29/03/24 - 02:33 am


Автор Тема: Петрушевская Людмила.  (Прочитано 491 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн valius5

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 27470
  • Пол: Мужской
  • Осторожно! ПенЬсионЭр на Перекрёстке!!!
Петрушевская Людмила.
« : 19 Февраль 2020, 19:24:43 »


















Старушка не спеша дорогу перешла - Л. Петрушевская 2010 HD

Людми́ла Стефа́новна Петруше́вская (род. 26 мая 1938, Москва) — российский прозаик, поэтесса, драматург и певица.
 
Родилась 26 мая 1938 года в Москве в семье служащего. Внучка лингвиста Н. Ф. Яковлева, создателя письменностей для ряда народов СССР[1]. В военное время жила у родственников, а также в детском доме под Уфой.
 
После войны вернулась в Москву, окончила факультет журналистики МГУ. Работала корреспондентом московских газет, сотрудницей издательств, с 1972 года — редактором на Центральной студии телевидения.
 
Петрушевская рано начала сочинять стихи, писать сценарии для студенческих вечеров, всерьёз не задумываясь о писательской деятельности.
 
Первым опубликованным произведением автора был рассказ «Через поля», появившийся в 1972 году в журнале «Аврора». С этого времени проза Петрушевской не печаталась более десятка лет. Издавать её начали в Перестройку.
 
Первые же пьесы были замечены самодеятельными театрами: пьеса «Уроки музыки» (1973) была поставлена в 1979 году Р. Виктюком в театре-студии ДК «Москворечье», а также В. Голиковым в театре-студии ЛГУ и почти сразу запрещена (напечатана лишь в 1983 году).
 
Постановка «Чинзано» была осуществлена театром «Гаудеамус» во Львове. Профессиональные театры начали ставить пьесы Петрушевской в 1980-е годы: одноактная пьеса «Любовь» в Театре на Таганке, «Квартира Коломбины» в «Современнике», «Московский хор» во МХАТе. Долгое время писательнице приходилось работать «в стол» — редакции не могли публиковать рассказы и пьесы о «теневых сторонах жизни». Не прекращала работы, создавая пьесы-шутки («Анданте», «Квартира Коломбины»), пьесы-диалоги («Стакан воды», «Изолированный бокс»), пьесу-монолог («Песни XX века», давшую название сборнику её драматургических произведений).
 
Проза Петрушевской продолжает её драматургию в тематическом плане и в использовании художественных приемов. Её произведения представляют собой своеобразную энциклопедию женской жизни от юности до старости: «Приключения Веры», «История Клариссы», «Дочь Ксени», «Страна», «Кто ответит?», «Мистика», «Гигиена» и многие другие. В 1990 году был написан цикл «Песни восточных славян», в 1992 — роман «Время ночь». Пишет сказки как для взрослых, так и для детей: «Жил-был будильник», «Ну, мама, ну!» — «Сказки, рассказанные детям» (1993); «Маленькая волшебница», «Кукольный роман» (1996).
 
Людмила Петрушевская живёт и работает в Москве.
 
Романы и повести
 1992 — Время ночь.
 2004 — Номер Один, или В садах других возможностей. — М.: Эксмо. — 335 с. — ISBN 5-699-05993-8.
 
Пьесы
 1973 (напечатана в 1983) — Уроки музыки.
 Любовь.
 Квартира Коломбины.
 2007 — Квартира Коломбины: сборник пьес. — СПб.: Амфора. — 415 с. — ISBN 978-5-367-00411-3.
 пьесы: Три девушки в голубом. Квартира Коломбины. Тёмная комната. Опять двадцать пять. 2007 — Московский хор: сборник пьес. — СПб.: Амфора. — 448 с. — ISBN 978-5-367-00509-7.
 пьесы: Московский хор. Еду в сад. Сырая нога, или Встреча друзей. Певец певица. Бифем. Два окошка. Чемодан чепухи, или Быстро хорошо не бывает. Золотая богиня. пьесы:Сборник «Песни ХХ века»: «Песни ХХ века», «Что делать!», «Мужская зона», «Сцены из отравления Моцарта», «Аве Мария, мамочка».
Сказки
 Дикие Животные сказки.
 Морские помойные рассказы.
 1984 — Пуськи Бятые.
 2008 — Книга принцесс. — М.: Росмэн-Пресс. — 208 с. — ISBN 978-5-353-03090-4.
 
