28/03/24 - 12:16 pm


Автор Тема: Жданов Александр.  (Прочитано 758 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн valius5

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 27470
  • Пол: Мужской
  • Осторожно! ПенЬсионЭр на Перекрёстке!!!
Жданов Александр.
« : 14 Февраль 2020, 16:23:26 »



















Александр Жданов. Перепела

Александр Михайлович Жданов (10.02.1948 - 9.02.2013) - поэт, композитор, певец.
 Родился в 1948 году на хуторе Широком Донецкой области (Украина).
Филолог. Инженер-эколог. Работает геологом на предприятии «Сингеос» (Москва).
Музыкальное образование.
Автор 420 песен (стихи, музыка, исполнение).
Две трети из них ждут своей материализации в звукозаписи.
В концертном варианте – циклы песен «На войне, что зовется жизнь», «Дуэль», «Я тут стоял», «Мы», «Реабилисудие», «Там, где нас нет», «Скиф-1», «Скиф-2», «Эпоха экстрасенсов», «Вишневая веточка», «Млечный путь», «Сон-трава», «Пастух дождей», «Одно мгновенье», «Где Бог – там и Родина», «Перекати-поле», «Урок этикета», «Глухомань», «Калиточка».
 
***
 
За несколько минут до своего дня рождения ночью 9 февраля от гриппа, осложненного пневмонией, в реанимации Московской клинической больницы №15 скончался поэт, композитор и певец Александр Михайлович Жданов.
 Ему исполнилось бы 65 лет.

Жданов Александр 1994 - Там, где нас нет (CD) (320)
Жданов Александр 1995 - 259 (CD) (320)
Жданов Александр 2000 - Скиф 1 (CD) (320)
Жданов Александр 2000 - Скиф 2 (CD) (320)
 Пастух дождей         
Жданов Александр - Одно мгновение (192)                         
  Сон-трава         
Жданов Александр 2003 - Где Бог - там и Родина (256)
Жданов Александр 2002 - Перекати-поле (VBR)
Урок этикета         
 Зубрите феню!                           
Жданов Александр 2002 - Калиточка (VBR)
............................
Жданов Александр 1989 - Долюшка (256)
Жданов Александр 1990 - Патроны (320)
Жданов Александр 1990 - Приходи в пивную (320)
Жданов Александр 1992 - Старенький наган (320)
Жданов Александр 1996 - Я тут стоял (CC) (320)
....................
Александр Жданов: «Уроки музыки»

(странички автобиографии)

Баян был большой и пугающе красивый. Темно-вишневый перламутр. Перл-ла-муутрр – это уже музыка. Слаще музыки был его запах. Сердце замирало, и грудь не могла вместить вдыхаемый воздух, потому что выдыхать не хотелось. Конечно, в руках его далеко не унесешь – футляр бил по ногам всеми углами, какие у него были, и волочился по земле, а вот в чехле, сшитом из серого папиного плаща, баян почти ничего не весил. Если крепко стянуть лямки на груди и немного отдохнуть после каменного карьера и перед редким лесочком возле Новостройки, то часа за полтора можно запросто добраться от хутора до дворца культуры в Городе, особенно если снег в степи не очень глубок.
Учитель Музыки – Владимир Викторович – высокий, прозрачно-бледный, с широко открытыми глазами, был слепым. Он всегда смотрел вверх, будто прислушиваясь к тому, что не могли слышать другие.
Когда я, пытаясь сыграть «Перепёлочку», извлек из баяна какие-то жуткие сипящие звуки, учитель дернулся, быстро провел рукой по инструменту, потом по моим мокрым волосам, курточке и громко позвал Анну Ивановну. Меня раздели, растерли водкой и завернули во что-то холодное.
Несколько дней подряд, открывая глаза, я видел испуганное лицо мамы, а, закрыв глаза, снова срывался в талую мартовскую кашу, заполнившую карьер, и молча пытался выплыть с баяном за спиной. Молча, потому что знал: звать на помощь глупо – в степи никого нет.
На этом моё музыкальное образование закончилось. «Подрастешь – научишься еще», - сказала мама. А шапку мою нашли пацаны в карьере летом и наделали себе из нее жошек.
Александр Жданов.
.................
Александр Жданов: «Голосовой нерв»

