Андрей Владимирович Рублев он же Пиня Рублевич…
Имя этого автора и исполнителя практически неизвестно в России. Родился в 1941 г. в Риге. Окончил консерваторию в Горьком (Нижнем Новгороде), служил в армии. В 1971 г. получил срок. Не скрывает того, что отбывал срок именно за творчество, хотя и "пришили" экономическую статью, но обиды не осталось ни на кого. Он уехал давно, во времена так называемой "третьей" волны эмиграции, уехал потому, что Софье Власьевне (Советской Власти) не нравились его песни, уехал от быта и неустроенности. Иногда усмехается и говорит, что, может быть, Парижа с Берлином никогда не увидел, если бы свои три года не "трубил" на зоне. В настоящее время Андрей Рублевич живет во Франции, работает тапером в небольших барах в Париже, выступает по городам Европы и иногда дает уроки музыки и вокала.
РУБЛЕВИЧ (РУБЛЕВ) АНДРЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ (р. 1.05.1941 г.) - автор и исполнитель. Родился в Риге, мать - Наталия Петровна, домохозяйка, получила музыкальное образование в С.-Петербурге, хорошо играла на рояле. Отец - Владимир Иванович, владел пекарней в Риге, при пекарне располагалась кондитерская и небольшое кафе. После того, как части Красной Армии вошли в Ригу, и в Латвии установилась Советская власть, семья была выслала на Урал в город Асбест. В 1944 году семья вместе с толпами эвакуированных вернулась в Ленинград, где проживали мать и сестра матери. У Рублевых сохранилась квартира на Среднем проспекте Васильевского острова, где они и поселились. В 1945 году вернулся с фронта отец, стал работать на одном из режимных заводов города.
С ранних лет у Андрея обнаружился музыкальный слух, и мать занялась его обучением, потом мальчик пошел в школу, общеобразовательную и музыкальную. В музыкальной школе учился играть на аккордеоне и гитаре, что впоследствии пригодилось. После музыкальной школы было музыкальное училище, дирижерско-хоровое отделение. В 1957 году у Андрея возникли проблемы с законом и он был вынужден уехать к родственникам в город Горький (Нижний Новгород), где закончил консерваторию. В консерватории учился с 1958 по 1967 год с перерывом на три года на службу в армии. Служил в Красноярском крае, где познакомился с композитором Алексеем Черным и родителями Черного, которые во время войны были известным дуэтом аккордеонистов. Там же, в Горьком, познакомился с творчеством Э. Фицджеральд, Д. Эллингтона и других джазовых исполнителей, вместе с сокурсниками много играл и пел, пытался записываться на бобинный магнитофон "Днепр". Записали несколько джазовых и блюзовых концертов, а в 1968 году записал концерт "Лебеди", куда вошли бытовые, лирические песни и городские романсы. Параллельно с учебой в консерватории Андрей работал в городских ресторанах, за что имел неприятности с милицией и администрацией консерватории. В это же время появился псевдоним Пиня Рублевич, производное от фамилии Рублев. В 1969 году Андрей Рублевич женился на Кларе Лейбовне Мейер, кандидате наук, от брака с которой родилось два сына - Дмитрий (1970) проживает в Израиле, и Михаил (1973) – живет в США. В 1971 году с ансамблем "Трактир" записал в Москве альбом "Рублички", часть песен на стихи С. Есенина, который имел определенную популярность у любителей жанра.
