Волого́дский пята́к (ФКУ ИК-5 УФСИН России по Вологодской области) — одна из пяти исправительных колоний особого режима для пожизненных заключённых в России.
Колония расположена в бывшем Кирилло-Новоезерском монастыре на озере Новом (остров Огненный) вблизи города Белозерска, в Белозерском районе Вологодской области.
Мужской Кирилло-Новоезерский монастырь был основан в 1517 году в княжение великого князя Василия III Иоанновича преподобным Кириллом Белым, иноком Корнилиево-Комельского монастыря. С 1764 года — 3-го класса, Новгородской губернии, Белозерского уезда. После Октябрьской революции 1917 года монастырь был превращён в тюрьму для «врагов революции». В 1930-е и 1940-е годы здесь была колония для политических заключенных в системе ГУЛАГа. В 1938 году здесь размещалась Новоезерская ИТК-14, после войны ИТК-6, ЛО-17, который в пятидесятые годы был реорганизован в лагерный пункт строгого режима. После смерти Сталина в 1953 году колония была превращена в обычную тюрьму для опасных преступников. В 1956 в ИТК-17 был установлен строгий режим для мужчин, осуждённых в первый раз за бандитизм и убийство. В 1994 году впервые в вологодском регионе и в России на её базе была создана исправительная колония с новым видом уголовного наказания — пожизненное лишение свободы. В 1997 году монастырь стал тюрьмой исключительно для заключённых, отбывающих пожизненную меру наказания. После введения в 1996 году в России моратория на исполнение приговоров к смертной казни эти приговоры стали автоматически означать пожизненное тюремное заключение.
В настоящее время — одна из пяти колоний для пожизненных заключённых в России («Вологодский пятак», ИК-5).
Согласно Приказу Минюста Российской Федерации «Об изменении вида режима и лимитов наполнения исправительных учреждений, лечебных исправительных и лечебно-профилактических учреждений, создании и ликвидации в исправительных колониях, лечебных исправительных и лечебно-профилактических учреждениях изолированных участков с различными видами режима» от 17 августа 2012 года № 162, лимит наполнения составляет 505 мест, включая участок строгого режима на 55 мест.
Всего в тюрьме содержится 192 заключённых.
В массовой культуре
В 1973 году монастырские здания были использованы в качестве фона в фильме Василия Шукшина «Калина красная».
Монастырь также фигурирует в некоторых произведениях русского писателя Александра Яшина.
Подразумевается, как место действия в ироническом детективе Дарьи Донцовой «Развесистая клюква Голливуда».
В романе Данила Корецкого «Освобождение шпиона» фигурирует ИК-13 особого режима для пожизненно заключенных, расположенная на Огненном Острове, не далеко от города Заозерска в Иркутской области. Прототипом служит Вологдский Пятак.
В сериале «Тюрьма особого назначения» (2006) показана тюрьма для пожизненно заключенных только на острове Каменный и построена на месте монастыря, что в некотором роде наводит на аналогию с Вологодским пятаком.
«Вологодский пятак» был показан в фильме Виктора Сергеева «Шизофрения» (1997).
В третьей части сериала «Бандитский Петербург» Кудасов говорит Антибиотику: «Будешь сидеть на пятаке под Вологдой до скончания своих дней. Там и сдохнешь» .Примечательно, что действие фильма разворачивается в 1993-1994 гг., когда ещё не был отменён мораторий на смертную казнь и колония под Вологдой не была предназначена для осужденных на пожизненный срок.
В сериале «Гончие-3» есть момент, когда двое осужденных на пожизненные сроки сбегают из колонии под Вологдой. Их побегу поспособствовало наводнение, которое на острове Огненном, согласно метеорологическим данным, случается раз в сто лет.
Известные заключённые
Владимир Ганин — убийца. Третий осуждённый, которому Б. Н. Ельцин заменил расстрел на пожизненное заключение.
Равиль Дашкин — преступник, занимавшийся грабежами и убийствами автомобилистов. Убил 4 человек.
Артём Ануфриев — серийный убийца. Ответственен за ряд преступлений, которые в период с декабря 2010 года по апрель 2011 года были совершены в Иркутском Академгородке. Действовал вместе с Никитой Лыткиным.
Дмитрий Гридин — серийный убийца по прозвищу «Лифтёр». Убил 3 человек в Магнитогорске.
Александр Бычков — серийный убийца. Орудовал в городе Белинский с сентября 2009 года до ареста в 2012 году. Его жертвами становились мужчины, которые злоупотребляли алкоголем или вели бродяжнический образ жизни.
......................................