Сборники рассказов и повестей
 Бессмертная любовь.
 2008 — Пограничные сказки про котят. — СПб.: Амфора. — 296 с. — ISBN 978-5-367-00820-3.
 2008 — Чёрная бабочка. — СПб.: Амфора. — 304 с. — ISBN 978-5-367-00753-4.
 2009 — Два царства. — СПб.: Амфора. — 400 с. — ISBN 978-5-367-00940-8.
 2009 — Истории из моей собственной жизни. — СПб.: Амфора. — 568 с. — ISBN 978-5-367-01016-9.
 
Дискография

Петрушевская Людмила 2010 - Не привыкай к дождю (320)
Петрушевская Людмила 2012 - Сны о любви (CD) (320)
 
Сценарии для фильмов
 1997 — «Любовь»
 2000 — «Свидание»
 
Сценарии для мультфильмов
 
По сценариям Людмилы Петрушевской был поставлен ряд мультфильмов:
 1976 — «Лямзи-тыри-бонди, злой волшебник», реж. М. Новогрудская.
 1976 — «От тебя одни слёзы» реж. Владимир Самсонов
 1976 — «Все непонятливые» реж. Натан Лернер
 1978 — «Краденое солнце», реж. Натан Лернер
 1979 — «Сказка сказок», реж. Юрий Норштейн.
 1984 — «Заячий хвостик», реж. В. Курчевский.
 1988 — «Кот, который умел петь», реж. Натан Лернер.
 2008 — «Поросёнок Пётр»
 
Разное
 
Существуют противоречивые свидетельства, послужил ли профиль Петрушевской прототипом заглавного персонажа мультфильма Ю. Норштейна «Ёжик в тумане». С одной стороны, этот эпизод прямо описан в книге Петрушевской. С другой стороны, сам Норштейн описывал процесс появления ёжика иначе. Достоверно известно, что Петрушевская послужила для Норштейна прообразом Цапли в мультфильме «Журавль и цапля».
 
Трое детей:
 Кирилл Харатьян (р. 29 августа 1964) — журналист. Работал заместителем шеф-редактора в издательском доме «Коммерсантъ», заместителем главного редактора газеты «Московские новости». Ныне заместитель главного редактора газеты «Ведомости»
 Фёдор Павлов-Андреевич (р. 14 апреля 1976) — журналист, телеведущий, продюсер.
 Наталья Павлова — музыкант, основатель московской фанк-группы Clean Tone.
 
Поросёнок Пётр
 
В 2002 году Петрушевская создала три книги про поросёнка Петра («Поросёнок Пётр и машина», «Поросёнок Пётр и магазин», «Поросёнок Пётр едет в гости»). Эти книги так понравилась читателям, что был создан мультфильм, а фанфики пишут до сих пор.
 
Произведение «Peter Pig and His Airplane Trip» писательницы Betty Howe, изданное в 1943 году, похоже цветом аэроплана на обложке и именем главного героя на одну из трёх книг.
 
Премии и награды
 Лауреат Пушкинской премии фонда Тёпфера (1991)
 Лауреат премий журналов: «Новый мир» (1995)
 «Октябрь» (1993, 1996, 2000)
 «Знамя» (1996)
 «Звезда» (1999)
 
Лауреат премии «Триумф» (2002)
 Лауреат государственной премии России (2002).
 Людмила Петрушевская получила Всемирную премию фэнтези — World Fantasy Award (WFA) — за лучший сборник рассказов, опубликованный в 2009 году. Сборник Петрушевской «Жила-была женщина, которая пыталась убить ребёнка своей соседки: Страшные рассказы» (There Once Lived a Woman Who Tried To Kill Her Neighbor’s Baby) разделил премию с книгой избранных новелл американского писателя Джина Вулфа).
 Литературная премия им. Н. В. Гоголя.
..................................................
Людмила Петрушевская: perpetuum mobile

