28/03/24 - 16:02 pm


Автор Тема: Охрименко Алексей  (Прочитано 534 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн valius5

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 27470
  • Пол: Мужской
  • Осторожно! ПенЬсионЭр на Перекрёстке!!!
Охрименко Алексей
« : 20 Февраль 2020, 14:23:18 »




1944 годом (Москва, Фили).


Алексей Охрименко (один из авторов) - Батальонный разведчик



Алексей Петрович Охрименко (16 января 1923 -- 17 июня 1993). Родился, жил и скончался в Москве. Прошел всю Великую Отечественую войну, несколько раз был ранен, побывал и на японской войне. Журналист. Песни писал с 1941 г. на свои стихи, а также совместно с Сергеем Михайловичем Кристи (10.07.1921 -- 19.01.1986) и Владимиром Федоровичем Шрейбергом (1924 -- 1975). Песни Охрименко (в том числе таких, как "Батальонный разведчик", "Отелло", "Гамлет", "Граф Толстой") долгое время считались народными, и исполнялись без указания автора. В начале и средине 50-х годов чаще всего их пели инвалиды, ходившие с гармошкой или гитарой по подмосковным электричкам, собирая подаяния на жизнь, а чаще просто на выпивку. Все кто слышал эти песни, никогда не забудут эти надрывные, со слезой, пропитые и прокуренные голоса, клеймившие и “королеву потаскуху”, капающую пипеткой в ухо родному мужу, и ревнивца мавра, ни за что удушившего невинную жену, и уж, конечно, “Клаву-шалаву”, променявшую героя – батальонного разведчика на штабного писаришку. С конца 50-х они перекочевал в городской (главным образом студенческий) фольклор, без них не обходилось ни одно застолье, ни один туристский поход.
......................................
ОХРИМЕНКО АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ (1923-1993) - поэт, журналист, актер, родился в Москве. До войны работал в театре, в 1942 году ушел на фронт, в 1943 году был ранен и находясь в госпитале в городе Шуя написал свою первую песню "Донна Лаура". После выздоровления отправился на фронт и закончил войну в Маньчжурии. После войны работал журналистом в газетах и на радио, параллельно закончил Институт, в период с 1947 по 1951 год тесно общался с Сергеем Кристи (1923-1983) и Владимиром Шрейбергом (1924-1975), в соавторстве с которыми написал несколько песен. Их творческое содружество началось с песен "Он был батальонный разведчик" и "Жил-был великий писатель Лев Толстой". В. Шрейберг аккомпанировал на фортепиано и аккордеоне, А. Охрименко на гитаре. В те же годы они много общались со своими друзьями: скульптор Эрнст Неизвестный, поэт Владлен Бахнова (написал песню "Раз в Ростове-на-Дону…"), Виталий Гевиксман из консерватории, журналист Аркадий Разгон.


В 1988 году у А. Охрименко первая и единственная официальная кассета "Я был батальонный разведчик...", ее выход спонсировали: "Комсомольская Правда" и "Новая Газета". Кассета вышла в Москве ("Музыкальное издательство М.О."), в подготовке принимали участие А. Костромин, В. Луферов (театр песни "Перекресток") и Центра авторской песни.


В 1999 году вышел сборник стихов А. Охрименко "Я был батальонный разведчик".


