Кровожадный вегетарианец.
В не очень далеких от нас девяностых, хоть и прошлого века, в Одессе проживал ярый любитель животных. И не потому, что он любил мясо, — совсем наоборот. Он был убежденным вегетарианцем, большим, как оказалось, покровителем братьев наших меньших.
Александр С. в детстве особой любви к представителям местной фауны не испытывал, разве что обожал своего единственного, хоть и четвероного, друга — немецкую овчарку по не очень оригинальному с конца войны имени Рекс.
Семья Саши проживала в деревеньке под Одессой, имела, как и все в то время колхозники-крестьяне, собственный дом с довольно большим палисадником и огромным огородом. Воров тогда в селениях, где все друг друга знали, называли, как и в армии, крысами, и хоть некоторые из них умудрялись по прошествии лет все же сделать карьеру, удавалось это им далеко от родных мест, а потому ни калитки в деревнях не запирались, ни псы не сидели на привязи. И вольный Рекс свободно бегал по всему селу, лая от скуки на ворон и коров да ловя сук и блох во время течки.
Но однажды он вдруг пропал на несколько дней, и двенадцатилетний мальчик пришел в сильное беспокойство. Поиски верного друга в округе дали ошеломивший подростка результат — оказалось, что доверчивого Рекса поймали и съели бродяги, лица без определенного места жительства, БОМЖи — как писалась тогда соответствующая аббревиатура согласно орфографии.
Бедный ребенок перестал есть и спать, родители безуспешно пытались успокоить сына. Ночами мальчику слышался жалобный лай пса, днем он воочию представлял испытанные собакой муки.
После этого случая Саша совсем перестал принимать пищу животного происхождения, включая молоко и рыбные продукты. А когда ему исполнилось семнадцать, он приехал в областной центр и поступил на ветеринарный факультет Одесского сельскохозяйственного института.
В ОСХИ Александр быстро находит единомышленников, становится активистом местной организации защиты прав животных, публично выступает против использования натурального меха и кожи в производстве одежды. Он организует акции протеста у меховых и обувных магазинов, митинги у соответствующих контейнеров на «седьмом». Все напрасно — милиция разгоняет мешающие свободной торговле нуворишей собрания, над ним смеются даже носящие кожзаменитель и синтетику граждане. Но Александр не сдается.
Как-то, бродя по городу с уже выцветшим плакатом в руках с изображением одетого в шкуру саблезубого тигра троглодита и надписью «Остановитесь, живодеры!», патологически радикальный защитник животных из «сельхоза» сталкивается нос к носу с выходящей из джипа ослепительной блондинкой в роскошном норковом манто, короткой лайковой юбке и высоких кожаных сапогах…
Александр подскочил к сексапильной красотке в мехах и коже и стал с жаром доказывать ей всю аморальность ношения натуральных изделий из «братьев наших меньших». Девица, видимо, решила, что он хочет бесплатно сорвать с нее одежды, и призывно махнула рукой. Из джипа вылез уже не молодой, однако атлетичный мужчина, вырвал из рук защитника животных плакат и с размаха натянул его тому на голову. Вегетарианец с огромным разрисованным картоном на плечах тут же стал похож на человека-сэндвича.
После этого случая студент ветеринарного факультета решил оставить общество защиты природы и в одиночку мстить всем способствующим гибели беззащитных животных.
Первую свою жертву он нашел холодным январским вечером 1994-го на автобусной остановке. Ею оказалась 45-летняя женщина в лисьем полушубке.
Александр сел вслед за ней в автобус, а затем вышел вместе с ней на остановке «2-я Химическая». В темном переулке он подскочил к ней сзади и нанес огромным охотничьим ножом, словно у Рэмбо, удар в спину. Затем он сорвал с трупа полушубок и положил рядом.
«Кровь — за кровь!» — прочитали через несколько часов оперативники текст записки, оставленной между окровавленным полушубком и его лежавшей в луже крови владелицей. Они сразу поняли, что имеют дело с убийцей-психопатом. И действительно, новые трупы и меха с аналогичными посланиями не заставили себя долго ждать.
