До революции уголовный мир России жил по простым правилам – не было ни преступных сообществ, ни коронованных воров в законе, ни самих установленных воровских законов. Но и тогда в разных городах существовали места, где преступникам было комфортно, где власти не могли или не хотели их контролировать.В Москве средоточием криминала стала Хитровская площадь. Воровская малина начала формироваться здесь в 60-е годы XIX века – со всех концов Первопрестольной сюда стягивались различные «криминальные элементы».
Бандитские университеты
Громкую славу Хитровке принесли её трактиры. Два из них – «Сибирь» и «Пересыльный» – принадлежали домовладельцу Румянцеву. Названия заведений намекали на их постоянную клиентуру. В «Сибири» собирались воры, карманники, скупщики краденного, а в «Пересыльном» – нищие, бездомники, барышники и «странники» – здоровенные мужики, которые под видом паломников разъезжали по храмам и монастырям Московской губернии и собирали подаяние от сердобольных барынь среднего возраста.
По вечерам они пропивали свои солидные заработки.Название трактира привлекало также и «обратников» – людей, вышедших или бежавших из мест заключения или с каторги. Они стекались сюда в поисках воровской работы,прикрытия, фальшивых документов и попадали к Марку Афанасьеву – профессиональному укрывателю беглых.
Марк устраивал своим клиентам проверку, давал им криминальные заказы и отправлял в соседний трактир – в «Каторгу» (д. 11/1), принадлежавшую московским мещанам Степановым-Ярошенко. Там кроме притона существовала постоянно действующая биржа воров. Ну и публика тут собиралась! «Огольцы» – голодранцы, грабившие торговок на площадях, сюда не заглядывали – статусное место было. Завсегдатаи «Каторги» – «фортачи» (форточники), «ширмачи» (карманники) и «поездошники», которые выхватывали сумки и одежду с верха проезжавших экипажей и авто.
«Каторга» была легендарным трактиром. На первом этаже стояли столы, здесь люди пили, плясали, занимались любовью с публичными женщинами в тёмных закутках. На втором этаже были отдельные нумера для постояльцев – их снимали, чтобы переночевать или провести тайные переговоры. Новичка или случайного человека могли ограбить в тёмном переулке поблизости от трактира, даже убить.
Уважаемые воры сорили деньгами в «Каторге», расплачиваясь за подобострастное отношение к себе и за конфиденциальность. Зная и обслуживая их потребности, половые порой составляли себе целое состояние. Например, некий Ваня Кулаков за годы работы в трактире стал миллионером, а потом открыл собственное заведение по соседству.
Волчье логово
Самым зловещим местом был дом «Утюг», или «Кулаковка», расположенный между «Каторгой» и «Сибирью», на пересечении Певческого и Петропавловского переулков. Если трактир «Каторга» заканчивал свою работу в 23 часа, то «Утюг» работал всю ночь.
Треугольный дом тянулся вдоль переулков вниз в сторону Солянки, но выход из него был всего один – с Хитровки. Кроме ресторана и номеров, здание имело многочисленные подвальные тоннели, в том числе очень узкие, земляные. В маленьких неосвещённых земляночках во время облав прятались беглые преступники.
Городская народная столовая на Хитровом рынке
Перемещаться там можно было только согнувшись в три погибели, почти на корточках. Власти туда не совались – слишком глубоко и опасно, да и входы в подземелья были замаскированы. При появлении наряда сидевший у входа служащий выкрикивал «двадцать шесть!», вслед за ним все половые, по цепочке, повторяли «пароль», означавший, что полиция рядом.
Во внутреннем дворе «Утюга» располагался пустырь, известный как Волчий, или Свиной, или Сухой, овраг. В начале XIX века здесь находилась городская усадьба Павла Петровича Свиньина – писателя, историка, позднее русского консула в Сан-Франциско. В доме Свиньина собирался известный литературный салон, где бывали Грибоедов, Крылов, А.С. Пушкин именно здесь впервые прочитал публике первые главы «Евгения Онегина».
Здание, в котором в своё время находился трактир «Каторга».
Фото 1970-х гг.
