...В конце XVIII и начале XIX веков в Бухаре всей артиллерией Бухарского ханства командовал бывший русский капрал Андрей Родиков, попавший в плен к киргизам в степи под Оренбургом и проданный на невольничьем рынке в Бухаре. Через русских мастеровых, также взятых в рабство, но сумевших мастерством добиться относительной свободы и твердости положения, хан узнал, что Родиков по своей военной специальности артиллерист, а ему как раз и требовался бомбардир для похода на персиян. Хан выкупил Родикова и назначил командовать батареей. За свой шанс капрал уцепился и старался как мог. В своем первом походе он командовал прекрасно, а потому хан поручил его заботам всю артиллерию, и в этом качестве капрал принимал участие в кампаниях бухарских ханов против афганцев, хивинцев, персиян и при отражении набегов туркменских племен. Со временем ему присвоили высокий титул «топчи-баши» — хранителя оружия, что ставило Андрея Родикова в один ряд с такими вельможами, как великий визирь хана или хранитель его казны.
Пленников принуждали принять ислам, что было одним из главных условий выживания в рабстве. Крепость веры и твердость духа обнаруживали немногие, а чаще пленные соглашались принять ислам и соблюдать внешние обряды мусульман, оставаясь тайными христианами.
Сам Родиков, несмотря на почет и положение ближнего к хану человека, даже прослужив более 40 лет ханам, на восьмом десятке лет не мог покинуть Бухару и вернуться на родину. Он говорил русским посланникам, что его уже давно предупредили, что за одну только просьбу об этом его убьют. Это еще более сплачивало и почтенного топчибаши, и последнего раба, чистившего арыки.
Другой русский «министр артиллерии» служил хану соседней с Бухарой Хивы, где он был известен под именем Сергей-ага. В отличие от Родикова рабом он не был и пришел в Хиву по своей воле, стараясь забраться как раз туда, где менее всего можно рассчитывать на встречу с соотечественниками. Сергей-ага был когда-то фейерверкером русской горной батареи на Кавказе. По его собственным словам, однажды он повздорил с командиром батареи, не стерпел нанесенной обиды и по горячности убил офицера. Понимая, что военный трибунал не помилует, фейерверкер сбежал в горы к чеченцам, но в горах не задержался, а пошел дальше, в Персию, хотя и там не мог чувствовать себя в безопасности — между Россией и Персией давно уже были заведены дипломатические отношения, и русские дипломаты могли потребовать его выдачи. Так, в 1830 году беглый фейерверкер с караваном пришел в Хиву. Здесь он какое-то время кое-как существовал, пока однажды не увидал пушки, лежавшие у стен ханского дворца без всякого употребления сотню с лишком лет. Эти орудия достались хивинцам в качестве трофея при разгроме отряда князя Бековича-Черкасского в 1717 году, но во всем ханстве не было ни одного человека, умевшего управляться с артиллерийским орудием. Сергей, добившись встречи с хивинским «кушбаши» — военным министром, заверил министра, что сможет исправить орудия и управлять их огнем. Дело тогда шло к войне между Хивой и Бухарой, и ему дозволили попробовать. По указанию Сергея хивинские мастера сделали к пушкам новые лафеты, отлили ядра и картечные пули, порох закупили у англичан, сгоняв за ним караван в Афганистан, прислугу Сергей обучил сам. Все приготовления сумели сохранить в тайне, и, когда война началась, бухарцы и не подозревали о том, что хивинцы обладают артиллерией. В ходе решающей битвы бухарские всадники погнались за притворно отступавшим противником, конная лава которого неожиданно разделилась на две части, ушла в стороны, а прямо перед атакующими в поле остался Сергей-ага со своими людьми и пушками. Командуя огнем антикварной полубатареи, он расстрелял бухарскую конницу картечью, заставив ее позорно бежать.
После такого успеха Сергей вошел в особую милость у хана, назначившего его «министром артиллерии». Он женился на русской девушке, полонянке, украденной киргизами откуда-то из-под Оренбурга. Когда первая жена умерла, хан в знак своей особой милости и благоволения дал ему в жены чистокровную хивинку из хорошей фамилии — случай, до того не бывалый!
Сергей обжился в Хиве, построил дом на манер русской избы только из камня, с лавками, полатями и русской печью. В углу у него висели иконы, привезенные по его приказу из Оренбурга бухарскими купцами. Он даже приладился гнать водку из винограда. Этой водкой и русскими пирогами с начинкой он не раз потом угощал членов русской дипломатической миссии во главе с полковником Данилевским, прибывшей в Хиву в 1840 году. Сергей-ага многим помог Данилевскому и его людям, подсказывая, как и с кем следует себя вести, чего опасаться, когда и кому дать взятку, что подарить. Немало он рассказал интересного о внутренней жизни ханства и так приглянулся Данилевскому, что тот стал звать его с собою, обещая за те неоценимые услуги в качестве советчика, что он оказал миссии, хлопотать о прощении его давнего преступления перед начальством в России. Но Сергей-ага на это ответил просто, сказав со вздохом: «Мне там, даже если простят, один путь — в богадельню! А здесь я богатый человек и один из первых в Хиве... Резона нет!» Когда посольский караван готовился отправиться из Хивы, проводить его пришел Сергей-ага с корзиной пирогов и бурдюком водки...