Следующей жертвой кровавого вегетарианца стала 25-летняя учительница русского языка, которая имела неосторожность возвращаться вечером домой через парк «Победа» в норковой шубке. Третье тело принадлежало приехавшей в Одессу из Тирасполя на заработки 34-летней женщине — бедная Мария из «мехов» имела лишь облезшую кроличью шапку.
Оперативники стали проверять клиентов психиатров — безуспешно, студент-ветеринар врачей не посещал. Однако разработка активистов общественных организаций, занимающихся защитой животных, оказалась более эффективной, хотя и несколько запоздалой — ведь «мститель» покинул к тому времени ряды общества. Выйти на него удалось лишь тогда, когда один из действующих членов вспомнил, что бывший ярый активист организации перед тем, как покинуть ее, заявил, что будет вести борьбу более эффективными, нежели примитивная агитация и пропаганда, средствами.
Александр С. не стал отпираться, более того, свои действия он считал не только оправданными, но и необходимыми, и говорил о своей кровавой миссии с гордостью.
Судебно-психиатрическая экспертиза хотя и признала защитника зверей больным параноидальной шизофренией, но все же сделала вывод о его вменяемости. Решением судебной коллегии областного суда Александр С. был приговорен к пожизненному заключению.
Сейчас бы они считались бизнесменами.
Сейчас они были бы завидными предпринимателями, а тогда, в середине 80-х, по законам социализма они считались преступниками и получили немалые сроки заключения с конфискацией всего личного имущества. Следствием было установлено, что подсудимые в течение нескольких лет скупали в разных городах джинсовую ткань иностранного производства с целью ее последующей перепродажи по завышенным ценам, чтобы извлечь прибыль в особо крупных размерах.
Так, в начале июня 1984 года два одессита — Исаак Абович и его сын Аркадий Исаакович, сколотив кое-какой капитал, приехали поездом в Москву. Используя свои старые связи, Исаак Абович через посредничество своего приятеля Гены (с которым когда-то вместе сидел в 1963 году) приобрел чеки «Внешпосылторга СССР». С этими чеками отец с сыном направились на улицу Ферсмана в магазин «Березка». Там, выдав себя за иностранцев, они приобрели 180 м джинсовой ткани финского производства по цене 18 чеков за 1 метр — всего на сумму 3240 рублей.
Затем они стали обсуждать, как эту ткань доставить домой в Одессу. Обсуждали долго и решили для этой цели нанять грузовик. Однако никто не соглашался ехать в такую даль за те деньги, которые платили отец и сын. Наконец Аркадий Исаакович нанял автомобиль «МАЗ». Пообещав по приезде заплатить водителям деньги и купить ящик водки, отец с сыном решили ехать вместе с ними. Через три дня машина доставила их в Одессу. Рассчитавшись с водителями, они спрятали контрабанду в гараже их родственника.
Работая сапожником, Аркадий Исаакович имел очень много знакомых среди разных слоев населения. Среди них был пожилой мужчина, невзрачный, ничем не примечательный пенсионер — Николай Александрович по кличке Тихий. Мало кто знал, что за невзрачной внешностью скрывался матерый делец, владелец подпольного цеха на Молдаванке, занимавшийся нелегальным пошивом джинсов. По приезде отца с сыном, буквально на следующий день, он посетил будку «Ремобувь» по улице Космонавтов.
Аркадий Исаакович встретил гостя с распростертыми объятиями:
— У меня для вас хорошие новости.
— Как прошла поездка? — оживился Тихий. — Взяли материальчик?
— Все в порядке, — произнес Аркадий Исаакович. — Будете довольны.
— Когда встретимся?
— Подъезжайте сегодня к часикам восьми на наше место, мы с папой будем вас ждать. Только не опаздывайте и не забудьте деньги.
Вечером в назначенное время состоялась встреча. Тихий приехал на своем стареньком «Москвиче» один. Осмотрев материю, он сказал, что цена слишком высокая и купить все не может, так как мало денег.