Исаак Меламедов,


ПЕСНИ, НАШЕДШИЕ СВОИХ АВТОРОВ
Спустя два-три года после окончания Великой Отечественной войны в одном из домов в тихом московском переулке стали собираться друзья с еще довоенной поры - Сергей Кристи (1923-1983), Владимир Шрейберг (1924-1975) и Алексей Охрименко.
Однажды Сергей сказал: "Я вчера песню начал писать", прочитал две строфы о незаконнорожденном сыне Л.Н.Толстого и предложил ее продолжить. После небольшого спора песню решили написать, но не о вымышленном незаконнорожденном, а о самом Толстом. (К слову, задуманная как "вагонная" песня, она в определенной мере ею и стала). Так началось их творческое содружество.
У Володи были фортепиано и аккордеон, Алексей приходил с гитарой. О себе написали так:
"ЕСТЬ В МОСКВЕ ПЕРЕУЛОЧЕК ЧИСТЫЙ,
ДОМИК ДЕСЯТЬ, КВАРТИРОЧКА ДВА,
КОРДЕОНЧИК ТАМ ЕСТЬ ГОЛОСИСТЫЙ,
ПИАНИНО И РАДИВА.
НЕСМОТРЯ НА МОЛЬБЫ И ПРОТЕСТЫ,
СОБИРАЛИСЬ ТАМ ТРОЕ ДРУЗЕЙ,
ИМЕНА ИХ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ИЗВЕСТНЫ:
СЕ ВЛАДИМИР, СЕРГЕЙ, АЛЕКСЕЙ."
Приходили и наши школьные товарищи и приятели, среди них можно назвать студентов МГУ Эрнста Неизвестного и Владлена Бахнова, Виталия Гевиксмана из консерватории, журналиста Аркадия Разгона. Многие приводили своих друзей и знакомых - послушать необычные песни. Постепенно сложился своеобразный клуб, где не только пели и играли, но и дискутировали на самые различные темы, вплоть до политических. Вспоминая то время, Алексей всегда думал, что им повезло: окажись в их компании (людей иногда вовсе не знакомых) стукач, дело обернулось бы минимум исключением из институтов, а то могли и припаять лет десять. Когда они начинали втроем - более 49 лет прошло с тех пор - им невольно приходили на ум аналогии с Козьмой Прутковым. Как-то Володя увидел вывеску "Ремонт тростей, зонтов и чемоданов" и предложил общий псевдоним - Тростей Зонтов. Они согласились, но вскоре поняли, что в то время, когда шла борьба с космополитизмом и "очернительством" за идейную стерильность, опубликовать свои произведения им было невозможно. Музыкальная сторона песен была отдана во власть Володи. Он или сам сочинял, или подбирал по раз-меру стихов мотив, или компилировал мелодии. В этом ему иногда помогал Виталий Гевиксман, ставший позднее профессиональным композитором. А в качестве исполнителя обычно приходилось выступать Алексею, поскольку его скромные вокальные данные были чуть выше, чем у его друзей, которые лишь могли ограничиться речитативом. С годами их троица распалась. У Володи все больше времени занимали занятия во ВГИКе. Сергей уехал в Подмосковье. Алексей тоже учился, а потом, как сказано у Чапека, "пристроился в печать". В 50-е годы их песни получили определенное распространение в среде либеральной московской интеллигенции.
Оригинальную мысль высказал однажды Сергей Петрович Антонов: "Старик, - сказал он Алексею Охрименко, - ты сам не знаешь, что ты поешь. Это песни 21 века." А Евгений Евтушенко в стихотворении "Мои университеты" пишет:
"БОЛЬШЕ, ЧЕМ У ТОЛСТОГО,
УЧИЛСЯ Я С ДЕТСТВА ТОЛКОВО
У СЛЕПЦОВ, ПО ВАГОНАМ ХРИПЕВШИХ
ПРО ГРАФА ТОЛСТОГО..."
Я имел в своей музыкальной коллекции песни в исполнении Алексея Охрименко в 60-х - 70-х годах. (Фамилии и имени автора, исполнителя, к сожалению, не знал!) А, песня "Я БЫЛ БАТАЛЬОННЫЙ РАЗВЕДЧИК..." была записана в различных вариантах, с видоизмененным текстом, в нескольких импровизациях. Особенно мне нравилась эта песня в исполнении Жорки-"психа", карманника и вора, проживающего в г.Киеве, по ул.Константиновская,24. (Он больше сидел, чем проживал по названному адресу. Так что - постоянным местом прописки для Жорки была тюрьма! Вспоминаю его в кампании воров, таких же, как он сам; с бритвами, кастетами, заточками... В памяти случай, когда пьяный, с топором гонялся по двору за отцом и матерью... А, как он пел! Как владел гитарой; с таким прекрасным голосом! И, названную песню, он пел лучше самого автора и исполнителя!)
АЛЕКСЕЙ ОХРИМЕНКО И ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ
Песня, написанная Алексеем Охрименко "Я БЫЛ БАТАЛЬОННЫЙ РАЗВЕДЧИК..." исполнялась ВЛАДИМИРОМ СЕМЕНОВИЧЕМ ВЫСОЦКИМ в своем раннем творческом репертуаре.
Известно, что в начале своей песенной карьеры Владимир Высоцкий часто пел песни не только свои, но и других авторов. Но остается неясным, знал ли исполнитель автора Охрименко, или нет. Знаем и то, что многие песни Высоцкого были - дворовыми, вагонными, на воровской и блатной манер.
Знакомы ли были Алексей Охрименко и Владимир Высоцкий!?
Факт остается налицо: ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ исполнял песню АЛЕКСЕЯ ОХРИМЕНКО "Я БЫЛ БАТАЛЬОННЫЙ РАЗВЕДЧИК..." в своей импровизации; с несколько измененным, более "смачным" текстом. Исполнял отлично, душевно, с юмором, присущим только ему.
Обратитесь, читатель, к Полному Комплекту, состоящему из 32 кассет
ВЕСЬ ВЫСОЦКИЙ * Фирма MOROZ RECORDS 2000 dMR 00401 MC
1-я кассета * ТАТУИРОВКА. Вы увидите под №31 названную песню, где АВТОР НЕИЗВЕСТЕН. Записи 1963 - 1964 годов. Может быть, составители сами не знали о существовании автора песни Алексея Охрименко; а Владимир Высоцкий с ним был знаком!?
16-я кассета * ТИХОРЕЦКАЯ. Под №30 вы, читатель, еще раз встретите песню "Я БЫЛ БАТАЛЬОННЫЙ РАЗВЕДЧИК..." в исполнении Высоцкого. Исполнение песни относится к 1961 - 1965 годам. И, опять же, ремарка - АВТОР НЕИЗВЕСТЕН.
Таким образом, в наборе ВЕСЬ ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ (32 кассеты) песня "Я БЫЛ БАТАЛЬОННЫЙ РАЗВЕДЧИК..." исполняется автором два раза; в разных импровизациях и манере. Кто может раскрыть секрет знакомства ВЛАДИМИРА ВЫСОЦКОГО и АЛЕКСЕЯ ОХРИМЕНКО?
Думаю, для исследователей творчества Высоцкого, этот вопрос вызовет заслуженный интерес.
Не следует забывать, в какое время была написана песня Алексеем Охрименко, жизнь которого научила быть очень осмотрительным и осторожным.(Человек прошел войну, страшное чистилище и, Слава Б-гу, остался жив!) И, исполнителя Владимира Высоцкого, отчаянного, бесшабашного, рушащего своими песнями все мысленные и немысленные преграды. (В 60-е годы молодой, несговорчивый, упрямый...) А, ведь, по сути - оба москвича, ходили по одним улицам...
4-е ВАРИАНТА ПЕСНИ "Я БЫЛ БАТАЛЬОННЫЙ РАЗВЕДЧИК"