Петрушевская — один из пригоршни современных российских писателей, получивших международное признание и продолжающих создавать произведения актуальные времени. В 2009 году ее наградили Всемирной премией фэнтези — World Fantasy Award за сборник рассказов-страшилок «Жила-была женщина, которая пыталась убить ребенка своей соседки». Главный редактор респектабельного американского литературного журнала The Paris Review Лорин Стайн сказал в интервью OFF | THE | RECORD, что обожает сказки Петрушевской и недавно опубликовал у себя ее рассказ «Незрелые ягоды крыжовника». Собственно, с его же подачи и состоялась наша нынешняя беседа с писательницей. На самом деле, Петрушевская не только писатель, но и певица, хоть и называющая себя «к сожалению, несостоявшейся». Ее «Кабаре» собирает самую разношерстную (но неизменно интеллигентную!) публику. Как если бы этого было мало, Петрушевская еще и рисует. Вообще, сложно избавиться от ощущения, что советская атмосфера творческого удушья в случае с ней привела к результату ровно противоположному чаемому. Вместо купирования креативных амбиций и стерилизации артистического потенциала получилось так, что Петрушевская сделалась своего рода perpetuum mobile, несгибаемо и без устали генерирующим смыслы, пусть нередко и замаскированные под легкий жанр городской страшилки, ресторанной песни или экстравагантной пьесы. В интервью OFF | THE | RECORD Людмила Петрушевская рассказала о своей полемике с Булгаковым, самом запомнившемся столкновении с цензурой, а также о том, почему она сняла со стены портрет Достоевского.

Насколько вам знакомо чувство неуверенности в себе, своем мастерстве, качестве своей работы?
 
 Это зависит от жанра. Рассказы — более менее я знаю, когда удача. С пьесами труднее. Когда я написала «Чинзано», кстати, за один вечер (8 декабря 1973 года), и прочла актерам (подпольно, так как знала, что пьесу не разрешат), то они не поняли ничего. Но через неделю стали звонить и требовать текст. За это время я пыталась переписать его, но это было все равно что добавлять к мраморной статуе — все отскакивало. Потом «Чинзано» объездило с гастролями 25 стран, в России его ставили во всех крупных городах и в европейских столицах тоже. В прошлом году играли дипломный спектакль в Москве. Пьесы ведь понимают только люди театра. Сказки я пишу с удовольствием, они мне сразу нравятся. Когда-то один старик-литератор — я сидела у него в гостях — мне при всех сказал: «Был такой писатель, он тоже сочинял все — стихи, поэмы, романы, а остались от него только сказки. Это Андерсен». Этот пожилой человек, он попросту боялся моих рассказов…
 Часто вы не заканчивали свои произведения?
 
 Да. Сейчас два романа на совести. И несколько повестей так и остались в тетрадках.
 
 Есть вероятность, что еще к ним вернетесь?
 
 Те два романа — там немного работы. Надеюсь на это лето (OFF | THE | RECORD: 2013.)
 
 Есть ли среди выпущенных вами произведений такие, которые вы предпочли бы оставить неизданными?
 
 Конечно. Есть одна пьеса, практически комедия, в которой я боком-боком затрагиваю тему антисемитизма. Я написала ее, когда посмотрела один немецкий спектакль, «Еврей Зюсс». Плакала. И, что называется, не смогла молчать. И ввела в свою пьесу — хотя и на бытовом, комедийном уровне — эту тему. Один в раздражении говорит другу: «Как матери твоей фамилия?» — «Смирнова!» — «А, половина Смирновых все евреи». То есть это типичный фашизм, хамское выяснение фамилий предков. Но я перестаю любить своих персонажей, когда они говорят такие вещи, какие в ходу у простых русских людей. И зрительный зал хохотал смехом узнавания, но немедленно мои Толя и Лобачев, люди, которых я жалела и хотела, чтобы и их понимали и жалели, они стали для меня посторонними. Кстати, и герои Достоевского многое бы потеряли на этом пути. Автор этот не дает Раскольникову и Настасье Филипповне, Сонечке Мармеладовой да и, собственно, Макару Девушкину и его любимой высказываться о евреях. Когда я прочла дневники Достоевского, то сняла со стены его портрет… Он и поляков ненавидел.
 
 Но вот недавно как раз мой бывший артист, теперь уже ректор школы-студии МХТ, Игорь Золотовицкий, сказал, что хочет поставить «Любовь» именно с этим вторым актом.
 
Раз вы упомянули Достоевского, считаете ли вы, что личность творца следует отделять от его творчества?
 
 Разумеется. Про великого поэта Некрасова говорили, что он был вор, ограбил Огарева. Сухово-Кобылин, замечательный драматург, долгое время подозревался в убийстве. Пастернак был чудовищным эгоистом, его родственница просила из блокадного Ленинграда прислать хоть сухарей — он не отвечал, хотя потом объяснил, что принял эту просьбу за шутку. И Цветаевой он не помог… Человек вообще жалок и рабски подвержен своим инстинктам, а писатель образуется из другого центра. Считается, что это сердце.
 