Исправительное учреждение ФКУ ИК №5 (старое название ОЕ 256/5) "Вологодский пятак" УФСИН России по Вологодской области, является одной из пяти колоний особого режима для осужденных к пожизненному лишению свободы. Согласно Приказа Минюста Российской Федерации «Об изменении вида режима и лимитов наполнения исправительных учреждений …» от 17 августа 2012 г. №162, лимит наполнения составляет 505 мест, включая участок строгого режима на 55 мест. Место дислокации и адрес: 161222, Вологодской области, Белозерский район, остров Огненный, пос. Новоозеро, п/о К. Либкнехта, д.16. Телефон: (81756) 2-18-31, 4-51-35.
Колонию на острове Огненном в Белозерском районе называют «Вологодский пятак» - по номеру учреждения. Здесь, в 1973 году шагал по деревянным мосткам на свободу герой фильма Василия Шукшина «Калина красная» Егор Прокудин. В настоящее время, в исправительной колонии ИК №5 отбывают наказание осужденные на пожизненное заключение, за совершение особо тяжких преступлений. На общем счету заключённых этой колонии - сотни загубленных жизней. «Вологодский пятак» размещается в экспроприированом Кирилло - Новоезерском монастыре на озере Новом (остров Огненный), вблизи города Белозерска, Белозерского района Вологодской области.
Из история монастыря
Мужской Кирилло-Новоезерский монастырь находился в 37 верстах от города Белозерска на острове Нового озера. Основан в 1517 году в княжение великого князя Василия III Иоанновича прп. Кириллом Белым, иноком Корнилево-Комельского монастыря. По преданию он увидел над островом "столб огня". Обитель в древнее время пользовалась благодеяниями великих князей и царей московских, которые нередко лично посещали монастырь и награждали его богатыми вкладами и вотчинами. Мощи прп. Кирилла открыты в 1649 году при рытье рва для фундамента строившейся церкви и были положены в серебряной позлащенной раке в арке между соборной и придельной во имя прп. Кирилла церквями. На Кобылиной горе в Тихвинской церкви находилась икона Богородицы, принесённая прп. Кириллом, к ней совершался крестный ход.
После Октябрьской революции 1917 года монастырь был превращен в тюрьму для "врагов революции". В 1930-е и 1940-е годы здесь была колония для политических заключенных в системе ГУЛАГа. В 1938 году здесь размещалась Новоезерская ИТК-14, после войны ИТК-6, ЛО-17, который в пятидесятые годы был реорганизован в лагерный пункт строгого режима. В 1956 в ИТК-17 был установлен строгий режим для мужчин, осуждённых в первый раз за бандитизм и убийство. В 1994 году впервые в вологодском регионе и в России на её базе была создана исправительная колония с новым видом уголовного наказания - пожизненное лишение свободы.
«Пятак» выбрали не случайно. К мощным толстым стенам монастыря ведёт лишь одна дорога - деревянный мост через озеро, на окнах крепкие решётки. Сбежать отсюда практически невозможно, о чем подтвердило время. Первых осуждённых привели весной 1994 года этапом из Тамбова. Их было человек 20. Сегодня на Огненном острове содержится 192 осуждённых к пожизненному лишению свободы, а также осуждённых, которым смертная казнь в порядке помилования заменена пожизненным заключением. В 1997 году монастырь стал тюрьмой, с условным номером ОЕ 256/5 исключительно для заключенных, отбывающих наказания в виде пожизненного лишения свободы. После введения в 1996 году в России моратория на исполнение приговоров к смертной казни эти приговоры стали автоматически означать пожизненное тюремное заключение.
Режим, уровень изоляции и безопасности исправительной колонии особого режима ФКУ ИК №5 можно назвать одним из жёстких в системе исправительных учреждений России. Преступники содержатся здесь в условиях, предусмотренных для колоний особого режима камерного типа, с дополнительными ограничениями и повышенными требованиями. Здешние «сидельцы»:
- содержатся в камерах по два человека;
- всегда носят одежду только специально установленного образца;
- во время прогулки, бани, посещения туалета и т.д. любые контакты между осуждёнными из разных камер исключены;
- все действия выполняются только с разрешения и по команде надзирателя (младшего инспектора), любое мероприятие проходит под надзором не менее чем троих сотрудников (при том, что массовых мероприятий с участием осуждённых - спортивных соревнований, просмотров кинофильмов, школьного и профессионального обучения - не проводится вовсе);
- предоставляются только краткосрочные свидания продолжительностью несколько часов, длительные личные свидания запрещены;
- в камерах осуждённые не имеют права в течение дня ни ложиться. Ни даже присаживаться на кровать, при каждом выводе из камеры их подвергают тщательному обыску, камеры тоже ежедневно обыскивают;
- на мероприятия, связанные с выходом из камеры, осуждённые сопровождаются в наручниках.