<#1 БАТАЛЬОННЫЙ РАЗВЕДЧИК


Слова - народные,
Музыка - народная,
Исполнение - мое,
В сопровождении компьютера,
Под управлением - моим.


Сайт "СТАВРОПОЛЬСКАЯ МАФИЯ"; автор Михаил Мельников
 
Я был батальонный разведчик,
А он - писаришка штабной.
Я был за Россию отвeтчик,
А он спал с моею женой.


Ах, Клава, любимая, Клава
Ужели судьбой решено,
Чтоб ты променяла, шалава,
Меня такое... добро.


Меня на такого мужчину...
Я срать бы с ним рядом не стал,
Ведь я от Москвы до Берлина
По вражеским трупам шагал.


Шагал, а потом в лазарете
Со смертью в обнимку лежал.
И плакали сестры, как дети,
Пинцет у хирурга дрожал.


Тяжелой солдатской слезою
Расплакался весь батальон,
Когда я геройской звездою
С протезами был награжден.


И вот, мне вручили протезы,
И еду-то, братцы, я в тыл.
Скупые мужицкие слезы
Кондуктор в вагоне пролил.


Пролил, прослезился, собака,
Но все же содрал четвертак.
Не выдержав, сам я заплакал:
"Грабители! Мать вашу так!.


Грабители, сволочи тыла,
Да как же вас носит земля!"
И понял я, многим могила
Придет от мово кастыля.


Домой я с войны возвращался,
И начал я Клавку лабзать.
Я телом жены наслаждался,
Протез положил под кровать.


Болит мой осколок железный,
И давит пузырь мочевой.
Полез под кровать за протезом,
А там писаришка штабной.


