29/03/24 - 08:55 am


Автор Тема: Горовец Эмиль  (Прочитано 505 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн valius5

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 27470
  • Пол: Мужской
  • Осторожно! ПенЬсионЭр на Перекрёстке!!!
Горовец Эмиль
« : 13 Февраль 2020, 15:30:14 »




 Эмиль Горовец и композитор Павел Аедоницский.

















Рахми́ль (Эмиль) Я́ковлевич Го́ровец (10 июня 1923, Гайсин — 17 августа 2001, Нью-Йорк) — советский и еврейский певец.
 
Выпускник еврейской театральной школы, солист Государственного Еврейского театра. Начал выступать на идише. В 1955 году впервые пел в концертах джаз-оркестра Мосэстрады под управлением Эдди Рознера. В 1959 году выехал на гастроли в Париж вместе с группой других артистов-евреев на празднование 100-летия Шолом-Алейхема. В 1960 стал лауреатом всесоюзного конкурса артистов эстрады. В 1960 году стал выступать на русском языке, третьем после еврейского и украинского.
 
Горовец был первым исполнителем нескольких очень известных песен, в числе которых «Королева красоты» Арно Бабаджаняна, знаменитые «Дрозды» Владимира Шаинского, а также песни Андрея Петрова «Голубые города» и «Я шагаю по Москве» (еще до того, как вышел фильм, в котором она прозвучала). Для Горовца писали Павел Аедоницкий («Седьмой этаж»), Ян Френкель, Вано Мурадели, Арно Бабаджанян, Модест Табачников, Эдди Рознер. После того, как в феврале 1963 году на радиостанции «Юность» прозвучал его 45-минутный концерт, к нему пришла настоящая слава. Пел популярные песни европейских и американских композиторов на русском языке.
 
Голос Горовца — средний между тенором и баритоном, яркой и сочной тембровой окраски. Манера пения эмоциональная, экзальтированная. С возрастом манера исполнения стала более мягкой и нежной.
 
В начале 1970-х годов еврейский репертуар на радио и телевидении попал под неофициальный запрет. В 1972 году Горовец с женой, актрисой Маргаритой Полонской, его партнершей и помощницей, подал документы на выезд в Израиль, куда они прибыли в 1973 году.
 
Но карьера в Израиле не сложилась. Иврит на израильской эстраде оказался более популярным, чем идиш.
 
Горовец уехал в США по приглашению «Арбайтер-Ринг». Мэр Нью-Йорка Эдвард Коч принял участие в оформлении ему рабочей визы. Договор с «Арбайтер-Ринг» был заключен на семь лет. Когда кончился контракт, Горовец, вернувшись в Израиль, дал 22 концерта по всей стране за один месяц.
 
Затем он вернулся в США и начал преподавать пение в канторской школе, но сам становиться кантором не захотел. Он вырос в неортодоксальной семье, любил эстраду, народную песню, и был далек от синагогального пения. Горовец много концертировал, открыл в Манхэттене первый русский ресторан «Балалайка» с собственным шоу, где был солистом. Однако ресторан не приносил доходов, и для самого певца главным было не ведение бизнеса, а возможность свободно выступать.
 
Работал на еврейском радио, где выходил в эфир трижды в неделю. Самостоятельно сочинял по нескольку песен в неделю для своих передач. Многие песни он переводил с еврейского на русский. Позже вел передачу «Мамелошн» («родной язык», дословно «мамин язык») на радиостанции WMNB, затем — на радиостанции «Надежда».
 
В течение всей эмиграции переводил на идиш советские эстрадные песни, которые пел сначала в Израиле, а потом с успехом исполнял в постоянных гастрольных поездках по Америке и Европе, тем самым знакомя слушателей с советской эстрадой.
 
Жил в элитном многоэтажном комплексе в Манхэттене на берегу Ист Ривер. В одной из трех комнат он обустроил студию, где записал значительное количество новых и старых песен на разных языках и оперных арий.
 