Кому-то не понравились романсы Рублевича на стихи Есенина, который как-то всегда находился в опале, пусть негласной, но поэтом был неудобным. Что ни говори, а "Пегас блатной" (так на фене зовут Сергея Есенина) был, есть и остается одним из самых шансонных поэтов, легендарных, почти мифических, в судьбе которых так много сплелось горестного и трагического. В 1971 году Андрей был арестован и получил срок три года общего режима с конфискацией имущества. Освободился в 1975 году и по израильской визе выехал в Европу, на таможне были конфискованы бобины с записями ранних концертов, которые считаются утерянными и по сей день. Альбом "Рублички" помогли вывезти за границу друзья дипломатической почтой. Некоторое время жил в Риме, где в 1977 году записал пластинку "Ночь нежна" на английском языке, альбом успеха не имел. В это же время Рублевич расстался с женой и переехал сначала в Берлин, а затем в Париж, некоторое время служил во французском иностранном легионе, принимал участие в боевых действиях в Африке. Жена с детьми переехала в Киль (Германия), где преподает химию в университете по настоящее время. В 1984 году с друзьями-французами записал диск "Ваши пальцы…", который навеян творчеством А.Н. Вертинского, памяти которого и посвящен. После окончания службы в 1989 году вернулся в Париж и под впечатлением от пластинки Дины Верни "Блатные песни" записал концерт "Воркута-Магадан" из песен, услышанных в заключении; одновременно за собственный счет из гонорара от пластинки "Воркута-Магадан" переиздал альбом "Рублички". Работал в ресторанах Алжира, потом снова вернулся в Париж, играл на гитаре, аккордеоне, рояле в ресторанах и кафе, колесил по странам Европы, несколько лет работал в Брюсселе, Амстердаме. В 1992 году, впервые после длительного перерыва, приехал в Россию и со старым друзьями записал концертный альбом лирических песен и романсов "Осень". В 1996 году в Париже записал концертный диск "Классические розы", посвященный Алеше Димитриевичу, в альбом вошли эмигрантские и лирические песни и романсы. Пластинка интересна по звучанию, но, к сожалению, большого хождения не получила и известна в узких кругах. В 2001 году немецким коллекционером и поклонником творчества Андрея Рублевича был записан и издан альбом "А дом наш далеко…". Летом 2002 года в Германии записал диск песен и романсов "Березы под Парижем".
1. Березы под Парижем 2002
Рублевич Андрей (Пиня) 2004 - Письмо с Севера (320)[/url
3. Фортепьяно 2005
[url=https://shanson-mp3.ru/index.php?topic=14406.0]Рублевич Андрей (Пиня) 2012 - Последние песенки (CD) (320)Андрей Рублевич (Пиня) Полный список альбомов »
1971 Рублички
1977 Ночь нежна (джазовый)
1984 Ваши пальцы...
1989 Воркута-Магадан
1992 Осень
1996 Классические розы
2001 А дом наш далеко...
2002 Березы под Парижем
2004 Письмо с Севера
...................................
Андрей Рублевич: «Не надо экспериментировать с шансоном….»
РУБЛЕВИЧ АНДРЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ (р. 1.05.1941 г.) - автор и исполнитель. В музыкальной школе учился играть на аккордеоне и гитаре, что впоследствии пригодилось. После музыкальной школы окончил музыкальное училище, дирижерско-хоровое отделение. В 1957 году у Андрея Рублевича возникли проблемы с законом и он был вынужден уехать к родственникам в город Горький (Нижний Новгород), где закончил консерваторию. В 1971 году с ансамблем "Трактир" записал в Москве альбом "Рублички". В том же году Андрей Рублевич был. Освободился в 1975 году и по израильской визе выехал в Европу. В 1977 году записал пластинку "Ночь нежна" на английском языке, альбом успеха не имел. Летом 2002 года в Германии записал диск песен и романсов "Березы под Парижем". В настоящее время Андрей Рублевич живет во Франции, работает тапером в небольших барах в Париже, выступает по городам Европы и иногда дает уроки музыки и вокала.
- Андрей Владимирович, Вы выпустили новый альбом, но почему-то с таким грустным названием «Последние песенки»…
- Ну, во-первых, здравствуйте!
- Ой, простите, здравствуйте!