Я бил его в белые груди,
Срывал я с него ордена...
О, люди, российские люди,
Подайте на чарку вина.
 Вариант песни в формате МР3 (1,03 мегабайта)
#2 Батальонный разведчик


(ВОТ ТАК ИСПОЛНЯЛ ЭТУ ПЕСНЮ ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ.
Полный "обвал"! Со скабрезными словами, грубостью,
ругательствами...
Время звучания 2:05 мин. Размер 0,98Мв.
Альбом у А.Синявского, 1963 год.(Москва)
Сайт 


Братья, Сестры!
Подайте пострадавшему после Севастополя, Сталинграда, Керчи, и
Вятки!


Я был батальонный разведчик,
А он – писаришка штабной.
Я был за Россию ответчик,
А он жил с моею женой.


Войну я прошел до Берлина,
В окопах я часто лежал.
Рыдали медсестры, как дети,
Пинцет у хирурга дрожал.


Домой я вернулся, ребята,
И ну свою Клавку ласкать.
Протез мне мешает ужасно,
Его положил под кровать.


Лежу, а осколок железный
Давит на пузырь мочевой.
Полез под кровать за протезом,
А там писаришка штабной.


Я бил ее белые груди,
Срывая с себя ордена,
Ах, добрые, добрые люди,
Ах, мать ты, сырая земля.


Говорят, что судьба не индейка,
И за это я песню пою.
Как фашистская пуля злодейка
Оторвала способность мою.


Спасибо, девушка!
Спасибо, молодой человек!
Спасибо, старик!
А ты, падло с пистолетом!
Что! Не подаешь - гадюка, сволочь - инвалиду!
Да!


(Подобное исполнение можно обнаружить и на следующих сайтах:
a) 
b)  Владимир Высоцкий, диск15
[vv15CD11.mp3]
Где написано - Автор неизвестен.)
 #3 Я был батальонный разведчик


музыка - В. Шрейберг
слова - А. Охрименко


Я был батальонный разведчик,
А он писаришка штабной.
Я был за Россию ответчик,
А он спал с моею женой.


Ах, Клава, любимая Клава,
Ужели судьбой решено,
Чтоб ты променяла, шалава,
Меня на такое добро!


Тяжёлой солдатской слезой
Расплакался весь батальон,
Когда я Геройской Звездою
С протезами был награждён.


И вот мне вручили протезы,
И еду-то, братцы, я в тыл.
Скупые мужицкие слезы
Кондуктор в вагоне пролил.


Пролил, прослезился, собака,
Но всё же содрал четвертак.
Не выдержал, сам я заплакал:
Грабители, мать вашу так!


Грабители, сволочи тыла,
Эх, как же вас носит земля!
И понял я: многим могила
Придёт от мово костыля.


Домой я с войны возвращался,
И стал я ту Клавку ласкать.
Я телом её наслаждался,
Протез положив на кровать.


Проклятый осколок железа
Мне жал на пузырь мочевой.
Полез под кровать за протезом,
А там - писаришка штабной!


Я бил его в белые груди,
Срывал я с него ордена...
Ах, люди, советские люди,
Подайте на чарку вина!
1963 год
 #4 Я был батальонный разведчик
ООО "СТАЛЬ КУЗНЕЦКОГО МЕТАЛЛУРГИЧЕСКОГО КОМБИНАТА"
"Песни нашей молодости"
Сборник песен Г.Я.Анисимова
Из репертуара Ю.Ф.Болесто


Я был батальонный разведчик,
А он писаришка штабной.
Я был за Россию ответчик,
А он спал с моею женой.
Я был за Россию ответчик,
А он спал с моею женой.


Ах, Клава, ты милая Клава,
Неужто тебе всё равно,
Что ты променяла, шалава,
Орла на такое дерьмо.
Что ты променяла, шалава,
Орла на такое дерьмо.


Орла и красавца мужчину.
Я срать бы с ним рядом не стал.
Ведь я от Москвы до Берлина
Три года по трупам шагал.
Ведь я от Москвы до Берлина
Три года по трупам шагал.


Шагал, а потом в лазарете
В обнимку со смертью лежал.
И плакали сёстры, как дети,
Ланцет у хирурга дрожал.
И плакали сёстры, как дети,
Ланцет у хирурга дрожал.


Мой друг, он отважный рубака.
Полковник и дважды герой.
Он плакал, укрывшись рубахой,
Скупою мужскою слезой.
Он плакал, укрывшись рубахой,
Скупою мужскою слезой.


Потом мне вручили протезы
И быстро отправили в тыл.
Красивые, крупные слёзы
Кондуктор на литер пролил.
Красивые, крупные слёзы
Кондуктор на литер пролил.