В 1989 году он приехал в Москву, где его принимали на том же телевизионном «Огоньке», с которого начиналась его всесоюзная слава. «Огонек» был посвящен «Дню строителя». Горовцу задали вопрос: «что он построил в своей жизни?» и он ответил: «Я оставлю после себя свои песни».
 
После смерти жены, с которой прожил больше половины жизни, он посвятил ей лирическую песню. Некоторое время жил один, пока не встретил приехавшую из Москвы женщину Ирину, ставшую его третьей женой. Сегодня она очень много делает для сохранения творчества Горовца — распространяет его записи, устраивает бесплатные аудиоконцерты, связывается с еврейскими исполнителями, готовит для них его песни.
 
Горовец похоронен на кладбище в Нью-Джерси, рядом с женой Маргаритой Полонской.

Горовец Эмиль 1968 - Гибкий миньон ГД-000897-8 (320)
Горовец Эмиль 1990 - Что прошло, то прошло. Диск-гигант С60 30199 000 (320)
Горовец Эмиль 2004 - Золотая коллекция ретро (2CD) (320)
................................
Ирина Горовец: "Мне хочется, чтобы звучал его голос" 
17 августа  годовщина смерти уникального певца и артиста Эмиля Горовца. Наш корреспондент беседует с его вдовой
- Как вы познакомились? Это давно произошло?
- Три с половиной года назад я стала самой счастливой женщиной - я стала женой изумительного человека, имя которого - Эмиль Горовец. Встретились мы у наших общих нью-йоркских знакомых. Был ли у нас длительный роман и красивые ухаживания? Нет! Наши отношения развивались с быстротой урагана. Очень четко вспоминается наш первый ужин в маленьком уютном ресторанчике. Интеллигентный, обаятельный человек, тонкий и остроумный собеседник, естественно, галантный джентльмен - такое впечатление он произвел на меня в этот сказочно романтический вечер. Мы пили красное сухое итальянское вино, которое любил Карузо. Изысканная еда, непринужденный и интереснейший разговор о жизни вообще и о Москве в частности.
Мы обнаружили массу общих знакомых, вспомнили нашу короткую встречу-знакомство в Москве, в общей компании с Борисом Бруновым (я работала в ГИТИСе на факультете эстрадного искусства, где Борис Сергеевич вел курс). Тогда, в Москве, в уже далеком, 1989 году по тому, как высокопарно был представлен Эмиль Горовец, он показался мне недосягаемой "звездой" - мэтром эстрады...
А в этот вечер со мной сидел мягкий, интеллигентный человек с великолепным чувством юмора. Я давно так не смеялась, как в этот вечер ... Каким он был рассказчиком! Сколько интересного он знал, с какими интересными людьми был знаком! Он вспоминал о своих встречах с А.Вертинским, об очень теплой дружбе с Л.Утесовым, А.Райкиным и К.Шульженко. Уже здесь, за ужином, у нас возникло ощущение, будто мы давным-давно и хорошо знакомы, мы говорили на одном психологическом и эмоциональном языке, очень понятном друг другу... Тот романтический воскресный вечер стал для нас незабываемым своим очарованием и, действительно, судьбоносным: во вторник мы встретились снова и ... уже больше не расставались.