 Какую роль в вашей жизни играет ваша писательская деятельность?
 
 Основную. Если день прошел без нового текста или без работы над новой песней — этот день прожит впустую.
 
 Какой совет двадцатипятилетней себе вы дали бы сейчас, если бы могли?
 
 Скорее, себе в 37 лет: держись! (Похоронила мужа, не было работы, не печатали, не ставили, на руках мама и сын… Думала о том, что лучше уйти.) Если бы не сын Кирилл, если бы не люди, которые передавали из рук в руки мои рассказы и пьесы, если бы не редакторы «Нового мира» Инна Борисова и Ася Берзер, если бы не актеры МХАТа М. Горюнов, И. Васильев, которые вокруг меня буквально стеной стояли и тоже без разрешения ставили мои пьесы и играли в этих подпольных спектаклях…
 
 Вам было страшно в то время?
 
 Это был постоянный страх за жизнь моих родных, малышей и взрослых, мамы, мужа (он лежал парализованный шесть лет после падения со скалы в экспедиции). А уж когда дети болеют или пропадают из поля зрения… Не звонит! Все, это конец! Что-то плохо выглядит! Надо срочно к врачу! Я впадаю в панику сразу.
 
 Если бы вы знали, что по какой-либо причине ваши произведения никогда не будут опубликованы, вы бы писали все равно?
 
 А как же. Моя первая книга вышла в пятьдесят лет.
 
 Можете вспомнить, что именно заставляло вас не бросать писать? Что вы думали, чувствовали?
 
 Это как твои роды — попробуй не участвовать.
 
«Это был постоянный страх за жизнь моих родных, малышей и взрослых, мамы, мужа»
Вы почувствовали облегчение, когда СССР не стало?
 
 Во-первых, уголовное дело по оскорблению президента, которое на меня завели в феврале 1991 года (я бегала от следователя, мы выключали вечерами свет и не подходили к телефону, а потом вообще сбежали за границу) — это дело само собой рассыпалось. Горби ушел. (OFF | THE | RECORD: в январе 1991 года Петрушевская написала письмо литовскому народу, которое содержало следующую строчку: «Фашисты из коммунистической партии во главе с их президентом Горбачевым потому так рвутся на вашу землю, что скоро их погонят отовсюду». Впоследствии письмо было перепечатано ярославской газетой «Северная пчела», из-за чего против Петрушевской и было заведено уголовное дело по факту оскорбления президента; руководство города при помощи этого дела хотело закрыть газету и не допустить постановки спектакля Петрушевской в местном театре, что и было достигнуто.)
 
 Во-вторых, мой старший сын, который работал санитаром и убирал подземный переход, стал редактором газеты «Коммерсант». А муж, ночной диспетчер в больнице, который посылал слесарей на протечки и аварии и постоянно снабжал меня сюжетами из жизни московских алкоголиков, — он через год занял пост в Музее кино, организовывал выставки анимации, открыл для России гениального мультипликатора Алексеева.
 
 Если бы вы знали, что то злосчастное письмо может привести к уголовному делу, все равно бы написали?
 
 Конечно. От меня отворачивались все газетчики, к которым я обращалась с просьбой напечатать. Из редакции «Комсомолки» буквально с криком, с руганью выгнали. Иностранная журналистка Эльфи перепугалась и навсегда исчезла из нашей жизни — а так мы были ее друзья многие годы… Но это письмо продиктовал по телефону в Вильнюс мой режиссер Юрий Махаев, мы с ним преподавали в ГИТИСе, а в Вильнюсе перед танками стояла наша студентка Даля Ибелгауптайте. Она записала текст и передала, видимо, его в их газету сопротивления, в «Саюдис».
 
«У женщин ужасы явственнее чем у мужчин»

Как вы представляете себе аудиторию своих книг?
 
 Всех. Подростков, детей, старых людей, умную молодежь. интеллигенцию. А также лежащих в больницах и сидящих в тюрьмах и лагерях.
 
 Как вы пишите с бытовой точки зрения?
 
 Работаю, когда придет текст. Сидя, лежа. Лучше всего в путешествиях. Ручкой в тетрадке. Потом перепечатываю на компе. Две стадии работы.
 
 А как именно к вам приходит текст?
 