Пролил, прослезился, собака
И тут же содрал четвертак.
Не выдержал я и заплакал,
Ах, думаю, мать вашу так.
Не выдержал я и заплакал,
Ах, думаю, мать вашу так.


Воры и грабители тылу,
Как только вас носит земля.
И понял я ?
Возьмет от моего костыля.
И понял я ?
Возьмет от моего костыля.


Домой я как сокол ворвался,
И принялся Клаву лобзать.
Я телом её наслаждался,
Протез положив под кровать.
Я телом её наслаждался,
Протез положив под кровать.


Проклятый осколок железа
Давил на пузырь мочевой.
Полез под кровать за протезом-
А там писаришка штабной.
Полез под кровать за протезом-
А там писаришка штабной.


Я бил его в белые груди,
Срывал я с него ордена.
Ах, милые, добрые люди,
Налейте мне чарку вина.
Ах, милые, добрые люди,
Налейте мне чарку вина.
....................................
Вспомним Алексея Петровича Охрименко. Автора песен «Батальонный разведчик», «Про графа Толстого»       
И сейчас я их послушал бы. В моём детстве перевранные, восполняемые поэтическими вставками, они составляли неофициальную часть культуры.


Мои сверстники учились играть на гитарах, чтобы петь именно их. Слов никто толком не знал, но даже отрывки вызывали восторг:


В имении Ясна Поляна
 Жил Лев Николаич Толстой.
Не кушал ни рыбы, ни мяса,
Ходил по поляне босой.
Жена его, Софья Толстая,
Напротив, любила поесть.
Она не ходила босая,
Спасая дворянскую честь…


Эти песни не встречались на магнитофонах. Впоследствии всё легко объяснилось. Их автор, а вернее авторы, писали ещё в домагнитофонную эпоху и концертную деятельность никогда не вели.




Затем на многие годы я совсем забыл и о графе Толстом с его супругой, и о Гамлете, который орудовал «комсоставской рапирой» и ходил с пистолетом в руках.


Но забытая мальчишеская мечта сбылась: я не только стал обладателем всех текстов песен, не только оказался первым, кто держал в руках и вычитывал гранки с их текстами, но даже познакомился с самим автором и успел записать с его слов историю их создания.


Первой напечатала тексты песен газета «Литературные новости» (1992, № 11), где я был ответственным секретарём. Мне поручили отвезти полосу с материалом автору домой.


К вёрстке Алексей Петрович Охрименко (так звали автора песен) отнёсся как-то слишком спокойно. Подписал, и все дела. Оказалось, мы с Охрименко уже и раньше встречались на Лито Э. Иодковского. Я только не знал, кто этот сухонький старичок в дешёвых очочках с тремя седыми волосинками на голове. В редакции тоже видел его. Но никак серенькая внешность этого пожилого человека, его самое тишайшее поведение не могли ассоциироваться с автором шедевров.


Он жил на далёкой Тарусской улице, у метро «Ясенево». Звоню в дверь. Час дня. Пришёл точно, вовремя… Мне открыла женщина. Подумал – супруга, оказалось – дочь. Открыла и ушла. Двухкомнатная бедно обставленная квартирка. Помню журнальный столик. Много разного народа ходит.


На войне ему перебило левую руку в кисти, пальцы плохо слушались. На гитаре удавалось играть, но плохо. «Бедный аккомпанемент», – как он говорил. На всю жизнь у него сохранилась привычка разрабатывать левую руку.


Впервые тогда услышал «Сосудик». Охрименко пел как бы для себя, не просил установить тишину. Кто хотел, слушал, но разговоры, хождения не прекращались.


В мозгу сосудик разорвался. – Ах…
Бедняга в морге оказался, ах…


Этот припев повторялся много раз. Мне слова показались несколько циничными. Он тут же отреагировал на меня, резко отреагировал. Сделал несколько переборов и в совершенно другом настроении спел продолжение:


Но есть в этом доме женщина одна,
Может, любовница, а может, жена,
Дело не в этом, а главное в том –
Она его любила и думает о нём:
«Как же так случилось, что скончался он,
Что со мною даже не прощался он,
А теперь вот надо хоронить его,
Жить одной мне без него…


Продолжение было неожиданное… и давало песни огромную глубину… Припев, который специально повторялся много раз, стало быть, на такую, какую я выдал, реакцию и был рассчитан. Тот человечек, тот бедняга в морге, запомнился, стал близок, потому что в городе есть какая-то женщина, которой он мог быть дорог.