- И как же вы ощущали себя, живя бок о бок со "звездой"?
- В свое время я не была поклонницей эстрады, меня больше увлекала классическая музыка. Куда с большим удовольствием шла слушать оперу или, скажем, на спектакль в драматический театр, чем на эстрадный концерт. Только теперь я понимаю, как заблуждалась и как прошла мимо такого феномена, как Э.Горовец. Конечно, телевидение (ведь в 60-е годы не было ни одного праздничного концерта, "Огонька" без его участия), радио, где почти в каждой воскресной передаче "С добрым утром!" была премьера новой песни Э.Горовца, все это в какой-то мере восполняло мою неосведомленность о существовании яркой звезды эстрадной сцены. Но это так незначительно в плане репертуара Эмиля тех лет. Конечно, тогда я слышала в его исполнении шлягеры малоинтересного для меня жанра - "Кузина", "Тереза", "Королева красоты", "На седьмом этаже", "Люблю я макароны", "Я шагаю по Москве", "Дрозды", ну, еще 10-15 песен.
В 80-м году волей судеб я попала на работу в ГИТИС, на факультет эстрадного искусства. Тогда этот факультет заканчивали А.Пугачева, Е.Шифрин, Клара Новикова. Поступили учиться на отделение режиссуры Е.Петросян, А.Ворошило, В.Войнаровский, А.Артеменко, на актерское - А.Гарнизов, Ю.Рутберг, М.Каневская и многие другие, ставшие известными ныне актеры и режиссеры. Вступительные, курсовые и выпускные экзамены, учебный про-цесс, общение с интереснейшими людьми - преподавалями факультета И.Г.Шароевым, Б.С.Бруновым, С.Дитятевым, П.Слободкиным, А.Елизаровым, Ж.Зориной и другими талантливыми педагогами - яркими профессионалами в своем деле - в корне изменили мое отношение к этому жанру...
Нельзя не признать, что включенность моя, даже косвенная, в среду этих талантливых людей, изучение процесса становления актеров этого жанра, их профессионального мастерства дали мне значительный опыт и видение многих аспектов сложнейшего труда мастеров сцены.
Тот далекий опыт, полученный в ГИТИСе, как бы построил определенную основу для нашего, такого гармоничного, взаимопонимания с Эмилем. Более того, мое отношение, признание, восхищение и понимание творческого уровня его как артиста, как певца тоже базируется, в конечном счете, на основе того же приобретенного опыта. Даже тот, небольшой период работы в среде этих замечательных людей сформировал иной подход к творчеству, он помогает мне и сейчас в ином осмыслении и реализации моих планов в деле сохранения творческого наследия Эмиля Горовца.
Вот так и получилось все в моей жизни. Несмотря на большую разницу в возрасте, в стиле жизни, в воспитании, у нас оказалось абсолютное совпадение жизненных принципов, неуемное творческое горение и увлеченность работой. Про таких людей обычно говорят: они в детстве росли на одних и тех же книгах. Мы обнаруживали удивительные совпадения во вкусах, привычках, интересах... Даже наши "биологические часы" шли в одном ритме. Оба - гипертрофированные "совы", как будто много лет жили и воспитывались в одной большой семье с ярко выраженными традициями. Может быть, поэтому наша встреча, к сожалению, очень запоздалая (как часто сокрушался Эмиль), стала для нас обоих огромным подарком Судьбы! Кто-то из нас начинал фразу, другой продолжал. Бывало, что Эмиль только о чем-то подумал, а я это уже чувствую. Мы сами удивлялись: разве ж такое бывает? Это было и смешно,и странно, и даже почему-то немного страшно - фантастика какая-то!
Но тогда, на заре нашей семейной жизни, упиваясь счастьем взаимной любви, я все еще недопонимала, что мой очаровательный муж - "Великий маэстро", "Человек-легенда", "Чудо России", "Российский Карузо", "Последний трубадур поэзии на идиш", "Рыцарь еврейской культуры". Все это я вычитала из рецензий, из бесчисленных статей о творчестве этого уникального, многогранно одаренного человека.
Боже, как давно это было! 24 часа ежедневного общения даже за эту счастливую, но несправедливо короткую семейную жизнь - насыщенную эмоционально, плотную по ритму, наполненную событиями - радостными и печальными, дают ощущение, будто прожили мы не два с половиной года, а все двадцать.


