1917 год вызвал мощный всплеск уголовной и экономической преступности. Новая власть выпустила на свободу огромное количество преступников, не преминувших вскоре заняться своим любимым профессиональным делом. В дополнение к этому была полностью разрушена правоохранительная система прежнего режима. Так первые послереволюционные годы стали страшным периодом беззакония и уголовного беспредела. Обратимся к статистике. Если в 1914 году в Москве были совершены 2,5 тысячи взломов, то только в первом квартале 1923 года их было 5 тысяч. В это же время был, достигнут пик преступности, составившей 440 зарегистрированных преступлений на десять тысяч жителей по всей стране. Несмотря на рост числа преступлений, большинство их разновидностей, существовавших перед революцией, исчезло. Причин тому много: гражданская война, нищета, эмиграция. Многие представители русской преступной элиты покинули страну с побежденными "белыми" войсками. В то время нападения чаще всего квалифицировались как "бандитизм", а это подпало под понятие "организованная преступность". Как правило, речь шла о случайных группах, не отличавшихся крепкой сплоченностью. Но были и настоящие криминальные организации, которые специализировались на грабежах и нападениях, во главе со знающими преступниками, обладавшими опытом еще царского времени. Одной из них была банда Александрова под руководством Мишки Паныча в Петрограде. Ее считали принадлежавшей к воровской аристократии: она занималась взломами кассовых сейфов - иногда до десяти штук за четыре месяца. Банда работала, не применяя насилия, не убивая ни жертв, ни свидетелей, В Псковской губернии в течение пяти лет после революции гремела банда Воробьева, в которой было около 170 членов. В "Ростове-папе" на ниве грабежей и убийств трудилось множество банд - "Степные дьяволы", "Белые" и "Черные маски", "Медики", "Котелок", банда Пашки Фараона. Большинство бандитов, конечно, предпочитало действовать в столицах. Только в Москве насчитывалось в то время более 30 банд. Классифицировать их по какому-либо признаку достаточно сложно. Были среди них и семейные банды, как, например, банда братьев Лопухиных. Были банды без четко выраженного лидера - "Чубаровцы", "Черные Вороны". Были группировки и с ярко выраженным политическим уклоном, как например, "Союз светских хулиганов". Другой пример - Миша Культяпый (Михаил Осипов), объявивший себя идеологическим врагом буржуазии. Он участвовал в 78 убийствах, причем исключительно корысти ради. При этом он писал стихи, считал себя идеалистом и революционером, Была у него и вторая кличка - интеллигент. Группу Ваньки Куколки (Ивана Затоцкого) даже трудно назвать бандой. Она мирно обчищала карманы покупателей питерских магазинов и в сравнении со склонными к кровавым злодеяниям другими группами выглядела просто компанией шалунов. Подавляющее большинство банд складывалось вокруг ярких, неординарных личностей. Главарю одной из таких банд, Яшке Кошелькову (Якову Кузнецову), даже удалось ограбить самого Ленина. Хорошо еще, что Кошельков стрелял в своих жертв только в случаекрайней необходимости. Ильич вел себя мирно, а потому остался жив. Разумеется, ВЧК выследила Кошелькова спустя всего несколько месяцев. В завязавшейся перестрелке бандита, посмевшего обидеть болыпевисткого пахана, застрелили. Главарь другой банды, по кличке Сабан (Николай Сафонов), отличался редкостными дерзостью и жестокостью. Как-то раз, размахивая бомбой, он разогнал целое отделение милиции. За одни только сутки 24 января 1919 года его банда застрелила в Москве 16 постовых милиционеров, что среди обывателей вызвало толки о неких черных мстителях. Банда "латышей", как видно из названия, была организована по национальному признаку. По профессиональному признаку была организована банда "шоферов", которые служили в различных столичных советских и партийных учреждениях. Руководил ею шофер гаража Реввоенсовета Владимир Иванов. На автомобилях грабежи и разбои удавались как нельзя лучше. Развлекались бандиты тем, что среди бела дня хватали женщин на улицах, вывозили за Дорогомиловскую заставу и насиловали. Самой безжалостной в то время была банда Василия Котова. Ею были совершены неоднократные массовые убийства ни в чем не повинных людей. Дело дошло до того, что крестьяне подмосковных уездов были готовы поднять бунт из-за неспособности милиции справиться с бандитами. В Питере свирепствовали свои знаменитости. Особую ненависть к чекистам и милиционерам