(о песнях Александра Жданова)

Во времена глубокого духовного обморока, в котором пребывали люди конца шестидесятых – начала семидесятых годов, родилась альтернатива официальной культуре – самодеятельная песня. Это было не первое, и не второе рождение жанра: трубадуры, барды и менестрели охотно заполняли пространство культуры в эпохи ее вынужденного подполья. Это было
 и противостояние глухому молчанию тех, кто не хотел мириться с воцарившейся в мире полуправдой, кого не устраивала декорированная бодрыми лозунгами социальная повседневность.
В наши дни мы стали свидетелями редкой ситуации, когда на эстраде,
по радио и телеканалам, в домашнем кругу и на площадях больших и малых городов слышны голоса певцов нескольких поколений. Интонации Булата Окуджавы и Владимира Высоцкого звучат на одной высоте с голосами певцов, родившихся в конце сороковых - начале пятидесятых, а эти последние вплетаются в еще непривычные для нас голоса тех, кто родился в шестидесятые годы.
В этом пестром песенном многоголосии все отчетливее определяет свои контуры творчество Александра Жданова, который возрастом принадлежит к среднему поколению певцов, а смыслом своего песенного энтузиазма – классической традиции и самой актуальной современности.
Быть наследником классической лиры ответственно и опасно. Это наследие отмечено высоким состраданием малым мира сего, оно составляет опору национального предания, в нем – завет отечественной культурной памяти. Есть память жанра и память голоса, есть рискованный дар жизненного артистизма, противостоящий обыденной ролевой игре в жизнь. Есть наследование артистического жеста, которым на ноги подымают зал, и есть умение трагического вживания в героя песни. Наконец, есть в профессиональной оглядке на традицию (страшный и веселый) риск разделить участь ее создателей, потому что сама идея жизненного риска входит в состав традиции. От «бездны мрачной на краю» до «хоть немного еще постою на краю!» живет в русской поэзии это жутковатое самоутверждение над пропастью (столь далекое от богемной эстетики смерти и столь близкое отечественному ощущению реальности как непрерывного Армагеддона).
Лирические песни-новеллы А.Жданова - в их внутренней голосовой напряженности – возвращают нас ко времени классического романса.
Это странный жанр: жалоба, молитва и заклинание; внезапно освещенный уголок памяти, из которого наплывают на нас мучительно знакомые силуэты, милые тени.
Самая высокая, самая чистая лирика неизбежно превращается в романс. Многие стихи А. Жданова минули переход от слова к его музыкальной огласовке и сразу родились в камерном уюте романсных ритмов с той же естественностью, с какой волна набегает на берег. Школа романса для А.Жданова – это не просто дань слишком близко лежащей традиции; это стало школой вокальной примерки, а исполнительства – к тексту.
Ни играть, ни петь Александра никто не учил, поэтому ему, как автору по преимуществу, остается то, что остается всякому автору наедине с материалом: слух, интуиция, ощущение слушателя – весь ненадежный в отдельности и нехитрый в целом инструментарий ремесла, который Вл. Ходасевич называл «поэтическим хозяйством». Но песни-стихи Александра Жданова, рожденные доверием слуховой догадке и музыкальной гипотезе, вынесенные на интонационном жесте навстречу нашему вниманию, - эти мгновенно запоминающиеся песни рождены энергией подлинно творческого порыва.
Это песни доверия; в них ожидание надежды и возможность отпрянуть от края бездны, такой притягательной. В них есть приглашение к горькому глотку свободы. В них есть личность, искусившаяся опытом самопознания и уставшая ловить свои неверные отражения в кривых зеркалах внутренней рефлексии. В них есть попытка преодоления самого черного из путей – пути одиночества.
Камерная песня широкой известности, как правило, не приносит; она в ней и не нуждается. Песни А. Жданова ждала популярность (поймем это слово в буквальном переводе на русский: «публичность», «народность»), когда они превратились в музыкальное эхо социальной событийности. Песни афганского цикла, не раз исполненные в коллективах людей, вернувшихся с войны, вызывали однозначную оценку: их мог написать только свидетель и соучастник событий под Гератом. Автор там не был и быть не мог. И все-таки он там «был» в том специально творческом смысле присутствия, которое порой много подлиннее фактического (исторического) присутствия. Так Пушкину, не бывавшему в военных стычках, удалось пережить их в эстетической подлинности стихотворства.
Вот эта эмоциональная подлинность переживания и превращает афганский цикл А.Жданова в историческое свидетельство нашей национальной трагедии, которая, как всякая большая беда, складывается из «малого»: дерзание – гибель – сознание непоправимости – горе матери – скорбное предстояние друзей.
Гражданские песни А. Жданова можно было бы назвать историко-политическими ретроспекциями: в них осмысляется далекое и близкое прошлое нашей Отчизны в его неизбывной трагедийности.
Надо ли удивляться тому, что песенная лирика такого типа ставит, среди прочего, и классическую тему поэта, поэзии, творчества? Поэт в нашей истории – фигура трагическая (и в бытийном, и бытовом плане). Дуэль с мертвым бытием – такова жизненная позиция отечественной поэзии. Когда поэт выходит на дуэль с изобретательной и всемогущей Ложью, все порядочные люди становятся его секундантами. Но они не станут выполнять главной задачи дуэльного обряда – примирить противников. Дуэль поэзии и неправды – не ритуал, а принцип жизни. Когда у человека нет другого способа бытия, он становится поэтом, бардом, он превращается в голосовой нерв своего народа.
Из предисловия к сборнику песен Александра Жданова, 1989 г.

