В любой исправительной колонии есть дежурная смена. Это те, кто осуществляют контроль и порядок среди осужденных. Еще есть ответственный от руководства. Он заступает на суточное дежурство. Это сам начальник или его замы. Ответственными бывают начальники отделов: оперативного, безопасности, начальник санчасти. На сутки или двенадцать часов заступает дежурная смена ДПНК (дежурный помощник начальника колонии) и помощник самого дежурного. С ними работают инспектора отдела безопасности. Таких смен несколько. Задачи перед дежурной сменой ставятся одинаковые, но вот методы работы у всех разные.
Майор хабарик
Как первый школьный звонок, любовь, секс, запоминается и первая зона. Тогда я еще не устал от мест лишения свободы. Был моложе, и краски казались ярче. Тем более именно в первой зоне царили самые чудные порядки.
Колония на северо-западе России считалась пьяной. Бухали не только зеки, но и сотрудники. Последних не всегда можно было отличить от осужденных. Один инспектор отдела безопасности пропил все, в том числе и форму. На службу он ходил в арестантской робе, не совсем положняковой, а из милюстинового блестящего материала, как у блатных, только очень грязной и мятой.
Наш этап прибыл в колонию как раз в его дежурство. Хороший джинсовый костюм (страшный дефицит когда-то) я протащил сквозь шмон через нарядчика. Дорогой свитер, брюки, ботинки решил сдать на склад. Упаковал свои вещи в мешок, подписал на нем бирку и оставил в дежурке. Вечером мои вещи пропали. Когда я стал возмущаться, сержант в робе заорал, что я обвиняю в воровстве вертухаев, и посадил меня в клетку. Меня держали там до тех пор, пока я не снял претензии к пупкарям.
Дежурный в этой смене носил мундир и был майором. Еще он носил кличку Хабарик. Среди зеков ходили слухи, будто ДПНК собирает бычки с плаца. Наверное, это вранье. Просто дежурный отпускал нарушителей режима за выкуп, предпочитая сигареты с фильтром. За эту же валюту он разрешал позвонить по городскому телефону хоть в другую республику.
Помощник дежурного, лейтенант, обладал филигранным юмором и острым языком. Он никогда не хамил и не повышал голос, но мог поставить в смешное положение любого. Объяснялась такая подготовка просто - раньше летеха служил в женской зоне. Бить зечек нельзя, вот и боролся за дисциплину с помощью языка. Еще один инспектор этой смены раньше работал гаишником. Попался на взятке и устроился к нам. Этот тоже любил подношения. Ладно, когда он вымогал ценности у осужденных, которые допускали нарушения. Старшина просто лазил по зоне и занимался попрошайничеством, предлагая подарить ему понравившиеся кроссовки, спортивный костюм или сувениры. Когда отказывали, злился и обещал отомстить.
Другой инспектор на всех стучал. Как на сотрудников, так и на зеков. Причем часто выдумывая их прегрешения. Внешность он имел убогую - тощий до неприличия, на руках длинные черные волосы, глаза в кучу. Как рассказывали сами сотрудники, с детства его все постоянно били и во дворе, и в школе.
Еще один инспектор был, наоборот, очень толстым, и носил солнечные очки, как у кота Базилио в исполнении Ролана Быкова, даже в помещении и ночью. Он был относительно безвредный, но, видимо, испытывал на свободе дефицит общения. Потому он постоянно садился на ухо осужденным, рассказывая подолгу нудные истории из его неинтересной жизни. Вечером вся смена напивалась изъятого спирта и заваливались до утра спать. Только тощий шнырял по территории, вынюхивая нарушения, пока один раз не нарвался на поддатых бандитов, которые его жестко отпинали. Жаловаться он побоялся и больше обходы в одиночку не предпринимал.
Анаболик - «терминатор»
В другой смене ДПНК отличался хорошей выправкой и до блеска надраенными сапогами. Только дослуживал он последний год до пенсии. Это я к тому, что среда обитании наложила неизгладимый отпечаток на майора. Был очень истеричным и обладал своеобразным алгоритмом мышления. Даже умные коллеги и заключенные не могли понять, что майор говорит. Дефектом речи он не страдал, но очень туманно излагал свои мысли, хотя и не пил спиртного.
Его помощником был прапорщик. Если он бывал трезвый, то вел себя адекватно. Много шутил и балагурил с зеками. В то же время хорошо нес службу, носом чуя нарушения распорядка и спрятанные запрещенные вещи. Стоило прапорщику остаканиться, как он сразу превращался в блатаря, который ругал ментов самым отборным матом и хулиганил в отношении их. Нередко этого прапора по приказу начальника сажали в камеру ШИЗО, чтобы протрезвел. Но он и там бунтовал и ругал сотрудников.
Инспектор отдела безопасности недавно отслужил срочную. Он имел внешность подростка, и по любому поводу краснел, как девушка при виде члена. Он был безынициативен и делал гадости только по приказу начальства. Например, сажал в ШИЗО или изымал неположенное. Остальное время он шатался по зоне как неприкаянный и терпеливо сносил грязные намеки сексуально озабоченных осужденных. Другой инспектор звался Живчик. Он носился по территории как заведенный и всюду совал свой нос. Но, так как всегда торопился, то не успевал делать замечания или делал их на ходу. Еще один инспектор проработал недолго. Его перевели из войск за пьянку. В колонии он быстро допился до «белочки» и уехал в дурку.