питала банда Ваньки Белки (Ивана Белова). Одного из инспекторов УГРО они даже четвертовали. Во время захвата банды милиционеры ни одного бандита в живых не оставили. Одним из самых известных бандитов того времени был Ленька Пантелеев (Пантелкин), труп которого даже представили общественности в доказательство реальности его смерти. Обывателей шокировали аршинные надписи на стенах, сделанные членами его банды: "До 10 часов вечера шуба ваша, а после 10 -наша". Ленька Пантелеев был профессиональным налетчиком, способным организатором и был наделен неким шестым чувством, позволявшим ему счастливо избегать смертельно опасных ситуаций. Ну и, конечно, всегда стрелял первым и без разбору, что многократно выручало его. Грабил и убивал Пантелеев в основном нэпманов, советских буржуа, и простой люд восхищался дерзостью и лихостью "Потрошителя богачей". Каждой своей жертве Ленька вежливо представлялся, что прибавляло ему известности. В быту был скромен, а любовницей его была бухгалтер из ГПУ, с которой он познакомился еще в те времена, когда и сам служил в этом ведомстве. Причем Ленька не дал ни одного повода для обвинений в ее адрес - ни в пособничестве, ни в укрывательстве. Удачливый и сверхосторожный, Ленька однажды все-таки попался, но был выпущен из тюрьмы. Заместитель ее начальника соблазнился на большую сумму денег и помог бандиту. Через месяц этого зама расстреляли по приговору военного трибунала. А Пантелеев продолжал грабить и убивать. Только с ноября 1922 по февраль 1923 года он убил 10 человек, совершил 20 уличных грабежей и 15 вооруженных налетов. Милиционеры, дежурившие в засаде на одной из воровских малин, даже не стали пытаться), о было бы бесполезно) его арестовывать. Вошедший в квартиру Пантелеев был расстрелян в упор. В тот период банды любили присваивать себе самые невероятные названия - возможно, под влиянием книг и фильмов о преступлениях, пользовавшихся необычайной популярностью в 20-е годы в России. Были, например, такие банды - "Девятка смерти", "Бим-Бом", "Руки на стенку", "Живые трупы". Последняя действительно оправдывала свое название. Бандиты-"привидения", одетые в белые балахоны, появлялись в плохо освещенных местах и передвигались либо на ходулях, либо при помощи спиральных пружин, прикрепленных к подошвам. Поэтому их также называли "попрыгунчиками". Банды эти предпочитали угрозу и психологическое воздействие насилию и убийствам. Данные 20-х годов свидетельствуют о том, что лишь каждое десятое преступление "Живых трупов" было связано с настоящим насилием - избиением или убийством. В большинстве же случаев достаточно было только угрозы. Тем не менее, главарь шайки получил "вышку". А вот одна из участниц шайки, Манька Соленая, после отсидки честно работала кондуктором в питерском трампарке. Кражи и взломы постепенно становились все более редким явлением. Вскоре они составили всего пятую часть всех преступлений. В большой мере этому способствовало то, что в первые годы послереволюционного хаоса просто нечего было красть. Зато это было золотое времечко для новых видов мошенничества. Чтобы разобраться в криминальной обстановке того времени, следует помнить, что сама борьба с преступностью часто приобретала преступные черты. В эпоху военного коммунизма система правосудия была сведена к минимуму законов и максимуму террористических методов. Чекисты имели право уничтожать банды даже без намека на судебное разбирательство. Случалось, что смертный приговор выписывался сразу на всю банду даже без указания имен ее членов. "Преступник Иван X в камере номер V настоящим приговаривается к казни, а с ним еще пятнадцать предателей". Такое положение привело к быстрой смене поколений в бандитском мире. Пополнение прибывало из тех, кто не желал сотрудничать с большевиками: мелких буржуа, анархистов, просто бедняков или, например, беспризорников, которые не смогли найти иных средств к существованию. Дореволюционные банды могли опираться на богатый опыт и традиции, у них были проверенные каналы для сбыта краденого, они соблюдали внутренние законы преступного мира, так называемые варнацкие правила. У новых преступников не было ни опыта преступлений, ни укрывателей краденого, ни традиций, ни привычек, но люди, пришедшие из более высоких социальных слоев, имели хорошее образование, закалились в гражданской войне и отличались организаторскими талантами. Поэтому очень скоро они стали профессионалами в новой для себя сфере деятельности.