- А вторых, когда-то Сергей Довлатов пошутил «покупая тапки, думаешь – не в них ли тебя похоронят»… Первоначально я хотел назвать пластинку «Грустные песенки», как это было у Александра Вертинского, только у него так называлась не пластинка, а весь жанр. Но потом мне подумалось, а зачем повторяться? И без меня достаточно двойников и тройников, как иногда я их называю, кто копирует или подражает копирующим оригинал… Я всегда говорил, что я не подражаю Вертинскому, я просто продолжаю жанр в том виде, в каком я его вижу и люблю. Да, сегодня время и техника ушли далеко вперед от того уровня и возможностей, что были еще 15-20 лет назад. На моих глазах мир и возможности звукозаписи изменились до узнаваемости, можно было бы по-старчески поворчать, что все встало с ног на голову, но это не так… Еще каких-то 50-60 лет назад царствовала виниловая пластинка, потом ворвалась бабинная пленка, потом аудиокассета, потом компакт-диск… и вот уже «цифра» и мр3 завоевывают мир.
Я не переживаю и не расстраиваюсь, я понимаю, что техника не стоит на месте, но вот мастерство исполнения и мастерство исполнителей… как бы это помягче сказать?!... Оно где-то в болоте. Мало просто хотеть петь, мало просто грамотно подавать материал, но если ты толком и на гитаре играть не можешь, а мнишь из себя уже классика шансона только потому, что ты издал пять дисков довольно сомнительного качества – это абсурд. Песня, это не только хороший текст, грамотная музыка, это еще – и душа, понимание того, что и как ты поешь… Когда артист выходит в пацанской кепке, джинсах, цветастой рубахе и драном пиджаке и поет о трагедии белого движения – хочется вызвать бригаду психиатров. Все должно быть в меру и со вкусом, нужно понимать, о чем ты поешь и этому соответствовать. Уж простите за пафос, артист обязан, работая даже в самом дешевом кабаке, нести культуру в массы.
- Вы считаете, что в России все так плохо?
- Ну, мне кажется, что именно в России эта беда из-за безумного количества исполнителей и авторов, которые либо дорвались до дешевой технике и за три копейки пишутся, где попало. Беда еще в том, что люди стали заниматься не своим делом. Недавно один очень известный аранжировщик, который работал со всеми первыми именами российской эстрады, запел. Объясняет он это тем, что хочет избавить слушателя от засилья лажи и плохой музыки на эстраде. Ну, может, как музыкант и аранжировщик хороший, а вот как вокалист – это слабо. На Западе это было бы в принципе невозможно. Нужно быть профи в своем деле и гордится этим, быть хорошей домохозяйкой, хорошим таксистом, хорошим тренером – вот этим нужно гордится, а не выдавливать из себя на сцене три ноты, думая, что ты новый Григорий Лепс или Михаил Круг.
Ни редактор радио, ни продюсер, ни спонсор, ни, тем более исполнитель, ничего не решает по большому счету, пусть это скандальное и громкое заявление, но это так. Решает только публика, зритель. Ей это или нравится, или нет, у публики, уж поверьте мне, у нее есть вкус, она далеко не дура, как иногда за нее что-то додумывают музыкальные критики. Вот вы сами часто пишите в своих затеках фразу «публика голосует рублем» - а ведь это, как нельзя верно.
Когда издатели плаксиво говорят, что тиражи в России, да и на Западе падают, что издавать не выгодно, что пираты сломали рынок… но, давайте посмотрим на это другой стороны. Сухая статистика говорит, что около трети аудитории стабильно покупают CD и DVD, остальные семьдесят – перешли на мр3, сухая статистика, если в Москве около 15 000 000 человек, пусть даже полтора миллиона меломаны, то есть десять процентов населения, то около полумиллиона людей регулярно покупают носители… и это маленький рынок? Я вас умоляю. Даже если процентов сорок из этой аудитории слушают шансон, то двести тысяч человек только в одной Москве покупают диски. Дальше можете посчитать сами, это огромный рынок.
- Да… но давайте вернемся к вашему новому диску.
- Все просто: вокал, фортепиано и два микрофона, почти никаких технических наворотов и компьютерных ухищрений. Хороший тексты, стилизированные под поэзию и тематику начала двадцатого века, также оформлен и диск, правда, в виде не граммофонной пластинки, а виниловой пластинки 1950-х годов. Когда-то Ксения Стриж иронично заметила по поводу моего прошлого диска «Березы под Парижем»: «Чтобы так петь, надо изрядно пить и нюхать кокаин…».