 У меня есть такая фраза: «Стихи — это с пропусками диктант».
 
 Вам труднее даются начала или концовки?
 
 Когда начало приходит, конец там уже есть. Иногда новый конец приходит попозже (это в пьесах и в романе «Время ночь»).
 
 Вы согласны с тем, что многие ваши произведения относятся к жанру магического реализма, популяризированного латиноамериканскими писателями, в частности — Маркесом?
 
 Не уверена. Скорее это русские городские страшилки. Фантастов я вообще не читаю, Маркес запомнился мне своим ребенком с хвостом, но это ведь простой атавизм, это бывает, тут и придумывать ничего не надо, а у меня в пьесе «Уроки музыки» все гораздо страшнее — дитя вообще родилось без головы («Его не прокормишь», — говорит несчастная роженица). У женщин ужасы явственнее чем у мужчин. Борхес для меня недостаточно страшен, он не Эдгар По. Название из Борхеса я слегка процитировала, когда писала о виде двора с чердака — расходящиеся тропы. Слово «В садах», кстати, родилось из парижского «Сад пустяков», Жарден де Багатей, мне долго это красивое имя не давало покоя. Критики считают, что у меня в романе есть прямые цитаты из Булгакова, но название главы у него и у меня — «Погоня» — никем не приватизировано. В «Кукольном романе» да, есть некоторая полемика с Булгаковым — раздача машин бесплатно и реально, а также собаки, ставшие детьми. Умными детьми! Я там заступилась за собак.
 
Кого из современников вы читаете?
 
 Не обижу никого, молчу.
 
 Когда вы читаете других писателей, вы берете на вооружение какие-то технические приемы и решения?
 
 Один раз я специально перечитала «Завтрак у Тиффани» и нашла решение. А читать я люблю мемуары и детективы.
 
 В своем интервью ваш сын Федор назвал ваш роман «Номер Один, или В садах других возможностей» почти никем не понятым. С чем, по-вашему, это связано?
 
 Это ведь в основном пьеса, диалоги с монологами, а пьесы читать умеют немногие. Я там даже специально первую главу построила как диалог, чтобы отпугнуть не своих читателей.
 
 Можете назвать кого-то из известных крупных писателей, для которых вы оказались «не своим читателем»?
 
 Мои были Пруст, Томас Манн. Из русских — проза Саши Черного. Находила у себя и нещадно вычеркивала фразу, построенные как у Зощенко. Богом был Ю. Тынянов — из-за великолепного владения языком, виртуозного использования старой лексики.
 
 Но вы все же уклонились от вопроса о том, для каких известных писателей вы оказались не своим читателем.
 
 Для множества.
 
 Вы любите себя?
 
 Конечно. Но постоянно себя корю — не то, не так, опять день впустую. Упреки в собственный адрес — они у всех напоминают мамину нотацию: «Ну сколько раз можно тебе говорить!». Мама хвалила редко. Когда она уже лежала последние месяцы почти без слов, а я ее пыталась накормить, она вдруг сказала «Поешь сама. Ты голодная». Оттуда, из безмолвия вдруг донеслась до меня ее любовь. И я помню, как она прочла в первый раз рассказы у меня на столе, раскрыла мою тайну, я вошла и завопила, что нельзя читать чужое, она встала и обернулась ко мне, и какие были у нее огромные глаза. Она же была редактором с двумя высшими образованиями, она читала всю жизнь… Когда на меня обрушилась «Литературная газета» и я плакала, она села рядом и сказала: «Ты никогда не знаешь, что будет. Может быть, с этого все начнется». И так и произошло. Началась полемика в журналах, люди бросились читать, стали писать мне письма… Первая книга тиражом в тридцать тысяч усвистала за два дня (половину продавцы припрятали).
 «Справедливости в бытовом смысле этого слова быть не может»

Что заставляло вас скрывать от матери свои работы?
 
 Это ведь как дневники. Или ты их прячешь, или навязываешь.
 
 Во многих ваших произведениях вы касаетесь темы смерти и, в частности, реинкарнации. Почему она вам так близка? Вы верите в бога?
 
 Я православная, крещеная, читаю молитвы в тяжелые моменты, хотя в церковь хожу редко. А тема смерти — она главная тема всей мировой литературы. Реинкарнацию же я использовала как сюжетный ход.
 
 Другой часто используемый вами мотив — мотив расплаты, когда человек получает «по заслугам». Вы верите в идею справедливости?
 