После долгого торга он приобрел 40 метров ткани. Затем загрузил рулоны в машину и уехал. Аркадий Исаакович и Исаак Абович получили 1460 рублей. Получив часть денег, но не вернув еще затраты, они стали лихорадочно искать нового покупателя, который смог бы скупить оставшиеся 140 метров. Но найти такого было нелегко, а продавать отрезами — можно «засветиться», как раз было время жесткого правления Андропова. Поэтому они позвонили Тихому и попросили помочь найти покупателя на оставшийся товар. Александр Николаевич пообещал помочь, но потребовал свои комиссионные за посреднические услуги. Тихий позвонил через несколько дней и сказал, что все в порядке, обещал свести с нужным человеком. Им оказался некий Мамед — лидер одной из кавказских преступных группировок. У них было несколько подпольных цехов по изготовлению варенки и пошиву джинсовой одежды. Не торгуясь, он скупил у предпринимателей оставшуюся ткань. Аркадий Исаакович и Исаак Абович получили прибыль в размере 5180 рублей, даже с вычетом комиссионных это все равно были огромные для того периода деньги.
Такое быстрое обогащение нельзя было не продолжить. В этот же вечер Исаак Абович позвонил своему родственнику во Львов. После этого он подозвал сына и сказал, что им надо послезавтра быть во Львове. На следующий день вечерним поездом двое предпринимателей отправились навестить львовского дядюшку, который «внезапно заболел».
Остановились они у своего родственника дяди Мойши, который проживал по улице Саксаганского. Мойша ввел их в курс дела. Оказалось, что есть 50 метров джинсовой ткани греческого производства, привезенной нелегально челноками из-за границы. На материю уже есть покупатель, но если они заплатят больше, то он попытается уговорить челноков продать им. Хотя дядя Мойша работал часовым мастером и зарабатывал неплохо, он тоже был не прочь обогатиться за счет родственников. На следующий день одесситы купили ткань, заплатив по 17 рублей за метр, надеясь продать Мамеду по 55 рублей. Но это было не то количество, требовалось намного больше. Челноки пообещали через несколько недель привезти еще. Узнав, что покупатели не местные, один из них по имени Сергей сказал, что если им срочно нужно и они заплатят наличными, то он достанет еще 100 метров джинсовой ткани, которые есть у его приятеля. Но с приятелем он недавно поссорился, поэтому он даст им его телефон, а договариваться они будут уже сами. Позвонив на следующий день приятелю Сергея Николаю, они договорились встретиться возле дворца культуры. Вечером на условленном месте состоялась встреча. Николай оказался парнем 25 лет высокого роста, спортивного телосложения. Одет он был в спортивный костюм и кеды. Рассмотрев двух одесситов, спросил, есть ли деньги. Но те сначала попросили показать им товар, а после уже будет расчет. Николай повел их домой. Дверь открыла хозяйка — миловидная девушка лет 24 с длинными черными как смоль волосами и карими глазами. «Моя жинка Галина», — представил хозяйку Николай. Он сказал гостям, что она глухая и не может говорить, но все понимает. Галина предложила жестом пройти их в комнату, где на кровати лежали десять рулонов джинсовой ткани, упакованных в полиэтиленовую пленку. Николай подошел к кровати, достал нож и разрезал им пленку на одном рулоне. Исаак Абович потрогал руками ткань и спросил, сколько он хочет за него. Ткань была хороша, ее можно было бы продать Мамеду по 60 рублей. Тут начался торг, и никто не хотел уступать. Торговались долго. За это время Галина принесла гостям чай с бутербродами. Наконец-то они сошлись на 15, 50 рублей за метр. Полторы тысячи дадут сейчас, а 50 рублей занесут завтра. Николай согласился.
Николай внимательно пересчитал деньги, предложил гостям выпить водки за удачную сделку и пошел на кухню помогать жене с приготовлением закуски, а одесситы остались в комнате допивать чай. Прошло минут 10–15, однако никто не появлялся. Аркадий Исаакович стал звать Николая, но никто не отвечал. Он встал и подошел к двери, хотел ее открыть, но она была заперта. Что-то здесь было не так. Исаак Абович догадался сразу. Он подскочил к кровати и стал распаковывать рулоны, срывая с них полиэтилен. Как он и ожидал, это были «куклы» во всех рулонах.