Пить не пью, кокаин не употребляю, но вот такая стилистика а ля Александр Вертинский мне нравится, я человек другой эпохи, другой культуры и уже другого миропонимания. Я не хочу обидеть современных исполнителей, но кое-что мне уже категорически непонятно, неприятно и, наверное, я никогда уже этого не пойму. Да, я это принимаю, если люди так поют, так играют и так пишут и собирают залы – значит, это имеет право на существование, но в эти залы я не пойду. Пусть у меня небольшой круг слушателей, я никогда и не рвался покорять стадионы, для шансона, для интимной песенки стадионы не нужны, ей вполне уютно в ресторанах и кафе. И Пиаф, и Шаде, и Каас пели и поют в небольших парижских ресторанчиках и никто не видит в этом ничего зазорного. В 1990-х годах, да, был определенный всплеск жанра, стадионы ломились от зрителей, теперь публика стала другая, ленивей, искушенней… ей проще скачать из Интернета, купить диск и не пойти в большой зал, где рядом сидят, выпивают, хрустят чипсами… И коллеги-музыканты должны это понимать, а не обижаться на прокатчиков, что, мол, опять не собран зал.
- Так о чем ваш новый диск?
- Опять традиционно романсы, городские песенки… немного интеллигентской уголовщины, такой стерильно, что грех было от нее отказаться, я имею в виду потрясающие стихи Николая Ивановского. Увы, мы не смогли свидеться в этой жизни, но он позволил мне петь его стихи, поэтому я могу показать публике большого русского поэта, знакомого всем по песне «Постой, паровоз».
Вы мне на Севере снились
До самых последних встреч:
На платье из снежных лилий
Локоны плыли до плеч...
Метели протяжно выли,
Морозы трещали жуткие.
За водку, что вместе пили,
Липли ко мне проститутки...
Боялся я тела голого,
Боялся его молвы.
На руки уронишь голову
И видишь хмельные сны.
В бараке скрипели двери
И тихо топилась печь.
Вы мне на Севере снились,
Волнистая вся до плеч...
Казалось бы, как просто, но ничего лишнего, ничего пафосного и напускного – целая человеческая жизнь: любовь, неволя, боль и радость ожидания… а уж «Лолита Торрес» - это вообще отдельная любимая песня. Хотя на самом деле, это песня не только о жизни, она о целом поколении тех мальчишек, которые после войны бегали тайком в кинотеатры смотреть на трофейные фильмы. Современным детям это уже не объяснишь – что такое черно-белое кино, трофейные фильмы… и многое-многое другое уже ушло безвозвратно из нашей жизни, но жалеть об этом не стоит.
- Вы как-то сказали, что принципиально не будете принимать участие ни в каких фестивалях шансона, которые сейчас проходят…
- Не буду.
- Почему?
- А судьи кто? Вы простите меня за резкость, мракобесие како-то: направо и налево раздают грамоты, медали, памятные знаки и ордена! Когда при СССР я принимал участие в различных конкурсах и фестивалях, кто сидел в жюри? Интеллигентные образованные люди, либо это был уровень консерватории, либо уровень филфака института. Да, были худсоветы и завлиты, но уровень стиха и музыки, которые выносился на эстраду не подвергался НИКАКОМУ сомнению. Любая оценка такого жюри (а я несколько раз даже в Польшу, тогда еще социалистическую, выезжал), даже не высокая – была самой ценной наградой, это было КОМПЕТЕНТНО!!!!