Оффлайн valius5

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 27470
  • Пол: Мужской
  • Осторожно! ПенЬсионЭр на Перекрёстке!!!
Re: Жданов Александр.
« Ответ #1 : 14 Февраль 2020, 16:25:25 »
Александр Жданов: «Органический трагизм голоса и слова»

(о песнях Александра Жданова)

Когда распадается мир, задача поэта – собрать разрозненные звенья, как заповедано Гамлетом, а он знал толк в энтропии. Не в этой ли ситуации мы застаём Серебряный век, а вслед за ним – и малоразнообразный постмодерн, завороженные релятивными картинами мира, исступленной патетикой ницшеанства и стриптизными методиками психоанализа; те и эти эстетизировали осколочный мир, разъятую на маски и личины душу и какого-то амбивалентного «Бога», которого не отличишь от Сатаны. Избыток черного восторга в канун последнего исторического дня – вот цена, заплаченная всеми филиациями теперешнего постмодерна, который полагал свои истоки в классическом авангарде рубежа XIX – XX веков.
Прозе и поэзии рубежа ближайших двух веков импонирует ерническое зубоскальство, эпатирующий натурализм, абсцессно-фаллоцентрическая лексика и прочие трофеи вырвавшегося на свободу андеграунда. Пожилые юноши этого недобитого водкой и травкой поколения все еще не теряют надежды сделать читателя ценителем поэм о сортирах. Цветы Зла, видите ли, растут на навозе антикультуры. На тему Мирового Зла оперативно создана ныне обширная библиотека исследований, а в Поьше прошла недавно весьма представительная конференция на тему «Мусор, цивилизация и культура».
Все отхожие места Вселенной открыли свои шлюзы, чтобы предъявить нам образ Царствия Божьего, обетованного Богом-Ассенизатором. При этом нам предлагается понять, что за опытами такого рода стоит глубокая авторская мысль о судьбах мира и утраченных духовных ценностях вконец падшего человечества.
О да, есть в поэзии почтенный прием иронической апофатики, по условиям каковой говорят «нет», подразумевая «да». Православному «отрицательному богословию» вольно было, с авторитетной подачи Дионисия Ареопагита, определять, скажем, существо Троицы через сведение в положительное «всё» ряд за рядом отрицаемых качеств.
Но… когда масса талантливых людей отодвигают действительность повседневной жизни, чтобы заменить её проекциями несчастного сознания, пусть и маскирующего свой опыт отчаяния «позой» ухмылки, - становится грустно и за действительность, и за авторов.
Исчезло ощущение трагизма жизни, испарилась куда-то серьезность трагического переживания и выражения органического, в удел положенного Творцом, трагизма обыденности. Адекватный человек исчез.
Опошление трагического в бытии и в судьбе человека, распыление целостного образа Творения и глубокий обморок в свободе, азартная и опасная игра с ложными состояниями сознания – подлинная эстетическая (или антиэстетическая?) эпидемия века нынешнего. «Профанация трагедии», как сказал бы последний философ-эмигрант первой волны – В.Н. Ильин.