НОВЫЕ НАЧАЛЬНИКИ - НОВЫЕ ЗАКОНЫ
Для построения основ будущего светлого общества советская власть нуждалась в дармовой рабочей силе. По всей стране была создана сеть исправительно-трудовых лагерей, метко названная А. Солженицыным "Архипелагом ГУЛАГ". В этих лагерях профессиональные уголовники получили прекрасную возможность влиять на мировоззрение широкой массы заключенных. С другой стороны, масса грамотных и образованных зеков просвещала темных и диких уголовников. А на воле шел процесс приспособления преступного мира к новым социальным условиям. В нем тоже шла борьба старого и нового. Уже в 20-е годы создаются банды под руководством боссов нового времени, бывших - этим словом обозначали всех, кто занимал более высокое социальное положение в дореволюционном обществе. Они рассматривали преступную деятельность как своего рода социальный протест. Одна из первых банд такого типа называлась идейной, то есть ее члены считали себя преступниками по идеологическим мотивам. Сначала они придерживались собственных идей, (например, "анархисты"), но посте- пенно все свелось только к противостоянию властям. Воры вернулись к артельному методу, разделились по сферам деятельности, а упомянутые бывшие сохранили роль вожаков. Это дало им право делить добычу в собственных интересах. Они предпочитали не быть замешанными в преступлениях. Таких вожаков называли жиганами (презрительное прозвище среди заключенных до революции). Рядовых членов банды называли босяками или шпаной. Жиганы научились отчасти использовать традиции старого преступного мира в новой реальности. Они окружили себя романтикой и дисциплиной нового типа, ставшими со временем традицией и законом. В преступном мире их называли белой костью, поскольку считали, что они более высокого происхождения. Основным правилом новых законов было то, что "движимые идеей" не имеют права работать. Кроме того, существовал ряд и других принципов:
- запрет на участие в общественных организациях;
- запрет на создание семьи;
- запрет на получение оружия от властей;
- запрет на участие в суде в качестве истца или свидетеля;
- обязательная оплата долгов по проигрышу;
-обязательные взносы в общую кассу - "котел". В конце 20-х годов в преступном мире произошли большие изменения. Босяки, молодые преступники, повзрослели и стали самостоятельнее. Руководители преступного сообщества были вынуждены пойти на уступки. Артельная система была упразднена, а вместо нее основано братство, в котором идейные получали равные с другими права. В ходе этих изменений группы жиганов стали распадаться. Босяки выделились и организовали собственные группы со своими вожаками, называемыми урками и уркаганами. (Слово "урки" существовало и в дореволюционной России для обозначения профессионального вора). Урки были закоренелыми преступниками, совершавшими самые тяжкие преступления. Они держались в стороне от жиганов, но следовали их примеру в том, чтобы окру жать себя более молодыми преступниками, называвшимися пристяжью. Из этих групп выходило все больше воров, которые совершали преступления, избегая насилия. Жиганы тоже изменились. Если раньше их власть опиралась только на босяков и шпану, то в конце 20-х годов они стали привлекать к себе и других преступников: растратчиков, нэпманов и даже священников. Их эмблемой стал крест. Те, кто в этот период не принадлежал ни к жиганам, ни к уркаганам, ни к миру воров, назывались фраерами или штымпами (последним обозначались мелкие деревенские преступники). Статус воров из сельской местности считался более низким по сравнению со статусом профессиональных городских воров. "Вы в "академии" лишь от сохи по случаю", - заявляли профессиональные воры своим деревенским собратьям, когда им доводилось встречаться в тюрьме. Борьба между разными традициями преступного мира набирала силу. "Не следует жить за счет своих братьев!" - появился новый лозунг профессиональных воров. С этим лозунгом они пошли в атаку на жиганов, пытавшихся прикрыть свои преступные действия идеологическими или политическими терминами. Воры не желали иметь ничего общего с людьми, совершившими серьезные преступления по причинам, не связанным с получением денег. Жиганы оказались слабее и в начале 30-х годов сделали попытку сблизиться с профессиональными ворами, признав их авторитет, но эта попытка была встречена холодно. Воры-профессионалы были готовы сотрудничать лишь с отдельными урками, и только на своих условиях. Теперь воры стали диктовать новые законы и традиции, возникшие в преступной среде России. Урки, самое молодое явление в преступности 20-х годов, частично слились с ворами в общую касту в первые годы сталинской эпохи. Таким образом, исчезли все политические обозначения в преступном советском мире. Основная мысль сводилась к тому, что вору следует воровать, а не заниматься политикой. Понятие вор в законе, главарь преступников, происходит из этого времени. Воры в законе стали высочайшими авторитетами в новом воровском мире. Только отбывший наказание мог стать вором в законе и лишь в том случае, если его очень уважали другие воры. Чтобы стать "коронованным", он должен был сначала отсидеть не менее трех лет. Прием в высшие круги воров происходил на торжественном собрании. Клятва звучала приблизительно так: "Будучи заключенным, я выбрал путь воров и клянусь перед равными мне быть достойным вором и никогда не водиться с чекистами". На церемонии приема обязательно должны были присутствовать те воры в законе, которые поручились за нового собрата в том, что он не нарушит их законов. Поначалу этот ритуал всегда проводился в тюрьме, в основном в пересыльных тюрьмах, где воры ожидали направления в лагеря. Но постепенно такие "коронации" стали все чаще проводить на свободе и охотнее всего в ресторане. Вор в законе с самого начала должен был следовать десяти заповедям.
