, даже с Золотой Звездой Героя, – так рассказывала Полина Егоровна. Правда, прокомментировала она этот случай весьма оригинально: «Но знаете, могу ли я поверить, что это его награды? Ведь сколько на фронте снимали наград. С убитых. Может и он снял, если смог из лагеря удрать».
Основная же масса заключённых всё-таки оставалась на другом фронте, который претворял в жизнь лозунг тех лет: «Всёе для фронта, всё для Победы!». В годы войны происходит реорганизация Сиблага, в результате которой в его составе остаются подразделения, расположенные на территории образованной Кемеровской области. В него вошли сельскохозяйственные подразделения Антибесское, Арлюкское, Берикульское, Ново-Ивановское, Орлово-Розовское, Сусловское, Юргинское, а также Мариинский ОЛП, промышленное подразделение – Мариинское, лесозаготовительное – Кожуховский ОЛП.
Берикульское отделение было одним из самых крупных хозяйств. Его земли были растянуты на 65 километров. Хозяйство – зерновое и животноводческое, в основном мясомолочного направления. Здесь был конный завод с 67 конематками.
В годы войны развивается новое производство, дающее продукцию для фронта. Строятся овощесушильные заводы, дающие фронту сушеный картофель. Сиблаг фактически перешёл на полное самообеспечение. Здесь производились стекло, бумага (для нужд типографии и производства), войлок, веревки, шпагат, нитки суровые, бочки, ложки, брички, телеги и сани, мыло и клей, патока, мебель, жестяные изделия и т. д.
По итогам соревнования между сельскохозяйственными ИТЛ страны Сиблаг в 1943 году занял первое место, за что был награждён переходящим Красным Знаменем НКВД СССР и премией в сумме 100 тысяч рублей.
Среди осужденных в 1943 году были организованы звенья и бригады высокого урожая. Они получали урожай в два раза выше планового. В связи с этим в 1944 году была широко развёрнута работа по организации таких коллективов. Был налажен учёт членов таких бригад и звеньев, запрещено перебрасывать их на другие точки и этапировать без разрешения начальника Управления. За звеньями закреплялись отдельные полевые участки, средства производства.
Промышленные НТК в военные годы были представлены на территории Кузбасса двумя подразделениями: ИТК № 1 в Яе и ИТК № 2 в Тайге. Тайгинская колония с конца 1941 года изготавливала лыжи, спецтару, ложки деревянные, гребешки, бочки, домино, шахматы, трубки курительные, портсигары, шпильки сапожные, мундштуки.
С 1941 года Промышленная ИТК № 1, или просто Яйская швейфабрика, как её называли в те годы, переключилась на изготовление обмундирования для Красной Армии. Здесь шили для фронта гимнастёрки, куртки двубортные, телогрейки, шаровары ватные и хлопчатобумажные, нижнее бельё, шапки-ушанки, пилотки, шинели. Здесь же выпускали и фурнитуру к ним: пуговицы, крючки, петли, пряжки, красноармейские звёздочки. В 1941 году фабрика выпустила 493.874 хлопчатобумажные гимнастёрки. В 1943 году было произведено 1,3 миллиона штук брюк, 245 тысяч курток двубортных, 150 тысяч телогреек, 200 тысяч шапок-ушанок. Производительность труда феноменальная, если учесть, что фабрика была укомплектована швейными машинами, которые сюда поступили в период с 1933 по 1936 годы, а их изношенность была от 30 до 60 процентов.
Некоторые женщины-осужденные дневную норму выработки выполняли на 200-250 процентов! И при этом боролись за качество. А как это было, вспоминала Полина Егоровна Пономарева: «Продукция принималась работниками ОТК. Приезжал военпред Жадан. Фамилию его на всю жизнь запомнила. Заходит в цех, берёт брюки и сразу гульфик, где застёгивается, – раз ногтем. И пуговица полетела. И всё, больше он не смотрит. Идёт к директору: «Продукцию эту я у вас не принимаю». А там, может быть, за ночь её пять тысяч пошили. «Что, солдат должен бежать с автоматом и держаться за брюки?!». Или берёт штаны – он здоровый такой дядя – как дёрнет за каждую штанину одновременно, а они-то и порвались по заднему шву. «Так что, говорит, – солдат должен бежать в атаку с голой ж...?!». Он прямо так и говорил. И качество потому было... Исключительно боролись за качество».
Среди тех, кто выполнял норму выработки на 200-250 процентов, и «исключительно боролся за качество» были, по словам Полины Егоровны, сёстры «врага народа» Тухачевского, Одна из них работала механиком швейных машин, другая – швеёй в цехе № 8. Шила шапки-ушанки для бойцов Красной Армии певица Татарникова – жена «изменника Родины». Осужденная Сумченко до ареста обшивала советских послов в спецателье, а в войну на Яйской швейной фабрике шила, простите, кальсоны комсоставу (была осуждена по подозрению в шпионаже). А начальником цеха здесь была Вера Александровна Янковская – жена бывшего секретаря Киевского горкома партии. Через Яйскую промышленную ИТК № 1 прошли жена Бухарина и дочь Римского-Корсакова, Регина Гуревич – вдова незаконно репрессированного наркома здравоохранения РСФСР М. Г. Гуревича. И тысячи других жён, сестёр, матерей, вдов со всех уголков «Союза нерушимых республик свободных». О том, как они работали, мы уже рассказали. Как жили? Жены «врагов народа», «изменницы Родины» работали и жили отдельно от женщин, осужденных по бытовым статьям. «Наш женский барак был полуподвальным, вмещал ровно двести двадцать человек. Эта живая «обойма» время от времени менялась, но численность заключённых оставалась неизменной. Мы укладывались на ночлег впритык друг к другу, как сельди в бочке. Поворачиваться с боку на бок могли только по команде», – так вспоминала свое «жильё» Регина Гуревич.
Такой каторжный труд и такие адские бытовые условия приводили к тому, что люди очень быстро выбивались из сил, И именно в военное время чиновники ГУЛАГа стали очень внимательно следить за условиями содержания заключённых, ибо людские ресурсы таяли не по дням, а по часам: тысячи смертей на фронте, тысячи – в тылу, особенно в лагерях. В военные годы дополнительно к Центральному госпиталю для заключённых, который находился при Мариинском отдельном лагпункте, в крупных лагерях стали создавать дополнительные, так называемые, оздоровительные пункты (ОП). Сюда помещали здоровых, но физически истощённых людей. Дорога для инвалидов и людей, доведённых до дистрофии, сюда была закрыта – это был «нетрудовой балласт».
Под ОП выделялись сухие, тёплые, светлые помещения. Срок пребывания в них – две недели. Распорядок дня предусматривал медосмотр и лечебные процедуры, прогулку. Питание – по специальной норме. Труд рассматривался как лечебный фактор – лёгкие работы без установления нормы, так сказать, для поддержания «боевой формы», летом рекомендовали сбор ягод, грибов и других даров тайги. Все собранное шло к столу пунктов сверх нормы.
Оздоровительные пункты обслуживали медики, среди которых были очень квалифицированные специалисты. В Яйской промышленной ИТК работали хирурги Ковадло, Дошес, терапевт Сучилин. Все они до 1937 года были известными врачами в стране. Ну а после стали «врагами народа» и восстанавливали выбившуюся из сил «прямую рабсилу фабрики», так называли осужденных в официальных документах.
... Закончилась война, но в Сиблаге мало что изменилось. Сиблаг строил, кормил и одевал индустриальный Кузбасс.
Сергей Лепихин
(Земляки, 17 апреля 2015)