А что теперь я вижу? Председатель музыкального фестиваля человек, который в Армии, прости меня Господи, чтобы не выругаться матерно, играл на бандуре… я не спорю, он имеет такое же отношение к музыке, как сантехник аэропорта к авиации. Но зачем мне, профессионалу с многолетним стажем, объяснять, что вот он или просто какой-то любитель музыки из народа – компетентное жюри. Ладно, если в жюри издающий продюсер или редактор радио, они хоть что-то знаю и понимают в формате. А все остальное – профанация чистой воды, вот и получается: дурят зрителей, дурят народ, а как следствие – люди и перестают ходить в зал. И потом этот же председатель жюри с умным видом объясняет, мол, публика – дура, а жанр в затяжном кризисе.
Дудки!!! Вот ты возьми, не марки со своими портретами печатай или там медальки дурацкие раздавай, а возьми артиста, с нуля собери ему репертуар, приведи его в студию, помоги записаться, хорошо издай его и сделай ему пару концертом. И вот тогда скажи: я – продюсер, я – директор, я – помог кому-то делом. А так – пустые разговоры и любовь себя в искусстве.
- Жестко вы их так… Не боитесь, что побьют?
- А что мне бояться? И кого мне уже бояться-то? Я сам на свои деньги записываюсь, издаюсь, сам плачу музыкантам, дизайнерам… Я никому ничего уже не должен. Захочу – будет еще один альбом или кто-то предложит его записать, не захочу – будет он последним, как и написано на обложке. Я честно работаю в это жанре уже… страшно сказать, лет сорок, чего мне бояться? Что кто-то перекроет мне кислород и не разместит мою афишу на своем сайте? И что???
Важнее, чтобы мои афиши сегодня висят на двери ресторана, где я завтра буду петь и в том городе, где я через месяц буду работать, а не на стене какого-то там коллекционера. Коллекционеры – это просто люди, которые КОЛЛЕКЦИОНИРУЮТ музыку, они ее не делают, на кассовые сборы НИКАК не влияют. Если кто-то что-то перепутал, то пора прийти в себя, проветрить мозги. Это в равной степени касается и артистов, которые стали как-то зависимы от каких-то странных персон, не делающих погоду в шоу-бизнесе и горе-коллекционеров, возомнивших о себе Бог знает что. Коллекционер монет не влияет на экономику страны, согласны?! Для этого есть экономисты, банковские служащие и биржевые маклеры. Артиста должно заботить качество создаваемой им музыки, уровень вокала и содержание поэзии, с которой он выходит на сцену. Ну, еще, может быть, реакция прессы и широта взглядов и хороший вкус редакторов радио. Но не более…. Нужно трепетно относится к жанру, уж если вы в нем работаете, а не экспериментировать до посинения в мозгу.
И скажу еще одну прописную истину, больше для своих коллег по сцене: не надо ссориться с прессой… Чтобы вы не пели, как бы вы иногда хороши не были, нет, вас не уничтожат, не будут смешивать с грязью или вытаскивать жаренные факты, о вас просто не напишут. Это страшнее. Я когда-то через это прошел, да, тогда была советская цензура, но было страшно – о тебе не пишут, и тебя просто нет, поэтому я и уехал.
Сегодня артисту проще пробиться к публике, есть Интернет, проще напечатать тираж пластинки, нет никакой цензуры – немного желания, немного денег и твои песни услышат люди. Только для себя надо решить, стоил ли ЭТО показывать публике? Стоит ли ЭТИМ ее кормить? Мне за свои песни не стыдно…
- Спасибо, Андрей Владимирович, за интервью! Здоровья вам и новых песен!
- И вам спасибо! И удачи всем!
Беседовал Михаил Дюков
Калининград – Гданьск
27 июля 2012 года.
..........................................
Андрей Рублевич. Интервью.
Андрей Рублевич, русский шансонье, с 1970-х годов проживает во Франции. Он приятный и интересный собеседник, иногда его суждения необычны, даже спорны. Мы созвонились и встретились с ним в Гданьске, где он был по делам…
- Андрей Владимирович, добрый день. Что нового происходит в Вашей Жизни? Мы встречались с Вами в тот период, когда вышел очередной альбом "Березы под Парижем". Что теперь?