Когда пение кончилось, я спросил, кто эту песню написал. Охрименко сказал, что поёт только свои песни. «Певцы поют чужие песни, – говорил он, – авторы не поют чужих».


Был он одет в старенький костюм, галстук (потом он в этом же повседневном костюме будет выступать со сцены). Удивляло отсутствие всякой богемности в его облике. И сама «двушка» была вполне обывательская, без всяких претензий, даже книжная полочка состояла всего из двух секций. Вообще ничего интересного в квартире не было. Не было даже письменного стола. Писатель без стола. Но он ничего не писал. Он пел:


Я был батальонный разведчик,
А он писаришка штабной.
Я был за Россию ответчик,
А он спал с моею женой.


Все замирали. Песня неслась из самых глубин человеческой жизни, судьбы. Потом лирический «Беранже» и, наконец, издевательские, любимые подворотнями «Отелло», «Про графа Толстого». Но всегда повторялась одна и та же история. Только он начинал петь, как все возвращались к своим делам, продолжались разговоры, хождения. Никто не слушал. Да и пел он тихо.


Все допытывались: «Как было написано?» «Вот в такой компании и написали», – отвечал он. Самому Охрименко доставалось в любой компании очень скромное место. Он не был лидером и не стремился стать центром внимания. Хотел остаться незаметным, вот и не заметили. Да, он никогда не был центром, но, несомненно, был душой. Без него всякая компания теряла смысл.


Неохотно, скупо рассказывал о прошлом. Но всё же удалось многое выпытать у батальонного разведчика, каким он и на самом деле был во время войны.


Алексей Петрович Охрименко родился в Рождественский сочельник 1923 года в Москве. В школе скрестились судьбы будущей тройки авторов – Алексея Охрименко, Сергея Кристи и Владимира Шрейберга. До войны вместе с Кристи успел поработать актёром в Театре Советской Армии. В 1942 году ушёл на фронт, в 1943-м на госпитальной койке в Шуе приступил к сочинению своей первой песни «Донна Лаура». После выписки снова воевал, снова был ранен, затем переброшен с германского фронта на японский.


Вернувшись с войны, три друга стали собираться на Арбате в Чистом переулке, где они все и жили. И однажды Сергей Кристи принёс на встречу начало песни и предложил вместе написать продолжение. Это была песня о незаконнорождённом сыне Льва Толстого. Но после короткого спора решили написать о самом Льве Толстом, но в таком же юмористическом духе «вагонной песни». Так и началось это творческое содружество. В доме у Шрейберга были пианино и аккордеон, Охрименко приходил с гитарой. Так что музыкальное сопровождение получалось довольно богатое. Они сочинили потом и сами о себе песню:


Есть в Москве переулочек Чистый,
домик десять, квартирочка два,
кордеончик там есть голосистый,
пианино и радива.
Несмотря на мольбы и протесты,
собирались там трое друзей,
имена их должны быть известны:
се Владимир, Сергей, Алексей.


Дом 10 – это адрес, по всей видимости, Шрейберга. Охрименко живёт рядом – дом 6. Лев Аннинский раскопал: «Отец журналиста, Фёдор Охрименко, в 1919 году был принят в «Правду» на роль поэта-переводчика и получил «одежду, квартиру и продовольствие» по личной записке товарища Ленина… «большую, в тридцать метров, комнату с балконом в доме 6 по Чистому переулку».


Вскоре компания разрослась. Среди завсегдатаев был, например, Эрнст Неизвестный, тогда студент МГУ (ему, кстати, посвящена одна песня), журналист Аркадий Разгон. Появились слушатели, жаждавшие всё новых весёлых песен. Окрылённые успехом, стали сочинять дальше.


Втроём написали пять песен: «Толстой», «Отелло», «Гамлет», «Батальонный разведчик», «Коварство и любовь». Потом, когда компания распалась, Охрименко продолжал писать уже один: «Михайло Ломоносов», «Муций Сцевола», «Беранже», «Сосудик», «Реквием», многие другие.


Хотели по аналогии с Козьмой Прутковым взять один общий псевдоним, чтобы уже навсегда дать ответ на вопрос: «Кто автор?» Как-то увидели вывеску «Ремонт тростей, зонтов, чемоданов» и решили назваться Тростей Зонтов. Однако подписываться было негде, смешно было и думать, что произведения, так подписанные, можно опубликовать. Потом с удивлением узнали, что песни подхватили. И они навеки остались не только без псевдонима, но и вовсе безымянными.