- То есть вы просто встретили в жизни человека, который стал для вас родным и близким, но на самом деле даже не отдавали себе отчет в том, что вашим избранником стал человек, который должен принадлежать и принадлежит всем?
- Я с головой погрузилась сначала в знакомство с песнями, которые никогда не слышала, а затем уже в изучение разных сторон творчества моего мужа. Мы вместе занялись систематизацией его колоссального архива. Я бесконечно слушала записи его песен и радиопередач, открывая для себя все новые и новые грани его таланта - как вокального, исполнительского, так и актерского. Его голос звучал из нашей квартиры постоянно, с утра до вечера. Эмиль заходил ко мне на кухню и так деликатно спрашивал: "Мадам, Вам не надоел еще этот певец? Сколько можно это слушать? Пусть Горовец немного отдохнет! Можно же послушать Паваротти, Джилли или твоего любимого Шопена, Рахманинова...".
Он почти ежедневно пел - это были его постоянные занятия, превращаемые им в маленькие концерты для меня, затем приходил и спрашивал: "Как тебе мое первое или второе отделение? Я заработал шашлычок или мороженое?"
Как же он ПЕЛ! Трудно поверить, что обладателю такого голоса уже хорошо за 70. По звучанию его чистого и светлого лирического голоса, по накалу и темпераменту исполнения (даже в условиях нашей домашней студии), по репертуару можно сказать, что это совсем молодой, всегда влюбленный человек...
Я не раз убеждала Эмиля в том, что все это колоссальное песенное "богатство" должно жить не на полках стеллажей, люди должны слушать эти записи. Появившиеся проблемы, связанные с болезнью Эмиля, не дали нам возможность выпускать в свет новые альбомы его песен.
Когда не стало моего "Чуда России", идею создания Фонда творческого наследия пытаюсь реализовать самостоятельно. А оно необъятно. Это колоссальный материал для изучения самых различных сторон и аспектов музыкально-поэтической культуры, истории эстрады и даже, пусть с некоторой натяжкой, истории жизни нескольких поколений, ведь в этих песнях - отражение не только чувств людей, их любовь и страдания, но отражены и события, разные стороны социальной жизни и красота родной природы; там юмор и ирония. В них - вся жизнь в самых различных проявлениях...


- Какой будет дальнейшая судьба этих уникальных записей? Их можно будет приобрести поклонникам таланта вашего мужа?
- Надеюсь. Во всяком случае, именно в этом я вижу теперь цель своей жизни. Сейчас я уже одна продолжаю работу по систематизации записей, обнаруживаю все новые и новые записи, то есть те песни, которые, возможно, и исполнялись в концертах, но не вошли в изданные кассеты или компакт-диски. Это и песни на русском языке, песни о России, и песни народов мира, и песни на идиш на стихи классиков еврейской литературы, и народные еврейские песни, это и авторские песни самого Э.Горовца, и еще очень и очень многое другое. Весь этот материал еще ждет своих слушателей-поклонников. Ведь во всех этих песнях отражены не только вечные человеческие чувства: любовь, страдание, боль, это еще и события и разные аспекты социальной жизни - все, через что прошел не только сам Эмиль Горовец, но и все его поколение.
Я сейчас вспоминаю тот вечер, когда по NTV-I транслировался концерт из Москвы - "Еврейское местечко". Эмиль был потрясен самим фактом такого действа на экране, огромным числом участников концерта. Среди музыкантов, режиссеров, певцов были и наши знакомые. Он буквально не отрывался от телеэкрана, слушал очень внимательно. Большая часть исполняемых песен входила в репертуар Эмиля. Он так болезненно переживал какие-то ляпы в языке, которые делали молодые артисты, но ведь где же молодым было учить в то время идиш! Для него этот концерт был огромным радостным событием, явлением. И такая щемящая тоска была у него в глазах.
Эмиль не оставил завещания как такового. Но в его песнях очень четко изложены его пожелания. Я рассматриваю их как завещание:


Песня - ты все в судьбе моей,
Песня - ты радость моих дней,
Песня - сон мой наяву.
На земле песнь мою оставить я хочу!
Оставить я хочу после себя
Мой звездный сон, тепло моей души.
И если кто-то вспомнит про меня,
То значит я на свете жил не зря!