Интересно, что даже беседы с психологами колонии (сотрудниками из числа офицерского состава) проходят в присутствии трёх надзирателей, а письменные тесты «бессрочники» заполняют... не снимая «браслетов». Повсюду за арестантами следят телемониторы. Осуждённые заняты работой по пошиву рукавиц, и даже этот процесс проходит в специальных рабочих камерах только на двух человек.
За малейшие нарушения режима осужденные наказываются карцером и снижением пайка. Официально они отбывают срок в 25 лет, но в современном политическом климате России, в котором закон и порядок стали центральной темой правления президента Путина, мало кто из заключенных рассчитывает выйти на свободу живым.
Зная уголовные биографии каждого из своих подопечных – с горами трупов, чудовищными зверствами и даже людоедством, – офицеры и прапорщики за глаза (а нередко и в лицо) называют этих людей «шакалами». В возможность какого-либо «перевоспитания» или изменения к лучшему звериной сущности убийц и садистов сотрудники не верят. Из своего опыта они уже вынесли главное: практически все осужденные ни минуты не сожалеют о содеянном, не испытывают мук совести и не раскаиваются.
За время отбывания пожизненного наказания, на погост без крестов и надгробий острова Огненный перебралось 28 «бессрочников». Из них, четверо сумели самостоятельно привести в исполнение свои смертные приговоры. При всей строгости режима, у осужденного все же есть шанс уйти из жизни. Помимо психических заболеваний узники Огненного страдают традиционым для российской уголовно-исправительной системы туберкулезом. В среднем в тюремном лазарете содержится 20-30 больных.
Есть ли у "смертников" шанс вернуться в свободное общество? Теоретически по отбытии 20-25 лет пожизненный срок можно заменить проживанием в специальных учреждениях социального призрения или в психиатрических клиниках. Что касается возвращения к нормальной жизни, врачи и психологи уверены: по своему физическому и психическому состоянию "спецконтингент" после 20 лет срока навсегда потерян для общества
Но люди приспосабливаются к жизни … везде и всюду. В декабре 2012 года, необычное для исправительной колонии ИК №5 торжество - церемония бракосочетания, состоялось в комнате для свиданий. Виновниками торжества стали 42 летний осужденный Юрий Завгородний, который приговорен к пожизненному лишению свободы и его невеста Татьяна. В учреждении Юрий Завгородний отбывает наказание с 2002 года.
Николай Северин.
..........................
Остров Огненный: приговоренные заживо.Они – тени. Их не успели расстрелять, наступил мораторий на смертную казнь, их сослали на этот остров и забыли. Правильно?
На острове Огненный и сегодня колония, только для приговоренных к пожизненному заключению. В России таких три, эта – первая и самая старая. Огромный тюремный комплекс, напоминающий полузатонувший серый корабль, возвышающийся посреди заболоченного, поросшего мхом озера, кажется, не ремонтировался никогда.
<a target=_blank href=http://ad0.bigmir.net/c.bbn?11050&0&1865779&hhttp%3A//cripo.com.ua/%3Fsect_id%3D6%26aid%3D31966><img src=http://ad0.bigmir.net/t.bbn?11050&0&i&1865779&hhttp%3A//cripo.com.ua/%3Fsect_id%3D6%26aid%3D31966 width=468 height=60 border=0 alt="BigBN Elite"></a>
В первый же вечер, как только наша съемочная группа приехала на этот остров, получивший в народе имя Огненный, я специально несколько раз прошел по мостику, отделяющему островок от Большой земли.
Вспоминались кадры из фильма «Калина красная», где Василий Шукшин, освободившись из колонии строгого режима, возвращается по скрипящему и прогнившему мосту домой, к новой жизни. Актер шел именно по этому мосту.
Мостик «имени Шукшина»
На острове Огненный и сегодня колония, только для приговоренных к пожизненному заключению. В России таких три, эта – первая и самая старая. Огромный тюремный комплекс, напоминающий полузатонувший серый корабль, возвышающийся посреди заболоченного, поросшего мхом озера, кажется, не ремонтировался никогда.
Скрипят ворота, уставшие лошади волочат через них сгнившие деревянные телеги с провизией, на вышке у въезда часовой – мальчишка лет восемнадцати с автоматом Калашникова на плече. Здесь время будто остановилось. Да и мостик остался прежним, кажется, вот-вот и бревна разъедутся, и очередная телега просто утонет в зеленой жиже болота. И только на закате появляются новые краски, делающие страшную картинку этой тюрьмы посреди болота чуть более живой, но при этом еще более зловещей. Серое здание за колючей проволокой вмиг окрашивается в бордово-кровавый цвет, будто обагренное кровью.