- Добрый день. Ну, сначала об альбоме, кстати, диск тогда был только записан, а не выходил, тут вы ошиблись. Мы получили только сигнальный экземпляр, что говорится, просто с пылу с жару. Потом было много споров, размышлений о качестве записи, да и о самом материале, это естественный процесс для исполнителя. Получилось так, что альбом вышел камерным, не в смысле, что уголовным или что-то подобное, нет. Он вышел элегантным, спокойным, очень ровным, но сомнения остаются всегда, человек же весь соткан из сомнений. Первые хорошие отклики друзей, да и пресса отнеслась очень доброжелательно к нему, но… Я, как и любой русскоязычный исполнитель, мечтаю, прежде всего, об известности на Родине. Во Франции хорошо, есть свой слушатель, свой ценитель, есть друзья, которые с удовольствием готовы поработать со мной в студии за разумные гонорары. Они понимают, что мы все живем музыкой, которая играется и поется в ресторанах, а это не столь большой доход. Да, жить на него можно, не роскошествовать, просто и хорошо жить, содержать семью, помогать детям. Эмиграция - это не Россия, здесь всегда живешь в некотором напряжении, здесь нельзя до конца расслабиться, здесь ты в гостях.
- Значит, скоро можно будет купить Ваш диск и в России?
- Ожидать-то этого можно, тем более что мой директор начал переговоры с одной из довольно-таки крупных звукозаписывающих и выпускающих компаний. По определенным причинам названия фирмы и всех тонкостей переговоров раскрывать не буду, потому что толком и не знаю, для этого существует директор. Да и разговор еще только начался, еще даже нет ни точной сметы, ни ничего другого более конкретного. Так получилось, что мой директор летал в Москву по своим делам и привез несколько дисков с романсами, я всегда его прошу мне привозить нечто подобное, чтобы знать, что в России происходит, что нового. Новые имена всегда интересны, интересен материал, который пишется, продается, это в какой-то мере есть и отражение процессов, происходящих с русской песней.
- И больной будет жить?
- А вы зря иронизируете, талантливые имена появляются постоянно, да я не могу все отслеживать, слушать весь объем дисков, что выходит, да это и физически невозможно, но есть вещи талантливые. А с другой стороны, мне тут привезли несколько кассет, дали послушать, да, это шансон, приятные мужские голоса, но, извините, все настолько примитивно. Нельзя срифмовать слова "зона", "Одесса" и "кичман" и из этого получится искусство. Аранжировки столь примитивны, что просто диву даешься, такое ощущение такое, что нормальные музыканты просто повывелись у вас в стране. Чуть ли не на одной ноте, на одной римт-машинке сделан весь альбом. Куда это годится, где уважение к публике, к слушателю?! Буду без имен, но есть просто лажа, я бы это понял, если бы не было звукорежиссеров или в стране не было студий. Все есть, только плати и работай, записывай хороший материал, за который перед слушателем не стыдно, а просто клепать, потому что срок контракта подошел… Не понимаю.
- Может это кризис жанра?
- Нет, ни в коем случае. Был такой период в 1990-х годах, когда мне и многим, наверное, показалось, что жанр уходит, его замещает эстрада или что-то похожее на нее. Когда в шансон, хоть и не люблю этого слова, ринулись все, кому не лень, та же Алла Борисовна Пугачева там была. Хотя, нужно сказать, что она-то и есть русская Эдит Пиаф, пусть это и звучит пафосно, громко, но факт это неоспоримый. Пусть Алла Борисовна не обидится на меня за сравнение, но это должна быть лестна оценка ее творчества, таких вершин еще никто не добивался на русской сцене. Та же Клавдия Шульженко пела долго, но в основном чужие песни, это была эстрада, хорошая, высококультурная, в чем-то идеологическая, но эстрада. Кстати говоря, не поверите, но ведь эмиграция, как бы кто не ругал времена СССРа, сама пела и поет песни советских авторов. Своего материала явно не хватает, как ни крути, мы - это только лишь филиал России, мы же без нее никуда. Вот казалось бы, Польша… Да славянская страна, с близким нам языком и традициями, здесь пели Вертинский, но даже здесь есть его песни, которые звучат на польском. Или Алеша Авдеев, вы же, кстати, и назвали его польским Димитриевичем. Все повторяется, теперь Авдеев поет русские песни на польском, у него даже вышел диск "Одесские песни по-польски", а еще в его переводе есть Высоцкий и Окуджава. Да, да него этого никто не делал, это хорошо. Видите, ему тоже приходится считаться с местным населением, наша культура нужна, прежде всего, нам, а не им.