— Сынок, нас кинули, как последних лохов, я понимаю, если бы это произошло в Одессе, это было бы не так обидно. Но ничего, мы найдем этих ублюдков, они еще не знают старого Исаака, это им даром не пройдет. А теперь давай уберемся отсюда.
Оглядевшись, они нашли большие хозяйственные сумки, в которые загрузили джинсовую ткань. Ее было от силы 20–25 метров. Затем, выбив двери, которые держались на щеколде, вышли из комнаты и поехали к дяде Мойше, рассказав ему, что их «кинули». Исаак Абович взял телефон и начал звонить какому-то Андрею Севастьяновичу, который должен был помочь, если возникнут проблемы. Они договорились встретиться возле кафе «Хвилинка».
Андрей Севастьянович Коротько — известный львовский криминальный авторитет — явился в ровно назначенный срок. Приехал один, без охраны. Выслушав рассказ одесситов, авторитет произнес одно слово — «разберемся». Звонок раздался в десять вечера. Аркадий Исаакович поднял трубку и услышал:
— Жду вас через 15 минут внизу.
В машине Коротько был не один, за рулем сидел крепыш с прической «ежик», который откликался на кличку Амбал.
— Значит так, квартира, в которой вас кинули, была снята в этот день у пожилой пенсионерки молодой парой, которая заплатила ей вперед за полмесяца. Челнок Сергей является наводчиком карпатских братанов. Вам повезло, что вас даже не тронули: обычно жертву убивают. Молодые шакалы авторитетов не признают, воровские законы не чтят и деньги в общак не отсчитывают. Работают сами на свой страх и риск, — возмущался Коротько, — никаких понятий. Нужно их научить уму-разуму. Давно хотел. Вот и представился удачный случай.
Затем он сказал одесситам, что даст им свой парабеллум — отстреливаться.
— Какой отстреливаться, — взмолился Исаак Абович, — я старый человек и не переношу вида крови, у меня больное сердце.
— Мы уж лучше деньгами подсобим, — вторил ему Аркадий Исаакович, — мы законов не нарушаем.
— А спекуляция и незаконное обогащение — это статья 154 Уголовного кодекса, — процитировал наизусть Андрей Севастьянович, — срок до десяти лет с конфискацией всего имущества. Так что для государства вы худшие преступники, чем я. Вас кинули, вы и должны решить это дело, поэтому отстреливаться придется. У них банда из пяти человек, а нас только двое, но с вами уже четверо.
Коротько открыл бардачок и достал оттуда старенький немецкий парабеллум, завернутый в тряпку.
— Откуда он у вас? — спросил Аркадий Исаакович.
— Эхо войны, — многозначительно произнес Андрей Севастьянович.
В это время машина остановилась. Место, куда привез их Амбал, находилось где-то за городом.
Амбал вышел из машины, огляделся — никого не было. Вокруг ни души. Он обошел машину, открыл багажник и достал из-под запаски новенький автомат Калашникова. Сняв автомат с предохранителя, произнес: «Андрей Севастьянович, все хорошо».
Коротько вышел из машины, затем из нее вышли одесситы. В руках Аркадия Исааковича поблескивал парабеллум.
— Ну, Амбал, показывай дорогу, где?
— Третий дом слева, — сказал Амбал и пошел по улице. Они гуськом друг за другом отправились к указанному дому. Улица была пустынна, поэтому звук их шагов разбудил окрестных собак, которые подняли лай. Вскоре подошли к дому. Он был деревянный, одноэтажный. Подойдя к двери дома, Андрей Севастьянович громко постучал и настойчиво потребовал:
— Откройте!
— Хто це? — из-за двери послышался недовольный голос.
— Свои, — произнес Коротько. — Зараз же видчинить, треба побалакати.
— Зараз видчинимо, — послышался голос Николая.
