Вид на Новоарбатский мост и еще не снесенную Новинскую тюрьму, 1957–1963. Квартал Новинской тюрьмы выделен контуром.
Квартал Новинской тюрьмы. Домовладения тюрьмы 164/171 затемнены.
Корпуса тюрьмы. Фото: Земсков В. Ф. Участие Маяковского в революционном движении (1906–1910). М., 1957.
Схема Новинской женской тюрьмы 1914 г
План арестантского корпуса и конторы. Заштрихованные части плана отсутствуют в источнике и добавлены, предположительно, на основании опубликованного выше изображения фасада арестантского корпуса. Фото: Морчадзе И. (Коридзе С.). Организация побега 13 политических каторжанок в 1909 г.
Угол конторы и тюремного корпуса
В 1909 году, сто лет назад в Москве начала действовать Новинская женская тюрьма. Самый массовый женский побег за всю историю России, случился в Новинской тюрьме (находившийся на месте Мэрии на Новом Арбате) в ночь с 30 июня на 1 июля 1909 года.
За два дня до этого (27 июня) Россия отпраздновала 200-летие Полтавской битвы, и московская полиция после несения усиленной охраны отдыхала. Эсеры организовали побег 13 политзаключенных, в том числе 2-х участниц покушения на премьер-министра П. Столыпина. Полиция знала о готовящимся побеге, но опоздала на место преступления, обнаружив по прибытии двух связанных надзирательницы, и жгуты из простынь, перекинутых на улицу из тюремного здания. Скрылась с бежавшими и одна надзирательница, специально внедренная в тюрьму. Главную же роль в побеге сыграл… Владимир Маяковский. Мать и сестра будущего поэта приготовили беглянкам одежду, вязали и смолили простыни. Сам Владимир Владимирович, потомственный дворянин из запорожских казаков, 16-летний выпускник гимназии, забрался на колокольню соседнего с тюрьмой храма Девяти мучеников и оттуда подал сигнал «надзирательнице» о возможности выбраться на улицу.
.............................
Она была построена в 1907 году как единственная Московская женская тюрьма. Это было каре из одно- и двухэтажных корпусов. В советское время она перестала быть женской тюрьмой и стала общей. Находилась она, хоть ее и называют Краснопресненской, в районе здания Московской мэрии. Все это окончательно было сломано во время прокладки Нового Арбата, проспекта Калинина.
.............................
Женская уголовная тюрьма (в ведении Карательного Отдела), в которой две камеры уступлены ВЧК и отведены для социалисток и к.-р. (контрреволюционерки, не социалистки) — по 20 человек в камере. В этой тюрьме режим менее суров, чем во Внутренней тюрьме ВЧК: 2 раза в день прогулка, свидания с родными (обычно через двойную решетку, и только с трудом можно добиться «личного»), книги, газеты. Но пища хуже, чем в других тюрьмах. Все продукты до того испорчены, что нет возможности их употреблять. Даже голодная и невзыскательная уголовная публика часто принуждена «не принимать» обеды. Утром кипяток и кусок сахару, в 12 часов суп из гнилой рыбы или тухлой солонины и
2—3 ложки кормовой, плохо разваренной и горькой фасоли. Когда несут суп, по коридору несется удушливый, нестерпимый запах. Приносят бачок в камеру — у нас захватывает дух от острого запаха гниения. Если в супе бывает солонина, ее вылавливает дежурная и раскладывает на порции. В нашей камере (социалистической) часть заключенных, более многочисленная, несмотря на вечное чувство недоедания отказывалась от мяса и глотала только «пахучий» суп. Но некоторые, подавив чувство отвращения, ели мясо, часто закрывая глаза, чтобы не видеть отвратительного, зеленоватого цвета мяса. Тяжело приходится людям слабым, с больным желудком. А таких было у нас много. Они ели тот же суп и не разваренную фасоль, которую с трудом переваривают и здоровые люди. Несколько раз рыба и мясо были до того испорчены, что уголовные отказывались принимать пишу и поднимали шум. Испуганное тюремное начальство по телефону, экстренно вызывало представителей Карательного Отдела, причем всегда присоединялось требование прислать вооруженную силу, так как «тюрьма волнуется». Суп торжественно, при одобрительных криках уголовных, выливался. В этот день вместо ужина выдавали по У4 ф. хлеба. После такого посещения несколько дней суп подавался с запахом «терпимым».
