11/01/2011;
Просторы Сибири хранят тайны мест, где исполнялись смертные приговоры
В Сибири всегда хоронили причудливо. Самоедские племена подвешивали своих покойников на деревьях, чтобы звери не поели. Одно таежное семейство додумалось выдалбливать в кедрах пустоты-могилы, куда закладывали тела усопших родственников, отсюда их название - племя Кедра. Но чаще всего в условиях вечной мерзлоты мертвеца совали в сугроб до весны, чтобы похоронить, как земля оттает. А семьи побогаче нанимали пильщиков - могилу выпиливать. С учетом всех этих сложностей представьте похороны заключенного. Кто с его погребением будет так долго возиться или так долго ждать прихода тепла? Согласно изысканиям новосибирского историка А.Теплякова захоронения умерших и казненных осуществлялись оригинально - способом Гражданской войны.
По упрощенной схеме
В 1928 году молоденькая, но уже состоящая в должности новосибирского окружного прокурора, А.И. Гулевич жаловалась председателю окружного суда ФА. Сове-Степняку на некачественное исполнение приговора в отношении некоего гражданина Неронова, осужденного к ВМН. «Я как прокурор, только что прибывшая на работу в округ, была совершенно не осведомлена...» - вещала правовед, ужасаясь найденному «бесхозному» трупу в мерзлой земле, в которой, поворошив немного почву ломом, палачи спрятали тело. Далее она просила, «чтобы дело приведения в исполнение смертных приговоров было бы налажено в надлежащем порядке (чтобы заранее определяли место могилы, рыли яму, крепко ее утрамбовывали и проч.)».
Обыденность упрощенной практики захоронений подтверждал член краевого суда А.З. Суслов, информировавший прокуроршу о том, что, например, труп расстрелянного 14 декабря 1926 года в Новосибирске Ивана Голендухина попросту «спущен под лед реки Оби».
Годом ранее в окрестностях Новосибирска из Оби пять сильно разложившихся мужских трупов с обвязанными телефонным кабелем руками и пулевыми отверстиями в головах выловили рыбаки. Еще одного плывущего казненного поймали ниже по течению у села Молчаново Томской области. Внешний вид обнаруженных трупов ясно указывал на фирменный почерк исполнителей.
Справедливо предположив, что обнаружены трупы расстрелянных органами ОГПУ, новосибирские милиционеры просили прокуратуру повлиять на то, чтобы чекисты впредь зарывали казненных в землю. Ведь приходится работать с разлагающимся материалом, устанавливать личности, в итоге - исправлять чужие ошибки и элементарную лень. Однако циничный заместитель начальника ОГПУ по Сибкраю Б.А.Бак ответствовал милиционерам в том духе, что, мол, неясно, кто расстреливал: ОГПУ или судебные органы. Надлежащее же исполнение инструкций требовало конвойной команды, заблаговременного рытья могил, что было зимой не так просто. И сегодня для решения этой проблемы на новосибирских кладбищах дымят подожженные автопокрышки, отогревающие землю для рытья могил. Поэтому весь послеоктябрьский период в столице Сибкрая практиковалось сбрасывание трупов расстрелянных в Обь.
Зимой осужденных, не мудрствуя лукаво, казнили прямо в общественной теплушке - домике, устроенном на льду для полоскания белья посреди реки, после чего трупы спускали в прорубь. Делалось это в полночь, когда никому из обывателей не пришло бы в голову полоскать белье в полынье. Потом в избушке и возле нее прибирали.
Исполненные приговоры палачи утруждались также актировать. Вот акт от 4 марта 1926 года о казни двух зеков, подписанный двумя чиновниками крайсуда, которые отметили, что «расстрел ученен вполне правельно и без каких бы то не было форм мучения, а именно: Булгакову сделано 3 выстрела из нагана в затылок и Констанову один. Труппы обеих спущены в прорубь реки Оби в теплушке для полоскания белья, где и приводился самый приговор в исполнение; от приведения приговора в исполнение признаков и следов не осталось». (Орфография документа сохранена.)
От оврагов до полигонов
В каких-то случаях расстрелянных хоронили на окраинах закрытых и обустроенных по-новому кладбищ (парк «Березовая роща» в Новосибирске), в оврагах, карьерах, лесных чащах. Имеются упоминания и о том, что расстреливали в заброшенных колодцах. Замаскировать как следует свою работу палачи не удосуживались. Обнаружив у одного из колодцев подозрительные свежие ямы, колхозники их разрыли и нашли трупы в синих рубашках с руками, «связанными тонким шпагатом». Они писали в прокуратуру: «Мы, красные партизаны, требуем немедленного расследования. Мы знаем законы Советской власти, что окольным путем, кто бы они (казненные) ни были, так в расход они не должны пускаться».