Вдруг раздался выстрел. Пуля, выпущенная из пистолета, пробила деревянную дверь. Если бы Коротько не стал боком, она угодила бы ему в грудь, а так пуля попала в мягкие ткани плеча Исаака Абовича, отбросив его на землю.
В ответ Амбал выпустил короткую очередь. Пули прошили деревянную дверь, поразив стрелявшего. Послышался сдавленный крик. В этот момент Коротько сильным ударом ноги вышиб дверь, она слетела и теперь держалась на одной петле. Амбал проскочил в этот проем, держа наготове автомат. Еще раз для страховки выстрелил в потолок и скомандовал: «На пол, суки, всех укокошу!» Андрей Севастьянович ворвался следом, держа в руках «Макаров». Больше, сопротивления не последовало. Теперь можно было оглядеться. Посреди комнаты, зажав руками живот, корчился Николай, под ним расползалось кроваво-красное пятно. Он тихо стонал, его пистолет валялся в полуметре от него. Амбал ногой подтолкнул его «беретгу» к Кэротько. Теперь в руках Андрея Севастьяновича было два пистолета. Завладев оружием, он спросил у парней, которые сидели за столом, обмывая успешное дело:
— Кто старшой?
Те указали на Николая. Парней было четверо. Одним из них был челнок Сергей. Рыжий, веснушчатый парубок со щербатым ртом произнес:
— Це не милиция, хлопцы. Це Андрей Севастьянович.
Коротько подбоченился.
— Ну так, если вы меня узнали, то разговаривать будет легче. Во-первых, помогите ему — сказал Коротько и указал на Николая. Двое братков бросились выполнять приказ авторитета.
— Вин вже не жилец, — промолвил один из братков, обритый наголо, широкоплечий дитина с наколкой «Вася» на руке.
— Що будемо робити, Андрей Севастьянович? — спросил черноволосый, долговязый парень.
— Теперь у вас новый бригадир, у него и спрашивайте, — и Коротько указал на Амбала, который, опасаясь непредвиденных фортелей, держал парней под дулом своего автомата. — Я могу всех вас наказать за отступление от воровских понятий и за беспредел, но теперь будете работать под моей крышей.
Приказав Амбалу не спускать с парней глаз, он вышел на крыльцо к одесситам и увидел такую картину: Аркадий Исаакович склонился над отцом. Его парабеллум валялся рядом в траве. Обхватив голову руками, он тихо причитал:
— Папа, на кого ты нас покинул? Что же теперь скажет мама? Скажет: Аркаша, ты во всем виноват, да обрушится проклятие на твою голову, да будет проклято твое имя до седьмого колена. Андрей Севастьянович подошел и тоже склонился над старым Исааком. Оглядев его, он произнес:
— Рана не смертельная. Пуля прошла навылет, кость не задета, он просто в обмороке. Его нужно срочно перевязать и обработать рану, его необходимо отвезти в больницу. Водить машину умеешь? — спросил Андрей Севастьянович у Аркадия Исааковича. Тот отрицательно покачал головой. — Ну сейчас что-то придумаем, — сказал Коротько и зашел в дом. Спустя несколько минут он вышел в сопровождении Амбала и сказал тому, чтобы он отвез их к их врачу, а затем вернулся за ним.
— Я пока поговорю с парнями, — Андрей Севастьянович забрал из рук Амбала автомат и направился в дом.
На следующий день после этих событий Андрей Севастьянович опять встретился с одесситами.
Встретились в том же кафе «Хвилинка», Андрей Севастьянович поинтересовался о здоровье, на что Исаак Абович сказал, что он почти оправился от ранения (доктор профессионально обработал рану и наложил швы), правда, плечо побаливает, но до свадьбы заживет.
После этого Коротько промолвил, что для них есть хорошая новость. Он достал из кармана сверток и положил на стол.
— Здесь две тысячи, полторы тысячи ваши, а 500 рублей за боевое крещение.
— А нельзя ли боевое крещение компенсировать Джинсом? — поинтересовался Исаак Абович.
— Нельзя, — отрубил авторитет, — у нас честная организация, а не магазин, где торгуются.
