Урки чуть не убили автора легендарной блатной песни!
Мы продолжаем знакомить наших читателей с легендарными блатными песнями. На этот раз все пойдет вопреки жанру - и автор песни установлен, и год ее рождения. Кроме того, эту песню за свою принимают и зеки, и старатели, и геологи. Итак, «От злой тоски не матерись».
Особенно популярна эта песня на севере. По понятным причинам. В ней рассказывается о тяжелой доле человека, который оказался там, в тяжелейших природных условиях. Песня рождена в 1960 году поэтом Александром Городницким. И она тут же ушла в народ.
По своей профессии Городницкий, кстати, переживший в Ленинграде блокаду, геофизик. Потому он часто бывал в различных экспедициях на Крайнем Севере и в Заполярье. Там-то и родились у него эти стихи. Но зеки приняли песню за свою, про себя. Да и сложно не принять - вчитайтесь в эти строки. Надо отметить, что песня была написана в «оттепель». Подобных тогда было много. Плюс к этому еще и модный хемингуэевский романтизм. Это когда бородатые мужчины борются с суровой природой, вечером поют под гитару у костра и тому подобное. Суровая природа, суровые мужчины. Но только с виду, а внутри нежные...
Вот эдакий романтизм и витает в описываемой нами песне. И еще в ней запредельная тоска по «материку», то есть по Большой земле, на которой лирический герой песни может уже никогда не оказаться...
Вот что сказал как-то сам Александр Городницкий о блатных песнях: «Блатные песни я не любил и не люблю, ибо я против романтизации блатного мира в принципе. Не случайно блатари всегда были у лагерной охраны за понятых и палачей для политических заключенных. А вот что касается лагерных песен, то к ним я отношусь очень серьезно и считаю их предметом серьезного исследования для историков и литературоведов. Это великие песни страдающего и угнетенного народа, страшные обвинительные документы эпохи».
Поэт побывал на своей могиле
Теперь подробнее расскажем о том, как была написана песня. А. Городницкий постоянно ездил в экспедиции в Енисейское Заполярье. Его песня «На материк» (так ее еще называют) как раз и была создана во время одной из этих северных экспедиций.
Вспоминает Александр Городницкий: «Я написал эту песню в Туруханском крае в 1960 году как подражание зековским песням, которых наслушался к тому времени уже немало. Песня, видимо, прижилась. Уже на следующий год во время полевых работ после какого-то сабантуя наши рабочие, среди которых зеки составляли немалую часть, слегка подвыпив, стали петь «старые лагерные» песни и, к моему удивлению, спели эту мою.
Поскольку был я еще молод, глуп и тщеславен, то немедленно заявил о своем авторстве. Вот этого-то, оказывается, и нельзя было делать. Все, что мне было сказано в ответ, практически на русский язык не переводится, а то, что переводится, может быть сведено к лаконичной фразе: «Еще раз скажешь, что твоя - пришьем». Угроза была вовсе не шуточной - народ в тех краях подбирался серьезный. «Да за такую песню, - кричали они мне, - надо было всю жизнь страдать в зоне! Чтобы ты, фраер с материка, да такую песню придумал? Наша песня, всегда была наша, понял?»
Нашлись даже очевидцы, которые «собственными ушами» слышали эту песню в сороковые в лагерях под Норильском. Через много лет я снова встретился со своей песней в повести безвременно ушедшего из жизни магаданского писателя и геолога Олега Куваева «Территория». В ней описывается, как из Нагаевской губы под осень уходит «последний караван», жители собираются на берегу прощаться с уходящим северным летом и поют эту песню, «написанную каким-то местным автором». Потом я получил письмо из лагеря, расположенного в Ленинградской области, где-то под Лугой, в котором авторство этой песни было признано представителями как раз того контингента, который когда-то его оспаривал. В письме было написано: «Мы любим ваши песни, особенно "От злой тоски", которую считаем своей». А в конце - главное: «А ежели что - примем как родного».
В 1962 году Александр Моисеевич оказался в командировке на Кольском полуострове и познакомился в местной гостинице с тамошними инженерами. Вечером выпили. Вдруг инженеры спрашивают: «Как ты относишься к авторской песне?» «Хорошо», - отвечает Городницкий. «А хочешь, - интересуются они, - мы покажем тебе могилу мужика, написавшего песню "От злой тоски не матерись"?» Удивленный Городницкий согласился. Наутро его на вездеходе повезли в тундру. Остановились рядом с брошенной зоной. Вышки поваленные, бараки гнилые, камни безымянные. Пусто. «Это кладбище», - говорят инженеры. Подходят к одному из камней: «В этой зоне мужик сидел, там его и убили. И похоронен он под этим камнем». «За что же его?» - спросил пораженный такой информацией Городницкий. «За песню его и убили, - объясняют. - Помянуть надо». Разлили, сняли шапки. Александр Моисеевич и спрашивает: «Ребята! А вы уверены, что здесь похоронен именно автор этой песни?» Местные обиделись: «А что, разве не Городницкий написал "От злой тоски не матерись"? Вот здесь он и лежит». Выпили, помянули, надели шапки, сели в вездеход и уехали. А фамилию у своего гостя так никто и не спросил...
Песню эту вообще какое-то время преследовала некая чертовщина, по-другому и не скажешь. Ее автора «хоронили» не только под Мурманском - так было в целом ряде труднодоступных отдаленных мест «невыясненного назначения». А известный актер Зиновий Гердт, хорошо знавший Александра Городницкого, вдруг в программе «В нашу гавань заходили корабли» спел эту песню с примечанием, что безвестный ее автор сгинул в сталинских лагерях...
«От злой тоски не матерись» (1960 год)
От злой тоски не матерись,
Сегодня ты без спирта пьян:
На материк, на материк
Идет последний караван.
Опять пурга, опять зима
Придет, метелями звеня;
Уйти в бега, сойти с ума
Теперь уж поздно для меня.
Здесь невеселые дела.
Здесь дышат горы горячо,
А память давняя легла
Зеленой тушью на плечо.
Я до весны, до корабля
Не доживу когда-нибудь.
Не пухом будет мне земля,
А камнем ляжет мне на грудь.
От злой тоски не матерись.
Сегодня ты без спирта пьян:
На материк, на материк
Ушел последний караван.
Евгений Зимородок.