 Справедливости в бытовом смысле этого слова быть не может. Собственно, это и есть причина писательского ремесла. Хоть на бумаге поднять этот вопрос о несправедливости и несовершенстве мира.
 
 Вы относитесь к себе строже, чем к другим?
 
 С течением времени я и к другим стала относиться гораздо спокойней. Как говорит одна мудрая женщина Ирина Бочарова: «Все же умрут».
 
 Вы читаете переводы своих работ на какие-то иностранные языки? Если да, то какого рода комментарии высказываете?
 
 Нет, не читаю, не вмешиваюсь. Один раз спросила, почему в начале книги «Время ночь» фраза дочери героини «после мамы» переведена как «after mother’s death», ведь дочь избегает слова «смерть» и специально заменяет его словами «после мамы». Ей больно выговаривать это слово. Ну и переводчица на меня страшно обиделась. И больше я не суюсь в чужую работу. Я ведь сама долгое время зарабатывала переводами и знаю, как ты уязвим перед автором. Но ведь буквальный перевод — это идиотский подстрочник! Всегда надо делать свое… Сейчас в Америке, кстати, готовится новый перевод этого романа. У меня замечательная переводчица Анна Саммерс.
 
 Считаете ли вы, что некоторые книги должны быть запрещены на государственном уровне?
 
 Первое – это немедленно привлечет к книге внимание. Народ хитер и будет еще активней читать эту дрянь. Да и второе — есть Интернет.
 
 Расскажите о самом запомнившемся вам случае столкновения с госцензурой.
 
 Это было очень смешно, в моей пьесе «Три девушки в голубом» есть ночная сцена, где герой не отпускает любовницу, а ей надо возвращаться домой, к ребенку. Он говорит: «Вот сейчас еще поспим, и ты поедешь». Цензор заменил слово «поспим» на слово «отдохнем». Я была в восторге! Именно так и должен был изъясняться бюрократ, это его лексика. Они стесняются слова «спать», считая его неприличным. У них не жена, а супруга, не «есть», а «кушать».
 
 У вас нет ощущения, что такого рода лексика в публичном пространстве в России уже вернула себе позиции, утраченные после СССР?
 
 Она никуда и не уходила, ведь язык – это то, что изначально ввозится в ребенка. Его семьей, и так из поколения в поколение.
 «У них не жена, а супруга, не "есть", а "кушать"»

Кто первый читает ваши произведения?
 
 Редактор. Или никто. Сказки, правда, я посылаю детям. Это необременительные и даже иногда смешные тексты.
 
 В интервью журналу «Афиша» вы сказали, что в свое время «писали длинные-длинные-длинные фразы и описывали, как льется вода» под влиянием ваших любимых Пруста, Джойса и Манна. Вы отказались от этой манеры письма окончательно?
 
 Ну, человек же никогда не вернется к своему почерку в первом классе.
 
 Вы легко соглашаетесь на редакторские правки?
 
 Никогда. Только уж если редактор — а она у меня замечательная, много лет одна и та же, Антонина Балакина, петербурженка — поймает меня на ошибке.
 
 Если бы вы могли принять решение о добавлении в обязательную школьную программу по литературе одного автора или произведения, а также об исключении одного автора или произведения, что бы это было?
 
 Я этой деятельностью никогда не стану заниматься.
 
 Считаете ли вы, что ваше самое главное произведение еще не написано?
 
 Упаси боже. Я вообще по этому поводу ничего не думаю
 
 Вы верите в хэппи-энды?
 
 Иногда мне рассказывают удивительные истории, в которые невозможно поверить. Вот буквально вчера я выслушала такую. И кручу-верчу в голове. А ведь читателя трудно будет убедить в хэппи-энде. Скажут — придумала.
 
 Я очень люблю сейчас такие концы…
 
 Существует ли проблема, вопрос или тема, на которую вы хотели бы высказаться, но по какой-либо причине не станете этого делать?
 
 Это политика. Обычная интеллигентская ненависть к правителям. И высказывание на эту тему есть очень простой путь к популярности. Мне она не нужна.

Оффлайн valius5

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 27470
  • Пол: Мужской
  • Осторожно! ПенЬсионЭр на Перекрёстке!!!
Re: Петрушевская Людмила.
« Ответ #1 : 08 Июль 2020, 16:07:24 »
Занесено в каталог.

 

Яндекс.Метрика