После этого Андрей Севастьянович, попрощавшись, вышел из кафе. На прощание он сказал, чтобы они передали привет Виктору Палычу в Одессе.
Приехав к дяде Мойше, первым делом Исаак Абович позвонил в Одессу Тихому. Новости, которые он услышал по телефону, повергли его в шок. Он вышел из комнаты, шатаясь и держась за сердце.
— Аркаша, это конец, мы опять потерпели фиаско. Оказалось, что милиция арестовала Мамеда и закрыла один из его цехов. Тихий, опасаясь ареста, решил свернуть на время свою деятельность и советует нам переждать до лучших времен, так как менты будоражат город в поисках поставщиков.
Послушав умного совета, одесситы так и сделали. Только спустя полгода, в марте 1985-го, докупив во Львове еще ткани, они доставили 250 метров в Одессу и постарались продать А. А. Чер-ниговцеву. Но они продали всего 60 метров по цене 55 рублей, и их прибыль составила 2200 рублей. Остальное продать не удалось — их арестовала милиция, которая давно уже следила за подпольными теневиками, такими как Тихий и Черниговцев.
Суд над Исааком и Аркадием состоялся 31 января 1986 года под председательством судьи Тюпало. Суд приговорил за необоснованное обогащение Точиловскош Аркадия Исааковича к семи годам лишения свободы с конфискацией имущества, Точиловского Исаака Абовича к пяти годам с конфискацией имущества. Кроме того, взыскано в пользу государства 8800 рублей.
Грешки налоговиков.
Несколько лет назад в здании налоговой инспекции произошел случай, который всколыхнул всю Одессу. Доведенный до отчаяния жестокими поборами налоговиков предприниматель решил уничтожить вымогателей и самого себя, тем самым продемонстрировав обществу протест против системы налогообложения, вызвавшей снижение жизненного уровня народа. Лопаются, как мыльные пузыри, небольшие частные предприятия, не выдерживающие пресса налоговых и фискальных служб. Тысячи людей каждый месяц остаются без работы, пополнив армию бомжей.
Зайдя в кабинет налоговой инспекции, предприниматель облил бензином и поджег трех работников налоговой инспекции и самого себя. Сгорели несколько помещений, а этот человек стал символом борьбы против больших налогообложений.
Кроме того, архивы областного суда свидетельствуют о том, что коррупция среди работников налоговых служб процветает. Приведем один из таких многочисленных примеров за 1998 год.
Главный государственный налоговый ревизор-инспектор отдела документальных проверок физических лиц ГНИ в Жовтневом районе города Одессы Яков Михайлович Орентлихер вместе с государственными налоговыми инспекторами этого же отдела Дмитрием Михайловичем Киселевым и Владимиром Юрьевичем Моисеенко 15 августа 1998 года проводили проверку отдела косметики магазина «Детский мир».
Арендатором этого отдела являлся частный предприниматель А.Л. Камушников.
Налоговики зашли в отдел косметики как обычные покупатели и, рассматривая ассортимент товаров, заметили, что молодая девушка-кассир не выдала покупательнице чек за покупку помады и тонального крема.
Ревизор тут же подошел к кассиру, вынул из кармана свое служебное удостоверение и попросил вызвать администратора. Кассир, понимая, что попалась на горячем, а это сулит большие неприятности, сказала, что администратора нет, но она позвонит своему директору и обо всем ему расскажет.
Орентлихер в присутствии инспекторов составил акт о нарушении кассовой дисциплины. Второй экземпляр акта оставили кассиру Е. А. Кириченко и строго предупредили, чтобы она в ближайшее время связалась с арендатором, который должен явиться к сотрудникам ГНИ.
Частный предприниматель Камушников был «очень рад» проверке налоговиков и составленному ими акту. 17 августа 1998 года он отправился в ГНИ.
Он зашел в кабинет, где находились Яков Михайлович, Дмитрий Михайлович и Владимир Юрьевич, представился и рассказал, по какому поводу пришел.