- Но, Высоцкого переводили на другие языки и раньше, кажется, даже есть и в его исполнении песни на французском…
- Да, но это же он сам поет свои песни, не чужие! Да, поначалу в его репертуаре были и народные, всякое было, скажем прямо, много было и мусора откровенного. А с другой стороны - он же продукт Эпохи 1953 года… Помните? "И наколка времен культа личности засинеет на правой груди…" Кстати, Авдеев поет эту песню очень хорошо, тонко, уж не знаю, что понимают поляки, но должны, их это тоже коснулось. Не одни мы рубили лес, у них это было в более мягкой форме, но тоже ребятам досталось. Это вообще глобальная проблема, геноцид в Европе двадцатого - века вещь страшная, бессмысленная в своей жестокости и масштабах. Это, поверьте мне, такое не только в России, было, практически, везде только в разной форме и в разном количестве, страна у нас большая, поэтому и делалось все это с размахом большим. За что их всех переехало, ведь многое могло бы по-другому… Ладно, извините, увлекся, вы что-то хотели спросить.
- Андрей Владимирович, Вы как-то мне обещали напеть какой-то необычный вариант "Постой, паровоз", который поете на концертах.
- А, помню-помню, записывайте…
Постой, паровоз, я устал от дороги.
Кондуктор, нажми на тормоза.
Гудок паровоза развеет тревоги,
Поверьте, мне есть что рассказать.
Цинга нас валила,
Охрана нас била,
Баланда, что не будете вы жрать.
А нас паровозы этапом увозили,
Кондуктор, ты нажми на тормоза!
Дождись меня, мама, дождись, дорогая,
Невеста дождаться не смогла
И я возвращусь из далекого края,
И кончится тюремная вся мгла.
И ели кивнут мне опять у дороги,
Когда я с амнистией назад.
И пусть кореша строго не судят,
Что жулик решился завязать.
Летит паровоз по долинам и взгорьям,
Жульманов он отвозит на срока,
И лишь матерям будут слезы и горе,
А жизнь наша - карты да игра.
Постой, паровоз, не стучите колеса.
Я на перроне тихо покурю,
Приду блудный к маме,
Скажу не по блатному:
- Тебя я по-прежнему люблю.
Прости меня, мама, я жил не по закону
И сроки трудной жизни на груди
Мне выколол керя,
Ты видишь, родная,
Но это все теперь, все - позади.
Я с прыгну с подножки
С майданом казенным,
В слезах старушку-маму обниму,
Я в детстве оступился,
Был жуликом и вором,
Но жизнь свою блатную завяжу.
- Да, скажем вариант необычный, такого еще не слышали.
- Что я вам и говорил, кстати, мне привезли из Москвы диск какой-то девочки, простите, имени не помню, так вот там "Постой, паровоз", а автор все-таки, сколько было сломано копий, указан Николай Ивановский. Все имеет свое начало, все имеет свой конец, если он написал, тогда его имя должно по праву стоять под песней, а за эту песню стыдиться не надо, она хорошая. А вы, кстати, обратили внимание на то, что в песнях воровских, да и вообще блатных очень много о дороге, все куда-то бегут, может за счастьем?!
- Может, а Вы сами что думаете?