Мне очень помогают разные люди. Это пианист Владимир Ратнер, бессменный аккомпаниатор Эмиля, аранжировщик, более 30 лет проработавший с Эмилем. Это журналист - Белла Езерская, много и очень интересно писавшая о творчестве Эмиля и ставшая нашим добрым другом. Это Наташа Нежмакова, многолетняя поклонница Эмиля Горовца, популяризатор и организатор вместе с Анной Розен творческих концертов в Одессе. Голос Эмиля Горовца по-прежнему звучит в записях в разных странах - в Израиле и во Франции, в Америке и в Канаде, на Украине, в России... Я очень благодарна всем этим людям.
А еще мне бы очень хотелось, чтобы песни Эмиля Горовца звучали бы не только с кассет и дисков, а исполнялись бы другими певцами. Если эту статью будут читать певцы - профессиональные или нет, неважно, и если их заинтересует что-то из творчества Эмиля Горовца, - пожалуйста, звоните, приходите.
Ирина Коршикова, "Russian Bazaar"


22.05.2014 
.............................
Пол года прошло со дня смерти Эмиля Горовца, великого - теперь уже это можно признать - эстрадного певца. Последнего из могикан еврейской песни. Звезды советской эстрады 60-70-х годов. Человека-легенды, с чьим именем связан целый пласт советской культуры.


С его отъездом в эмиграцию в 1973 году власти уничтожили весь наличный тираж его пластинок - более 12 миллионов единиц; смыли огромное количество видеозаписей "Голубого огонька" и праздничных концертов, в которых он принимал участие; уничтожили многолетние записи передач "С добрым утром". 28 последних лет Эмиль Горовец прожил в США. Ему приходилось нарабатывать все с самого начала. Творческое наследие, которое он оставил после себя, огромно. Оно включает записи оригинальных авторских передач на американско-еврейском радио, где он бессменно проработал 15 лет; передачи на радиостанции WMNB, записи, сделанные в Израиле, США, на фирме "Мелодия" в Москве, куда он дважды приезжал в начале перестройки; записи текстов, сценарии, партитуры, клавиры. Все это богатство требует систематизации и исследования.


В прошом году я получила предложение прислать материал об Эмиле Горовце в энциклопедию "Великие евреи мира", которая издается в Торонто. Основанием послужила моя статья о певце, основанная на нескольких интервью с ним и опубликованная в журнале "Чайка" #6 за 2001 год. Мне было предложено дополнить ее подробностями о творческой лаборатории певца, о методе его работы, деталями его личной жизни. Но 17 августа Эмиль Яковлевич Горовец ушел из жизни, и эта часть моей работы осталась незавершенной.


10 июня я видела его в последний раз. Это было на его дне рождения в ресторане "Русский самовар". Ему исполнилось в тот день 77 лет. Он чувствовал себя плохо и жена думала, что они останутся дома. Но в последний момент Эмиль Яковлевич передумал и решил отметить день своего рождения в ресторане. "Может быть, это мой последний день рождения", - сказал он. Хозяин ресторана громко оповестил посетителей о присутствии знаменитого певца, и к столу стали подходить люди. Услышав знакомое имя подошел композитор Павел Аедоницкий, чью песню "На седьмом этаже" Горовец сделал в свое время шлягером. Замечательный пианист Александр Избицер, бывший в тот день за роялем, наигрывал мелодии из репертуара Горовца, на все просьбы спеть Эмиль Яковлевич вынужден был отказывать. Ему не хватало дыхания, а спеть кое-как он не мог себе позволить


Закончить статью о замечательном певце мне помогли его неизменный аккомпаниатор и аранжировщик, проработавший с ним тридцать лет - Владимир Ратнер, и вдова Ирина Горовец. Беседы происходили в квартире Горовца на Waterside Plaza в Манхэттене. Они касались разных аспектов, но в целом, были посвящены проблеме: сохранения для поколений наследия Эмиля Горовца.


 ОН БЫЛ РОМАНТИК


Беседа с Владимиром Ратнером


 - Володя, расскажите, как складывалась его жизнь на Западе, где он, всесоюзная знаменитость, начинал с чистого листа Ведь он сначала репатриировался в Израиль?