Арендатор попытался объяснить нарушения в своем отделе как большую ошибку молодой кассирши, которая проявила невнимательность и рассеянность, не выдав чек покупателю за покупку. Конечно же, для налоговиков такие «отмазки» ничего не значили; и они стали популярно рассказывать частному предпринимателю, какие страшные убытки он понесет, тем более что они планируют там провести более тщательную и основательную проверку.
Камушников, чувствуя за собою грешки, стал просить инспекторов отнестись к нему благосклонно и положил на стол налоговиков 300 долларов США, что значительно превышало сумму законного штрафа по данному нарушению.
Киселев открыл тумбу стола, положив туда деньги, достал чистый бланк и составил фиктивный акт от 15 августа 1998 года взамен первичного, в котором уже не были отражены нарушения финансовой дисциплины. После чего на бланке расписались Орентлихер и Моисеенко, а на месте подписи продавца расписался сам арендатор.
Вторая проверка налоговиков была 19 августа этого же года в магазине 000 «Варяг».
Орентлихер, Моисеенко и Киселев выявили значительные нарушения и составили акт о выявленных нарушениях налогового законодательства, выражавшихся в отсутствии ЭККА и ТКК, накладных на некоторый товар и невыдаче чека кассиром покупателю.
Руководителю предприятия В. Е. Варягину велели явиться к сотрудникам ГНИ, которые проводили проверку.
Варягин на следующий день с самого утра направился к налоговикам. Зайдя в кабинет, где находились Моисеенко и Киселев, он объяснил причину своего визита.
Инспекторы налоговой службы мрачно рассказали руководителю «Варяга», на какой тоненькой ниточке висит его бизнес, а после Киселев, взяв калькулятор и что-то подсчитав, пододвинул его к Варягину со словами: «Если вам подходит, то мы поможем».
Предприниматель посмотрел на табло калькулятора и увидел высвечивающуюся сумму — 150. Киселев придвинул еще и бумагу, на которой был нарисован знак доллара. Не успел Варягин что-либо ответить, как в кабинет зашел начальник инспекторов Орентлихер. Пошептавшись с Киселевым, главный налоговый ревизор Жовтневого района взял калькулятор и выбил на нем другую сумму — 200. Варягин засуетился и сказал, что зайдет после обеда, так как данной суммы у него при себе нет. Моисеенко ответил, что надо сначала позвонить, и дал ему бумагу с номером мобильного телефона.
Уже возле своего дома Варягин встретил своего знакомого Мельниченко и одолжил у него 200 долларов, пообещав отдать ему деньги через два дня.
По дороге в налоговую предприниматель стал размышлять, зачем ему платить такие деньги, если государственный штраф обойдется для него несколько дешевле. Варягин сменил путь своего движения и зашел не в налоговую инспекцию, а в Жовтневый РОВД города Одессы. Там он написал заявление на налоговиков, и правоохранительные органы начали оперативно действовать. Варягину вручили диктофон и меченые доллары, с чем он и отправился к зданию налоговой. Позвонил по данному телефону, трубку поднял Моисеенко и сказал, что сейчас подойдет. Налоговик и предприниматель отправились в кафе «Театральное» и присели за столик. Моисеенко сказал Варягину, что акт уже переписан и повода для волнения больше нет, в ответ Варягин передал ему меченые деньги. Моисеенко распрощался с руководителем предприятия и вернулся на работу.
Под кабинетом его, а также Киселева и Орентлихера, ждал большой неожиданный сюрприз — милиционеры в гражданской форме, которые задержали взяточников, изъяли меченые деньги, а также 300 долларов США и два акта по магазину «Детский мир» с противоречивым содержанием. Налоговики признались, что получили взятку от Камушникова, так как отрицать уже не было смысла, но только один Господь Бог знает, сколько частных предпринимателей положили на стол арестованных налоговиков деньги вместо законного штрафа за многие годы их работы.
Суд приговорил Киселева Дмитрия Михайловича и Орентлихера Якова Михайловича к 3 годам лишения свободы; Моисеенко Владимира Юрьевича к 2 годам и шести месяцам лишения свободы.