- Не знаю, я сам пою разные песни, с годами репертуар меняется, есть такое, к чему уже душа не лежит, из чего-то вырос. Нет, вроде и песня хорошая, и исполнить ее просят слушатели, но уже что-то не то, нельзя вдохновение играть, оно может наказать тебя - уйдет, тогда все, бросай петь. Человек, когда поет, я имею в виду именно певцов, а не исполнителей, он не может врать. Да, когда исполняешь в сто десятый раз "В землянке", а я эту песню люблю и всегда ее в ресторане 9 мая пою, иногда поешь не задумываясь, отрабатываешь. Но в середине песни спохватишься, что же я делаю, да и песня это не та, чтобы ее просто отработать, она душу выворачивает. Лет двадцать назад или около того, мне в подарок из Америки приятель по консерватории пластинку Миши Гулько прислал на День Победы. Это незабываемо, да, я тоже профессионал, понимаю, что актер играет, но… Знаете, каждый раз слушаю и каждый раз что-то щемит в груди. Умеют русские свои песни писать и сейчас авторы не вывелись, но как-то мало их стало. Я вот смотрю, например, мои коллеги поют романсы. Знаете, кто поет новые романсы в России? Нет?
- Если честно, то нет.
- Так вот, я вам скажу: НИКТО! У меня на последнем диске "Березы под Парижем", если не ошибаюсь, двенадцать песен и только одна народная, все остальные оригинальные, ни разу не исполнялись. Думаете, что нет авторов, есть, но их надо искать, лелеять надо автора, прислушиваться, где какой голосок зазвенел. А петь романсы Вертинского большого ума и денег не надо - содрал и пой, халява. Может кто-то скажет, что, мол, Рублевич зажрался в своей Франции, у него есть материал, а он на нем сидит, как собака на сене и никому не дает. Ничего подобного, у меня лежит на рояле кипа материала, стоит он, поверьте мне, недорого, в России это все намного дороже, я выяснял. А его еще надо отобрать, поразмыслить над ним, в конце концов элементарно оценить, стоит ли его вообще исполнять, ведь тут не угадаешь. Кажется, что и песня хорошая, и записана удачно, да вот что-то не идет, хоть плачь, а потом приходит человек со стороны, может быть даже непрофессионал. И все, маленький штришок и - песня засветилась, заиграла, как алмаз. А бывает, что не совсем умелый исполнитель портит песню своим вокалом и потом ее трудно будет исполнять, так как у всех уже есть стереотип, что ее пел тот-то и песня была не ахти. А материал-то отменный.
- Но хороший автор и денег захочет…
- А кто их не хочет, любой хочет, и автор, и исполнитель. Вы скажете, что авторы тщеславны, но извините, они писали, это же неимоверный труд души, это надо все через себя пропустить. И они должны получить благодарность, в данном случае исполнителя, потому как в конечном итоге, все достается исполнителю. Произошла такая плохая вещь, когда свои песни стали петь авторы. Побойтесь Бога, куда без голоса кто-то лезет петь, ему что, денег не хватает? Он поет свои песни?! Я вас умоляю, да, технику пения можно освоить, но не в одной консерватории вас не научат душу вкладывать. И потом, есть еще одна вещь, от которой я очень страдаю, это окончание эры живых музыкантов, живых инструментов. Все пошли под "минусовки", а то и под фанеру, куда ж это годится?! Даже становится за своих коллег по песенному цеху как-то неудобно, стыдно, лучше уж концерт перенести, чем обманывать. Теперь мало кто пишет живой звук, не говоря об акустике, а этого так не хватает слушателю, он по этому соскучился. Я пытаюсь это восстановить, но что я один сделаю?!
- Андрей Владимирович, а планы есть какие-то, спеть новое что-нибудь?
- Конечно же, есть, человек должен все время вперед идти. Планы есть, но это уже осень покажется, не люблю заранее обсуждать то, чего еще не случилось. Вот созвонимся, а там приезжайте к зиме ближе, может чем удивлю или порадую, кто его знает.
- Спасибо Вам за беседу, до встречи.
- Вам спасибо, что помните, спасибо.
- Удачи Вам и новых альбомов.
- До свидания.
Беседовал М. Дюков
(март 2003 года, Гданьск, Польша)