Евгений Евтушенко в стихотворении «Мои университеты» пишет:


Больше, чем у Толстого,
учился я с детства толково
 у слепцов, по вагонам хрипевших
 про графа Толстого…


Часто можно видеть автором музыки этих песен фамилию – Владимир Шрейберг. Это действительно так. Он подбирал мелодию по стихотворному размеру, иногда компилировал, и в песнях слышались мелодии хорошо известных песен. Например, в «Батальонном разведчике»: «С тех пор предо мною все время она, красивые карие очи» – как говорил мне Алексей Петрович, – перифраз строк песни «Когда я на почте служил ямщиком». В музыкальных аранжировках иногда помогал Виталий Гевиксман, ставший позднее профессиональным композитором. Владимир Фёдорович Шрейберг (1924–1975) по окончании ВГИКа работал сценаристом научно-популярного кино.


Исполнять песни было поручено Охрименко: «А в качестве исполнителя обычно приходилось выступать мне, поскольку мои скромные вокальные данные были чуть выше, чем у моих друзей, которые могли ограничиться лишь речитативом».


Творческое содружество трёх авторов продолжалось недолго, примерно с 1947 по 1953 год, то есть до отъезда С. Кристи.


С 1953 года Сергей Михайлович Кристи (1921–1986) жил в подмосковном Воскресенске. Почти до конца жизни проработал в районной газете «Коммунист». Любителям краеведения известен как автор объёмного очерка по истории Воскресенского края. За публикации, посвящённые судьбам соратников Мусы Джалиля, удостоен премии Союза журналистов СССР (1970).


Кристи происходил из известного и влиятельного в России аристократического рода. Однако отец его был видным революционером, находившимся в политэмиграции вместе с А.В. Луначарским, а затем в 1928–1937 годах руководил Третьяковской галереей.


Алексей Петрович успел написать о песнях, объяснить некоторые приёмы и мотивы творчества: «Кстати, об иронии. Иные буквалисты спрашивают, почему в этих песнях порой смещаются исторические понятия. Это получилось сначала интуитивно – просто мы искали средства юмора, иронии. Вот из песенки о Муции Сцеволе: «Избегнул тюрьмы и Нарыма» – или в «Отелло»: «Любил папаша сыр голландский московским пивом запивать».


Алексей Петрович много лет работал в газете «Воздушный транспорт». А до этого – в журнале для заключённых… «Пристроился в печати, как говорил Чапек» – его слова.


До сих пор недоумеваю. Автор многих «народных» песен всю жизнь проработал в пыльной безвоздушной газетёнке. Не испытывал тоски и не хотел всё послать куда подальше. Когда я начал ему сочувствовать да переживать, как же его никто не знает, он сказал, что надоели песни уже. Все их поют. И сказал, что всё уже опубликовано. И ещё собираются публиковать. Это о каких-то тоненьких, малюсеньких журнальчиках районного масштаба. Он этим был вполне удовлетворён. Главное, он хотел объяснить, что песни написал не он, а они втроём писали. Три друга.


В 1993 году пришлось Охрименко петь свои песни в ЦДЛ. В зале было меньше половины. Охрименко вышел на сцену. Пристроившись где-то сбоку на стульчике, стал потренькивать своими перебитыми пальцами. Зал вежливо помолчал, а когда наконец уяснилось, что именно поёт со сцены старичок, по рядам пробежала какая-то нервная дрожь. Стали спрашивать: «Так это вы написали?», «А «Беранже» – тоже вы?», «Отелло» – тоже вы?»


Охрименко попел, попел тихонько (он как-то всё мимо микрофона пел с непривычки) и ушёл. Кто-то другой стал выступать. Сменилось ещё несколько выступающих. Зал молчал. Потом послышалось:
– Давайте слушать Охрименко!
Послали за ним. Наконец из-за кулис опять показался автор и стал ещё что-то петь. Нервозная обстановка стала всё больше усиливаться. Никто не слушал, в зале стоял шум. Люди всё выясняли друг у друга: он ли написал?


А ведь выступление и началось с того, что Охрименко всё объяснил. Зрители никак не идентифицировали Алексея Петровича с автором песен. Эта ситуация такой и осталась до конца жизни.