- Самое главное - самоотверженно поддерживать воровство как идею. Предательство в отношении этого основного тезиса нельзя оправдать, даже если оно произошло под пыткой или в результате психического заболевания.
- Не выполнять никаких общественных функций и не иметь семейных связей, (у профессиональных воров часто встречается татуировка: "Не забуду мать родную", но под этим подразумевается привязанность к воровскому миру.)
- Никаких контактов с системой правосудия, кроме как на допросе или в суде. Вору в законе не разрешается выступать в качестве истца или свидетеля - для того, чтобы предотвратить предательство.
-Честность в отношениях между ворами. Это означает, что нельзя оскорблять другого вора или украсть у него, как у простого обывателя.
-Устанавливать порядок в тюрьме или в лагере по воровскому закону.
-Активно вербовать новых членов корпорации, особенно среди молодежи. Этого следует добиваться и кнутом, и пряником. С одной стороны, следует заманивать водкой, наркотиками и проститутками, а с другой - держать в страхе угрозами и наказанием строптивых.
-Не интересоваться политикой, не читать газет.
-Уметь хорошо играть в азартные игры. Этим способом достигалось превосходство над заключенными. Еще с царского времени существовала карточная игра, где ставкой была жизнь, над которой приобреталась власть. Конечно, играли не на собственную жизнь, а на чью-то чужую. Игра эта называется "Три кости" или "Три звезды".
-Не жить в роскоши и не демонстрировать своего большого богатства.
-Бежать из тюрьмы при любой возможности.
После "коронации" воры в законе получают право на особые татуировки. Наиболее распространенные - сердце, пронзенное ножом, или туз (любой масти), заключенный в крест. Если такая татуировка оказывается на "некоронованном" воре, то по воровским законам он подлежит казни. Большое значение воры в законе придавали всевозможной символике. На похоронах вора в законе в могилу обязательно клали нож, бутылку водки и колоду карт. Парадоксально, что период расцвета этих групп (30-е годы) совпал с тем периодом в советской криминологии, когда официальная идеология утверждала, что серьезная преступность катится к своему закату. Именно поэтому в нашем распоряжении так мало надежных материалов о динамике преступности в годы сталинского беспредела. Постепенно отношение воров к труду в тюрьмах и лагерях менялось. Вор-профессионал мог получить разрешение участвовать в трудовой деятельности, если это шло на благо группе. Так называемый "ударный труд" вполне мог быть вознагражден ранним освобождением, а потому тоже допускался. Среди воров стало модным увлекаться самообразованием и участвовать в художественных кружках. Воры, находившиеся на свободе, плохо разбирались в этих изменениях, но не препятствовали тем, кто работал ради освобождения. Участие в работе в исправительно-трудовых лагерях стало источником постоянных конфликтов. Чтобы не нарушать воровских законов, главари преступного мира формально должны были руководить такой работой. Исходя из сложившегося положения, они присваивали большую часть тех денег, которые зарабатывали заключенные, а это вело к тому, что недовольные воры сплачивались в группы, направленные против воров в законе. Отколовшиеся получили прозвище польские воры, поскольку исповедовали правила, схожие с действовавшими в Польше и на Украине. Постепенно разгорелась жестокая борьба за власть между ними и ворами в законе. В конце концов победа досталась ворам в законе, несмотря на то, что "польские воры" пытались заискивать перед персоналом лагерей, чтобы получить поддержку. То, что персонал Гулага сотрудничал с различными криминальными группами, в большой мере объясняется тем, что у "чекистов" и воров был общий интерес - давление на политзаключенных, находившихся в то время в лагерях. Имеются бесчисленные свидетельства о том, как лагерный персонал использовал профессиональных преступников, чтобы терроризировать, мучить, а иногда и убивать политических заключенных, троцкистов, - это прозвище в те времена было самым сильным ругательством. К началу 30-х годов, когда советское тоталитарное государство окончательно окрепло, преступность пошла на убыль. Основными видами преступлений в это время стали квартирные и карманные кражи, спекуляция, мошенничество. Вооруженные бандиты ушли в прошлое, за редким, впрочем, исключением. В 1937 году была создана служба ОБХСС, взявшая на себя борьбу с хозяйственными преступлениями. Волна сталинских репрессий конца 30-х годов докатилась и до блатных, которым сиделось в лагерях уже не столь комфортно, нежели ранее. Впрочем, им было все равно легче, нежели политическим. В 1940 году, под руководством Берии НКВД СССР произвел коренную перестройку всей деятельности уголовного розыска. Оперативники стали нести ответственность в первую очередь за результаты борьбы с конкретными видами преступлений. Затем пришла война-"сучья война".