Часто расстрелянных зарывали на территории самой тюрьмы, что долго продолжаться не могло вследствие ограниченности территории. Но такая практика велась в томском Колпашево, алтайском Барнауле, а также Тобольске, Салехарде и других сибирских городах.
В начале 80-х годов в районе Колпашево Обь подмыла крутой берег и обвалила бетонный короб расстрельной ямы, из которой высыпались в воду истлевшие трупы с «фирменными» дырочками в черепах. Чекисты сработали молниеносно - группами на моторных лодках они догоняли плывущие тела и крошили их веслами до полного уничтожения следов.
А если взять совсем маленький северный город Салехард, то местным палачам пришлось потрудиться втройне, поскольку на территории тюрьмы в вечной мерзлоте, практически в бетоне, им пришлось вырыть яму, для 150 жертв.
В юбилейных изданиях, посвященных новосибирской милиции, не встретить упоминания о том, как весь наличный оперсостав, включая фельдъегерей, привлекался к массовым экзекуциям. В своих мемуарах об этом говорил бывший начальник Новосибирской облмилиции МЛ. Шрейдер, подчиненные которого в начале 1938 года постоянно участвовали в расстрелах.
Места новосибирских захоронений до сих пор держатся в секрете. Такая же ситуация была и в большинстве сибирских городов, где имелись тюрьмы и условия для казней.
Поэтому во всех регионах создавались специальные полигоны для захоронения. В некоторых местах природные условия помогали в решении этой задачи. Известно, что в Приморье трупы вывозили подальше от берега и сбрасывали в океан.
А если рядом не было моря или реки? В этом случае строгой инструкцией палачам предписывалось «найти место, где будут приводиться приговора в исполнение, и место, где закапывать трупы. Если это будет в лесу, нужно, чтобы заранее был срезан дерн и потом этим дерном покрыть это место с тем, чтобы всячески конспирировать место, где приведен приговор в исполнение, потому что все эти места могут стать для контриков, для церковников местом проявления религиозного фанатизма».
А море или река местом поклонения стать не могли...
«Юмор» палачей
В архивах сохранились удивительные упоминания о самоотверженном поведении смертников, обреченных на казнь. С психологических позиций это можно назвать отчаянной формой протеста.
Часто по формальной ошибке происходили расстрелы совершенно посторонних лиц. По свидетельству одного из смертников Василия Кожева, избежавшего расстрела, с приведением приговоров в исполнение творилось вопиющее безобразие. Смертники вызывались на казнь, откликаясь на чужие фамилии с тем расчетом, чтобы настоящий носитель фамилии пожил еще какое-то время. Это вносило путаницу в отлаженный механизм, правда, вызывая у исполнителей и их начальников «шутки юмора».
«Стреляйте, после счет сведем, лишь бы количество черепков сошлось», - заявлял о выявленных нестыковках в списках комендант УНКВД Воробьев. В другой тюрьме начальник отдела УНКВД Боев, когда обнаружил «неправильное» исполнение расстрелов, прокомментировал ситуацию тоже шутейно: «Наверное, Крысова расстреляли за Иванова как крысу».
Однако путаница с однофамильцами и теми заключенными, которые выдавали себя за других, приносила плоды - некоторые из зарвавшихся палачей попадали под секиру. Так, возглавлявшего райаппарат ОГПУ Александровского района Нарымского округа М.Р. Аришака в ноябре 1933 года арестовали и отдали под суд не только за преступную халатность, в результате которой погибли спецпереселенцы на острове Назино. Главная его вина заключалась в том, что он «обвиняемого Лебедева, приговоренного к 10 годам концлагеря, подверг ВМН - расстрелу, перепутав имена и отчества обвиняемых». Второго Лебедева тоже казнили, но подвиг Лебедева-первого, вызвавшегося на расстрел, определил-таки палача на скамью подсудимых.
В другом случае глава Бийского оперсектора НКВД В.И. Смольников «вместо приговоренных к расстрелу Тарабукина и Соколова допустил самоуправно расстрел других лиц, однофамильцев», за что тоже поплатился длительной отсидкой. Начальник Канского райотдела УНКВД по Красноярскому краю Василии Зайцев был осужден на 10 лет лагерей за целый букет нарушений законности, включая ошибочный расстрел двух заключенных.