- Да. Он хотел уехать именно в Израиль. Он мечтал возродить там песню на идиш. Собственно, ради этого он и уехал. Но оказалось, что в Израиле идиш не в почете... Ему была отведена лишь коммуникативная роль, поскольку большинство эмигрантов из Восточной Европы говорили на идиш. А для Эмиля песни на идиш были частью его жизни. Лучшей частью. Ему предложили перевести весь свой репертуар на иврит. Но это был незнакомый ему язык, он его не знал и не чувствовал. Он отказался от выгодных предложений и решил уехать в Америку, в Нью-Йорк, где я его и нашел. Он был очень рад встрече, но показался мне немного растерянным. Я тогда работал в ночных ресторанах и клубах и подумал: почему бы нам не создать ансамбль? Тогда, в 1978 году, в Нью-Йорке уже было много русских. В конце-концов, мы могли бы открыть ресторан или ночной клуб с собственным шоу. Ему эта идея поначалу показалось очень странной: он пел на стадионах, вмещающих до ста тысяч народу, а я предлагал ему петь в маленьких ресторанчиках на 50 человек. Но делать нечего. Здесь совсем другая жизнь и надо было подчиняться ее законам.


- Может быть, его первое неудавшееся коммерческое мероприятие - ночной клуб "Балалайка" в Манхэттене - было связано именно с этим естественным желанием актера - выйти на сцену?


- Безусловно. Ему нужен был зритель. Ему нужна была обратная связь. Ему нужна была реакция зала, пусть даже в 50 человек. "Балалайка" давала ему эту возможность. Это был первый русский ночной клуб в Нью-Йорке, на 23 улице, недалеко от его дома. У Эмиля было два деловых партнера, я был художественным руководителем. У нас было очень неплохое по тем временам шоу. В первом отделении были заняты Кира Гузикова, Михаил Гусаков, Майя Розова, Нина Бродская. Все второе отделение концертной программы было отдано Эмилю. Мы с ним сделали много новых песен для этого шоу.


- Что случилось с "Балалайкой"? "Сгорела"?


- Нет, клуб был небольшой, уютный, пользовался популярностью, и там всегда было много народу. Все знаменитости, приезжающие в Нью-Йорк, любили там бывать. Просто один из партнеров оказался жуликом. Он забрал все деньги и скрылся. Эмилю не следовало ввязываться в бизнес, это не его дело, он не бизнесмен, а певец. Да что уж теперь говорить. Короче, он потерял деньги и площадку. Но не впал в отчаянье. На его концерты в Нью-Йорке в 80-х годах народ ломился, как бывало в Москве. Лишнего билетика было не достать. Потом мы купили аппаратуру и начали ездить по стране с еврейским и русским репертуаром. Гастроли ему устраивала его жена Маргарита. Она была его менеджером и партнершей, ездила с ним во все поездки. В музыкальных спектаклях мне тоже давали какую-то маленькую роль на идиш. А что делать? Приходилось играть. Не везти же с собой актера ради нескольких реплик. Мы объездили пятьдесят штатов, в некоторых были даже по два раза, и везде ему оказывали восторженный прием.


- Как вы с ним работали? Ведь он привык работать с большим постоянным оркестром, который всегда был наготове и следовал за ним в любую точку страны?


- Да, в Союзе все это оплачивалось Москонцертом, Госконцертом. И оркестр, и репетиции, и аранжировки. А тут нам приходилось делать все самим. Вот в этой комнате, где мы с вами сидим, рождались все его задумки. Это была его творческая лаборатория. В этой квартире много проблем с электричеством, с акустикой. Это же не студия. Мы закрывались в маленькой спальне, где когда-то жила его теща, и записывали. Снять студию звукозаписи мы тогда не могли, это стоило больших денег. Чтоб заработать на новейшую аппаратуру, я вынужден был крутить баранку. Один раз у меня увели аппаратуру прямо из ресторана, где я работал: я ее оставил на ночь, она стоила 14 тысяч, огромные по тем временам деньги. Сам хозяин и навел. Два раза меня грабили в такси с пистолетом у виска. Эх, да что там вспоминать. Купили мы "Ямаху", престижное электропианино. Весило оно тонну, колонки были неподъемные. Над каждой песней могли сидеть час и два. То не получается характер, то комбинация инструментов не та, то оркестр слишком большой. Ну и посторонние звуки, как плотно ни закрывай окна. Однажды был случай: звонит Эмиль: "Я написал песню, скорей приезжай, запиши ее, пока я не забыл". Надо сказать, что записывать он не любил, записывал только мелодию по которой я, потом делал оранжировку... Ну, хорошо. Я тотчас же выезжаю, беру съезд на 34 улице, а к дому подъехать не могу: весь комплекс оцеплен. Стою в трафике полтора часа, ничего не понимаю, позвонить неоткуда, тогда еще не было сотовых телефонов. Оказалось, с вертолетной площадки рядом с его окном поднялся вертолет и - рухнул в реку. Эмиль все это видел из окна своей квартиры. Были вызваны спасатели, несколько человек удалось спасти, но были и жертвы... Да, так на чем мы остановились? У Эмиля была и своя звукозаписывающая аппаратура, но здесь знаете как: не успеешь купить аппаратуру, как она уже устаревает и надо покупать новую. Технологии движутся вперед очень быстро. Его квартира сейчас - это настоящий музей аппаратуры. (Мой приход совпал с освобождением квартиры от старой аппаратуры. В.Ратнер выступал в качестве грузчика-консультанта. - Б.Е.).