Здесь в десять часов вечера – отбой. Так что навестим ее обитателей завтра утром.
Уйти отсюда просто так невозможно. Мост на самом деле приводит вас всего лишь на другой остров, названный кем-то Сладким. Здесь живут те, кто охраняет колонию. Несколько десятков семей офицеров, которые каждое утро пересекают мост «имени Шукшина», чтобы добраться до «подопечных» зэков.
Жены офицеров работают там же – на зоне. Кто поварихой, кто учетчицей или бухгалтером. Другой работы у этих людей с острова Сладкий просто нет. И в ближайшее время не предвидится. А до Большой земли, то есть до ближайшей деревеньки в Вологодской области – около часа езды на машине по мостам и проселочным дорогам через болота и лес.
«Полковник Михалыч»
«Да у вас тут прямо-таки пир», – искренне удивляется полковник Михалыч, увидав банки с тушенкой и килькой в томате, сваленные на столе. «А я вот огурчики с огорода принес, да картошку жена сварила. Картошка тоже своя, сам выращиваю уже тридцать лет. Мы же тут все с огорода живем».
Я давно с таким наслаждением и удивлением не слушал рассказа, которым баловал нас Михалыч добрую половину ночи. А говорил он о зэках, которые давно уже для него как родственники, об острове Сладкий, на котором жили его дед и отец. И о том, как в соседнем дворе, у деревенского колодца, он познакомился со своей будущей женой – Ольгой Николаевной. Впрочем, они виделись и раньше – в колонии на соседнем острове. Стоит ли говорить, что они уже в третьем поколении охраняют зону?
«Ну да ладно, пять утра уже, пора домой, через час на работу», – устало сказал Михалыч, с грустью покидая наш «гостевой домик». Ровно в шесть он встречал нас у ворот тюрьмы. «Сейчас на обход и завтракать», – бодро сказал подтянутый и свежий полковник Михаил Михайлович Иванов, будто не было позади бессонной ночи, самогона и пяти выкуренных пачек сигарет.
Обход занял минут сорок, за ночь никто с зоны не сбежал.
«Был у нас тут за всю историю только один побег, – рассказывает Михалыч. – Пацан, молодой совсем, в машине с отходами пищи спрятался и до Сладкого доехал. Там вылез – и в лес. Заблудился быстро, три дня без еды и воды искал людей. Когда наконец набрел на какую-то деревушку, сразу попросил отвезти его обратно на зону – так его в лесу комары на болотах загрызли. Когда его привезли, я его узнал-то с трудом – весь синий, худой, опухший. Есть просит. Мы его даже наказывать не стали – все равно у него пожизненное заключение в приговоре».
Таких подопечных у Михалыча – около трехсот. Есть даже какой-то «вор в законе» из Тюмени. У него в камере телевизор стоит – «братва» прислала. Сидит он в камере один, телевизор целыми днями смотрит, ни с кем не разговаривает.
После короткого завтрака – чай с черным хлебом и зеленым луком, Михалыч садится за чтение. Чтение почты заключенных – его обязанность. Почта у зэков бывает разная. В письмах «друзья» могут советовать бежать, устроить драку с конвоем или, что бывает часто, одним неверным словом подтолкнуть к самоубийству. Пока Михалыч читает, мы отправляемся на прогулку по коридорам тюрьмы.
Почему не подают руку пожизненно заключенным
Равиль Дашкин с детства мечтал работать в такси. А еще больше – иметь свою машину. Денег в семье никогда не было, отец беспробудно пил, мать он почти не помнит.
Убивать он начал в 20 лет, когда вернулся из армии и решил, что «новое время в постсоветской России места для него не оставило». Так он теперь сам говорит, будто оправдываясь. Но неубедительно у него это получается, как-то с грубой улыбкой сквозь зубы. Он убил четверых. Садился ночью в такси на заднее сиденье, говорил адрес, и когда на дороге никого больше не оставалось, душил водителя проволокой. Всегда – один и тот же сценарий.
На приговор – пожизненное заключение отреагировал спокойно. «Все-таки жизнь продолжается».
Вскоре Равиль изменил свое мнение: «Жалею, что расстрел отменили. Лучше уж под пулю, чем здесь подыхать все оставшиеся годы. Мне ведь 34 всего. Я уже все перепробовал: и о помиловании просил – отказали, и президенту письма писал. Хотел, чтоб в Чечню контрактником или в какой-нибудь штрафбат отправили. Опять отказ. Тогда я попросил меня расстрелять. Сказали – не положено. Казнь отменена. Ну ничего, буду еще писать».