В 1839 году Свиньины продали дом московским купцам Расторгуевым, а в саду-«овраге» начали собираться различные асоциальные элементы: бездомные, нищие, мелкие преступники, алкоголики. Позднее здесь обосновались воры: они выскакивали на Солянку, грабили прохожих и скрывались в «Утюге». Если ограбленный преследовал вора, в него летели камни и битый кирпич, и погоня, как правило, прекращалась.
В овраге вольно гуляли «волки» – преступники, которым было запрещено проживать в центральных губерниях. Отсюда, кстати, и термин – «волчий паспорт», обозначавший штамп в паспорте об административной высылке из городов.
Литературный «салон» преисподней
Ваня Кулаков, хозяин крупнейшего заведения на Хитровке, не часто появлялся в своих владениях. Очень уж он хотел войти в приличное общество, и даже купил имение – «Константиново» под Рязанью. Вот так судьба свела дочь «чёрного бизнесмена» Анну Кулакову и уроженца села Константиново, молодого поэта Сергея Есенина. Кулакова стала прототипом героини поэмы «Анна Снегина».
Площадь Хитрова рынка
Литераторы всегда проявляли интерес к закрытому, страшному миру Хитровки. Чехов, Гиляровский, журналист Глеб Успенский специально приходили сюда, чтобы посмотреть на быт преступников.
А у семьи Буниных здесь даже был собственный дом (д. 3/1, стр. 2, 3, 4, 5), правда, сам писатель никогда в нём не жил. В доме располагалась ночлежка, так же как и во дворце семьи Хитрово, когда-то владевшей этой местностью.
Станиславский и Немирович-Данченко посещали «Каторгу», когда ставили пьесу Горького «На дне», чтобы лучше прочувствовать атмосферу, понять поведение, услышать говор низов общества. С интерьеров трактиров и ночлежек срисовывались декорации для постановки в Художественном театре.
В местных ночлежках останавливалась разная публика – от спившихся писателей, журналистов и художников (например, известный живописец Саврасов) до профессиональных нищих и дешёвых проституток. В бунинском доме по ночам через форточку продавали «шланбой» – самодельную, но качественную домашнюю водку в сосудах, запечатанных сургучом. Стоила она полтинник.
Закон есть закон
Полиция на Хитровке вела себя цинично. Преступления в районе площади совершались практически ежедневно. Как шутил известный московский врач Кувшинников, с Хитровки ещё ни разу не доставляли человека, умершего своей смертью. И это несмотря на то, что всего в паре сотен метров от площади, в Хитровском переулке, находилась Мясницкая полицейская часть!
История сохранила нам фамилии двух местных городовых – Рудников и Лохматкин. Рудников, представительный, могучий, настоящий богатырь по телосложению, более 20 лет держал под контролем этот район. Он пришёл на должность совсем молодым человеком и сразу имел разговор с местным «авторитетом». Ему задали откровенный вопрос: война или мир?
Вспомнив, что его предшественника зарезали ножницами в кровати проститутки при «невыясненных обстоятельствах», новый городовой глубоко задумался. И выбрал сотрудничество. Он прекрасно знал всё местное сообщество, знал всех прибывающих, в том числе беглых, но без надобности не выдавал их властям, закрывая глаза на «шалости».
За это уголовники порой сами помогали ему раскрывать кое-какие преступления, особенно тяжкие. Бандиты прекрасно понимали, что лучше выдать одного своего, чем подвергнуть всё сообщество полицейской облаве.
А вот жертвы преступников вряд ли могли рассчитывать на помощь Рудникова.
По ночам он закрывался в своей будке и не откликался на крики о помощи. Уголовников Рудников бил и регулярно собирал с них дань по определённой таксе. Даже миллионер Кулаков для городового был просто Ванькой и вынужден был заискивать и угождать хитрому полицейскому.
После февральской революции 1917 года Рудников бесследно исчез. Одни говорили, что он бежал, как многие чины полиции, по другой версии, его зарезали «хитрованцы».
Криминальный нарыв в центре города удалось уничтожить только советским властям в 1923 году – для этого пришлось оцепить площадь внутренними войсками и брать Хитровку буквально штурмом. После этого оставшиеся в живых и на свободе воры и бандиты «расползлись», как саранча, по всей Москве.
Слово «хитрован» происходит не от прилагательного хитрый, а от названия мелкого жулика и вора, среднестатистического обитателя притонов Хитровки – «хитрованца».