- На этой аппаратуре можно было воспроизводить звучание оркестра?


- Абсолютно. Новая технология помогла нам делать вещи быстрее, интереснее, современнее. Я был тем, что когда-то называлось "человек-оркестр". Это слово возникло еще до эры синтезаторов, но сейчас оно воспринимается буквально.


- Что значит для певца хороший концертмейстер?


- Это как счастливый брак. Хороший концертмейстер знает стиль певца, чувствует его, слышит его дыхание. Недаром большие исполнители десятилетиями работали с одними и теми же концертмейстерами: Шарль Азнавур, Нани Брегвадзе, Хворостовский. Ну вот. Сделали мы песню, отрепетировали, выходим на эстраду. А Эмиль поет ее по-другому: в другой тональности, с другим вступлением или с другими концовками. Импровизирует. Многие певцы импровизируют, это нормально. Певец не может петь в точности так, как на репетиции, но многие аккомпаниаторы в этой ситуации теряются: на сцене все нюансы очень хорошо заметны. Моя задача, как концертмейстера, сделать так, чтобы публика ничего не заметила, чтоб она решила, что так и надо. У него был свой почерк, свой стиль, своя манера исполнения. Я старался, чтобы мой аккомпанемент соответствовал его стилю.


- Как вы определите этот стиль?


- Он был романтик. Я мечтал сделать с ним альбом итальянских песен. С таким бельканто как у него грех было этого не сделать. В плане у нас была запись на компакт-диск итальянских, рождественских и ханукальных песен. Много чего мы планировали. За день до его смерти, в четверг, мы наметили с ним, что будем делать в первую очередь. А в пятницу его не стало.


Он и из иностранного репертуара подбирал то, что было ему ближе всего. Он первый познакомил публику с песнями Фрэнка Синатры. Он любил Доменико Модуньо. Его "Легенду о море", переведенную на русский язык, он пел совсем иначе, чем написал Модуньо. Или "Богему" из репертуара Шарля Азнавура. Он много писал музыки на свои стихи, но не всегда это были удачные тексты. Трудно быть одновременно исполнителем, автором стихов и музыки. Это разные профессии. Самые лучшие песни это те, которые создаются поэтом-песенником и композитором. А Эмиль был великолепный исполнитель с чудесным голосом. Но когда он брал за основу настоящую поэзию - получались такие шедевры, как, "Я разлюбил тебя" на стихи Евтушенко. К сожалению, популярность Горовца сводят к "Кузине", "Я шагаю по Москве" и "Макаронам". Эти песни прилепились к нему, как ярлык, но ими его творчество далеко не исчерпывается.


 ОН БЫЛ ЧЕЛОВЕКОМ ВЫСОКОЙ КУЛЬТУРЫ


Беседа с Ириной Горовец


- Ира, вы прожили с Эмилем около трех лет. Как вы можете охарактеризовать его как человека?