Восстановить утраченное чувство трагической жизни ( в слове и голосе) – не значит заговорить вдруг интонациями Блока или терцинами Данте. Здесь потребна фундаментальная и катастрофическая по своим последствиям переориентация смыслов авторского присутствия в бытии культуры, нужен существенный сдвиг в историческом сознании. Новая картина мира не создается одним Единственным, как Макс Штирнер полагал, и не неким ницшезованным демиургом, вроде Единомножественного Великого Одинокого «Я», которого придумал Александр Мейер, или Симфонической (Соборной) Личности, что рождена метафизикой Льва Карсавина. Все эти боги философов (назови их хоть пневматосферой – по Павлу Флоренскому, хоть ноосферой – по Тейярду и Вернадскому) слишком красивые, чтобы быть правдой, - ничто перед подлинным отчаянием Постороннего, празднующего свой отдельный праздник на маргинальных путях творческого поиска.
Не возникает новая оптика видения сразу и вдруг в хронотопе избранного поколения. Зерна психоанализа мерцают в мемуаре Платона о «нашептывании его демона (даймона)», а Пушкин, работая над «Пиковой дамой», вспомнил о двух французских книгах по теории относительности в своей библиотеке (и одну даже прочел до середины). Казалось бы, что за дело иудейскому мыслителю Георгу Кантору до христианской Троицы? И все же, именно над Ней размышляя, он набрел на идею теории множеств, которая легла в основу всей современной математики. Сказанное не означает, что на таких воплощениях комбинаторной логики, как табулятор и компьютер, легли отсветы Божественной благодати (скорее, и не могло быть такого). Речь о другом – в культуре как даре Мнемозины ужерживается только то, что служит, по удивительному афоризму Михайлы Ломоносова, «сопряжению далековатых идей» - т.е. творческому сочетанию Традиции и личной выдумки.
Кажется, здесь – секрет того, что песни Александра Жданова, некоторые из которых достигли возраста целого подросшего поколения (1960 – 2000 годы), до сих пор звучат как вчера написанные. В них есть свежесть, эдакая «умытость» восприятия немытой действительности. В ней, затюканной нашей реальности, заставленной идеологическими декорациями и символикой самого низкого пошиба, заново прочерчиваются исторические горизонты, они обретают ясность давно забытой правды и утреннюю прозрачность смысла и надежды. Если вертикаль в нашей картине мира явно прогнулась, и «нет залогов от небес» горних, то пусть хотя бы дольняя горизонталь выпрямит нам перспективы достойного существования

 Вот о чем эти песни - грустные и отчаянные, яростные и насмешливые, насыщенные подлинным лиризмом и почвенным ощущением Отчего дома, не страшатся они и цыганских страстей, и политически заостренной сатиры, и исповедальных интонаций, и так называемых "острых вопросов", и скифской одержимости вольным пространством, и грустной иронии бомжа. Эти качества песенного творчества Александра Жданова отражают не пестроту суетной повседневности и не равнодушие к возможностям разных жанров, но авторскую душу, столь жадную к впечатленьям бытия.
Отметим: автор, наследник Страны Советов, никому советов не дает и заново "обустраивать" Отчизну тоже не собирается. Он счел своим делом и долгом - понять вместе с нами, почему мы так живем в своем тысячелетнем пространстве. В трагически-отрешенных интонациях поэт и бард Александр Жданов предъявляет городу и миру свои мелодические "философические письма", которым нужно только одно: быть услышанными.
Константин Исупов,
доктор философии,
Санкт-Петербург

Оффлайн valius5

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 27470
  • Пол: Мужской
  • Осторожно! ПенЬсионЭр на Перекрёстке!!!
Re: Жданов Александр.
« Ответ #2 : 22 Май 2020, 20:27:25 »
Занесено в каталог.

 

Яндекс.Метрика