А сегодня самому Равилю написали. Письмо пришло от мамы. «Как ты, сынок? Читай побольше. Богу молись».
Собственно, в зоне делать больше нечего. Работы нет, прогулка – один час в день.
На прощанье я автоматически протягиваю ему руку. Так, как поступил бы в любой другой ситуации. Дашкин удивленно ее пожимает. За спиной слышу недовольное ворчание охранника. «Зря ты ему руку подал, – говорит он, когда мы выходим из камеры. – Дело не в том, что он убийца, а в том, что его не существует».
Я не понимаю, переспрашиваю. И вдруг меня словно осенило. Ведь этих зэков, приговоренных к пожизненному заключению, для всего остального мира действительно нет! Может быть, ведь они далеко не ангелы и приговор свой заслужили. Теперь их будто не существует. В переписи населения они не участвуют, на выборы не ходят. Тени!
«Земляника на кладбище»
Тела тех, кто умер на зоне для «пожизненных», родным не выдают. Хоронят на соседнем острове, то есть – на Сладком. Рядом с могилами тех, кто этих зэков охранял всю свою жизнь.
По сути, на Сладком – два кладбища. Одно – с аккуратными могилками, памятниками со звездами, изредка – с православными крестами. Это кладбище офицеров. На одном из могильных камней выкован пистолет ПМ.
«Здесь очень уважаемый человек похоронен. По всем законам – вроде бы палач. Он смертные приговоры в исполнение приводил. Но какой мужик был! Работка-то не очень почетная. Но как он к ней относился! Каждый день оружие прочищает, пристреливает. Как будто ждет. А когда мораторий в силу вступил, он без работы остался. В караул или внутрь тюрьмы вообще перестал заходить. Захандрил, потом запил. После его смерти его дом даже никто не занял. Хотя у многих нужда была. Семьи-то разрастаются. Избушка его так на отшибе одинокая и стоит. Собака у него была – овчарка. После того как хозяин умер, никого к его дому не подпускала. Ее давно никто не видел. Может, тоже – в лучшем мире».
Идем дальше. В ста метрах от кладбищенской ограды начинается пустырь. По рыхлому снегу, перемешанному с грязью – под ногами-то болото, – выходим на пятачок вроде бы твердой земли. Становится как-то жутковато.
Здесь на одном квадратном метре – по три могилы. Впрочем, ни холмиков, ни памятников здесь нет. В землю глубоко воткнуты палки, накрест к ним прибиты дощечки с номерами – 1189, 1190… Это могилы зэков. Ни имен, ни фамилий, ни дат.
Но Михалыч помнит многих из них. «Вот этот (показывает на очередной номер) с собой покончил. Рубаху ночью разорвал, из рукавов сделал петлю, ноги поджал, мы его только наутро нашли висящим на кровати. Единственный суицид за последние десять лет. Был, правда, еще один случай. Прислали зэку посылку с провизией. Так он от сокамерников продукты скрыл, ночью встал и все, что там было, – съел. Умер от заворота кишок. Видно, Бог покарал. У них ведь, как, впрочем, и у нас, делиться принято. Вот тут его могила.
Кстати, в этих местах ягод летом полным-полно. Местность влажная. Солнца много. Мы сюда семьями с ведрами за земляникой ходим». «На кладбище?» – ошеломленно спрашиваю я. – «А что, разве грешно? – чуть с испугом переспрашивает Михалыч. – Да тут же вокруг болота сплошные, и выйти-то с семьей вечером некуда. Вот на кладбище и приходим. А еще у нас и грибов много».
Но я дальше уже не слушал. Стал и без слов понимать этого уставшего, вынужденного каждый день думать о том, как прокормить семью, полковника Иванова. Как же опостылела ему эта зона и ее обитатели! Но ехать-то некуда. Ждать перевода на другую зону можно десятилетиями. А чем там лучше? А здесь – могилы деда, бабки да родителей. Родные места. Земляника на кладбище зэков, картошка на огороде, две собаки-дворняжки, любимая жена – бухгалтерша с зоны. Деньги Михалыч копит – на баньку. Тратить их все равно здесь не на что. Самогонка – и та своя. А в райцентр он уже три года не ездил. С момента проведения президентских выборов. Теперь только весной 2008го поедет, заодно и узнает новости с Большой земли.
Михалыч пожизненно приговорен к жизни на острове Сладкий. Он, как и его отец, будет до конца дней своих охранять зэков с острова Огненный.