Следующая смена была особо интересна своим дежурным по кличке Анаболик. Огромный атлет, чемпион и рекордсмен СССР по силовому троеборью, совершенно отмороженный на всю голову, майор уважал только осужденных спортсменов. Остальных он пугал и тиранил физически. Его опасались даже отъявленные дебоширы, особенно после того, как он на воле у периметра побил пятерых бандитов, делавших переброс в зону. Еще Анаболик ненавидел женщин, так как его с сыном бросила жена. Помощником его был прапорщик с Кавказа. Не знаю, кто он был по национальности, но как всякое дитя гор, прапор был нудный и весьма своеобразно воспитанный, у него был свой кодекс поведения, зависимый от настроения и оппонента.
Инспектора в этой смене были безликие и запуганные Анаболиком. Выделялся только сержант небольшого роста. Он учился заочно и мечтал стать опером. Потому детально во все вникал и пытался веста с осужденными задушевные беседы. Но он был слишком молод и неопытен, потому часто нарывался на подначки и шутки.
Четвертая смена состояла из бывших вояк. ДПНК отслужил в учебке много лет, попал под сокращение и перевелся к нам. Нормально разговаривать он так и не научился. Отдавал лишь короткие приказы, которые в его исполнении напоминали лай: «Стоить! Ко мне! Молчать! Кругом! Бегом!» Впрочем, майор быстро дотявкался. Такое прокатывало с «чушками» и младшими по должности сотрудниками. Другое дело блатные, бандиты. Их сам начальник опасался. Когда дежурный попробовал на них гавкнуть, то узнал от авторитетов много нового о себе, своей родне и о том, как он появился на свет. В частности, что у него не было мамы и его пидор на запретке высрал. Майор был потрясен. Во-первых, такое генеалогическое древо. Во-вторых, подчиненные хамят и вселяют опасения. Его помощником назначили капитана, тоже войсковика, но зафанатевшего на спорте. Сперва его пытались сделать дежурным, но после заступления на пост не могли найти. Капитан вместе с ключами от «свиданки» вечно гасился на промке. Он так привык служить. Вот и перевели его помощником, после чего он продолжал прятаться и проявлять интерес только к бегающим по утрам заключенным. Нередко он присоединялся к ним. Инспектора в этой смене были служаки. Но они не понимали специфики зоны и сильно тупили. Свои неудачи они топили в спиртном.
Секс на столе
Ответственные от руководства были тоже примечательны. Начальник носил кличку Обещалкин. Полковник избегал скандалов и стрессов. Осужденных он внимательно слушал и всячески поддерживал. Только никогда не держал слова. Зато всех одобрял и подбадривал.
Колонией рулил его зам по БиОР. Мрачный подполковник раньше занимал высокий пост в КГБ. Это он руководил захватом самолета с террористами Овечкиными. При штурме пострадали пассажиры, и руководителя захвата сделали крайним. Хорошо, что хоть в зону приняли и сохранили звание. Подполковнику везде мерещились заговоры. Обладая хорошей физической подготовкой, он мог вырубить осужденного, плохо его приветствующего. С блатными он не связывался, а тиранил «чертей». Заодно БиОР открыл на промке много кооперативов. Когда махинации вскрылись, он подвел под статью начальника, а сам ушел на повышение в другую зону. Кагэбэшные связи помогли.
Замполитом был казах по кличке Бублигумов. Он вечно устраивал заговоры и подбивал отрядников не подчиняться операм и отделу безопасности. Бублигумов был очень глуп и добр. Зеки его постоянно обманывали.
С замом по производству осужденные сталкивались редко. Если он заступал на сутки, то на промку приходила бухгалтерша. Они закрывались в кабинете и там занимались сексом. Зеки знали об этой связи. Не знал только муж бухгалтерши. Он работал у нас опером. Начальником оперативного отдела был капитан, очень подлый. Вроде и гадостей делал не больше других ментов, но морду имел крысячью, потому его не любили.
Отдел безопасности возглавлял тоже капитан, азербайджанец. У него из кабинета и от мундира постоянно несло анашой. Капитан любил гулять по зоне и чмырить опустившихся нарушителей режима. То оброненный хабарик им скормит, то обзовет неприлично. При этом истерично смеялся.
Остальные сотрудники не заслуживают отдельного рассказа. Такие служаки нас и перевоспитывали. Не подумайте, что я сгустил краски и специально очернил ментов. Поверьте, я еще многого не сказал. Добавлю лишь, что спившиеся инспектора заносили в зону любой запрет и прислуживали бандитам. Типа, бегали им за пивом через вахту. Начальство брало взятки за УДО. Странно, но личный состав нормально справлялся со своими должностными обязанностями.
Например, дежурной смене надо было: проводить три поверки-построения и пересчитывать осужденных, запускать машины через шлюз на промку и выпускать обратно, выводить осужденных на работу и обратно, считая их по карточкам, заводить на свидание родственников, приехавших на свиданку, принимать и отправлять этапы, устраивать плановые и внеплановые обыски и обходы, считать зеков по ночам, пресекать нарушения и конфликты, не допускать, чтобы осужденные принимали запрет с воли.
И как только менты, при таком обилии обязанностей, умудрялись еще пить и спать?! Секрет прост - всю работу они свалили на активистов. Те же, зарабатывая УДО и комфортные условия в неволе, контролировали серую массу арестантов. Инициатива исходила не от начальства, а от авторитетных зеков. Самоуправление спасало от анархии и спившихся непрофессиональных сотрудников. Так и выживали, бок о бок.
Александр Бутырин.