- Он был человеком высочайшей культуры, порядочности и благородства, хотя родом был из простой семьи: его отец был сельским кузнецом. В работе он был профессионалом. Добивался совершенства во всем, что ни делал. Работа была для него всем... Для него жить значило работать. Уважал чужое время. Не терпел, когда опаздывали другие, и сам никогда не опаздывал, даже на прием к врачу. Ни о ком из своих коллег по артистическому цеху плохо не отзывался, и не разрешал другим сплетничать в своем присутствии. Никогда не сквернословил. Для него самым большим ругательством было слово "идиот". Никогда не повышал голоса. Мы с ним ни разу не поссорились. Несмотря на то, что он прожил долгую жизнь, он творчески себя не исчерпал. Он тяжело болел в последние месяцы, ему порой не хватало дыхания, но голос звучал, как в молодости, и даже лучше. Он никогда не распевался, в этом не было необходимости, но у него были проблемы с дыханием, и пение, чаще всего итальянских песен, служило ему дыхательной гимнастикой. Однажды, когда он распевался в спальне, к нам на двадцатый этаж поднялся полицейский и попросил сделать радио потише.


- Тоже блюститель: бельканто, видите ли, ему мешало. Рэп из ящиков, от которого лопаются барабанные перепонки, небось, не мешает.


- Я говорила Эмилю, что он сам не понимает, какой собрал богатый песенный материал. Многое записано на мастер-диски, но эти записи не растиражированы. Это богатство не должно пропасть. В Москве есть человек, который много лет собирает творчество Эмиля. Оно у него систематизировано по годам, по жанрам. Это навело меня на мысль о необходимости систематизации. Я пыталась привести в порядок его записи. Скажем, в одном списке модные шлягеры, вроде "Терезы", "Седьмого этажа", тех же "Макарон". В другом - излюбленные песни интеллигенции "Синьор Карузо", "Богема", "Осень". Другая проблема - его радиопередачи. Он много времени проводил в библиотеках, разыскивая замечательных, но забытых еврейских писателей и знакомя с ними радиослушателей. Он проделал огромную просветительскую работу. Сценарии он сам писал на идиш, которым владел свободно - ведь это был его первый язык. Он переводил на идиш оперные арии и русские романсы. Но из-за того, что идиш знает очень тонкая прослойка, я подумала, что эти передачи надо перевести на русский и сделать их достоянием широкой аудитории. Он со мной согласился, даже начал что-то делать, но продолжать эту работу у него уже не было сил. Это огромная работа, которая требует кропотливого труда переводчика. Или переводчиков... Потом я услышала выступления талантливых музыкантов Виты Лисиной и Абрахама Сандлера, поэта Марка Мордуховича, и у меня родилась идея создания театра музыки и поэзии имени Эмиля Горовца. Я проконсультировалась с юристами о правовой стороне организации фонда. Мне объяснили, что я, в качестве юридического лица, могу зарегистрировать фонд как организацию "non profit", то-есть неприбыльную. Внутри этой организации могут быть различные отделения: библиотека, фонотека, рукописный отдел, нотный отдел. И театр. Будут устраиваться молодежные конкурсы, поощряться детское творчество, привлекаться молодые исполнители. В такой организации должны быть президент, два содиректора, президиум. Сейчас обсуждается состав. Оформление занимает полгода. После первого взноса адвокат готовит необходимые документы и открывает счет в банке. На это уходит 6-8 недель. Счет публикуется в газете, и фонд может собирать пожертвования. Сейчас обсуждается состав президиума и распределяются обязанности. Очень важно - привлечь известных людей и спонсоров. Это могут быть еврейские организации и состоятельные русские эмигранты: бизнесмены, врачи. адвокаты. Я приглашаю всех, кому дорога память об этом замечательном певце, кому небезразлична судьба его наследия, и судьба еврейской песни принять участие в создании фонда Эмиля Горовца и связаться со мной, по телефонам: 212-889-5018 и 917-756-

Оффлайн valius5

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 27470
  • Пол: Мужской
  • Осторожно! ПенЬсионЭр на Перекрёстке!!!
Re: Горовец Эмиль
« Ответ #1 : 06 Май 2020, 14:20:15 »
Занесено в каталог.

 

Яндекс.Метрика