Правда, два последних года жизни он стал востребованным человеком. Неофициальная популярность нарастала. Быть знакомым с ним становилось престижным! Его звали на концерты авторской песни. Пел в Киеве, Минске, других городах. Существуют фонограммы этих концертов – ныне основные источники текстов. Но это были небольшие выступления, две-три песни… Авторский концерт состоялся лишь однажды, в Центре авторской песни. Недавно издан диск этого концерта.


Умер Алексей Петрович в 70 лет, 17 июля 1993 года.


Мне всегда хотелось, взяв текст в руки, доказать, что «Батальонный разведчик» – шедевр. К счастью, эту работу проделал Лев Аннинский. Вот, например, что он пишет: «…и пели в компаниях эту летучую, могучую, никем не победимую балладу, лирический герой которой сделался как бы собирательным народным типом, встав в тот ряд, где уже обретались уныло напевающий ямщик, бродяга, переехавший Байкал, и молодец, сулящий девице златые горы. Теперь вровень с ними оказался словно изваянный самим народом солдат недавней войны».


Автор статьи: Лев Алабин.
.............................
Н. Болтянская.


Новая газета 1-7 марта 1999г.


Мало кто знает, что это написал Алексей Охрименко




 В процессе путешествия по свету авторская песня частенько теряет своих авторов, и в концерте ее объявляют русской народной.


На следующий день Юлий Ким (действительный автор песни «Губы окаянные») отвечает на телефонные звонки фразой: «Русский народ слушает». Александру Городницкому на Колыме показывали могилу автора песни «На материк, на материк ушел последний караван».


Алексей Петрович Охрименко очень даже мог представляться новым знакомым, как «великий и могучий русский народ». Его фамилия мало кому что говорит.


Мы-то с вами знаем, что его «Батальонный разведчик» – это классика современного городского романса. Алексей Петрович этого не знал.


«Я,- говорил он, - не классик, я – просто пока живой». И улыбался, когда ему приходилось выслушивать претензии по поводу неуважительного отношения к Софье Андреевне Толстой или, скажем, к Шекспиру.


«В1947 году демобилизовались мой старый друг Сережа Кристи и мой тоже старинный товарищ Володя Шрейберг, который жил в соседнем доме в Чистом переулке. Мы стали собираться втроем: Володя садился к фортепиано, я приходил с гитарой, и постепенно возникли эти песни».


Надо сказать, что высокой идейностью эти сочинения и не пахли. Потому долгое время вообще не записывались и хранились только в памяти. Компания, собиравшаяся в Чистом переулке, относилась к своему творчеству уважительно, был даже придуман коллективный псевдоним Тростей Зонтов (чем мы хуже Козьмы Пруткова?), но поскольку их нигде не печатали, то и псевдоним был исключительно для внутреннего пользования.


Насколько биографична песня про батальонного разведчика, не знаю. Думаю, что вполне автобиографична цитата из другой песни «Пьер Беранже, Пьер Беранже, на букву «б», но не на букву «ж».


Выпивал Алексей Петрович красиво и со вкусом:


Соблюдайте традицию,
Нашу самую русскую,
Запивайте водицею,
Заедайте закускою.


И философски относился к совершенно ерофеевскому финалу:


Твоя, о Господи, воля,
Твоя святая икона,
Погибну от алкоголя,
От сизого самогона


И – никакой проповеди о нравственности, ни на йоту дидактики, очень приземленно:


Сосудик в мозге оборвался, а?
Товарищ в морге оказался, а?
Надо бы почище облачить его,
Надо на кладбище оттащить его.


На сцене с гитарой Алексей Петрович появлялся редко («Мне пуля попала в левую кисть. Поэтому мой аккомпанемент несколько убог»…– интервью на «Эхо Москвы», январь 1993) Возникает странная мысль: Алексей Петрович и зрители не идентифицировали друг друга. Для зрителей песни Охрименко были песнями народными, автор за ними не просматривался. А ему было неловко публично заявлять о своем авторстве. Хотя…


Соблюдайте дистанцию,
Не читайте нотации,
Собирайте квитанции
 Для реабилитации.


Он был – до. До того, как зазвучали Окуджава и Высоцкий, до «Яузы», запевшей голосом Галича, до спичечного коробка, аккомпанировавшего Юзу Алешковскому…


Небольшой такой, не претендующий на главную роль в подвиде, динозавр Алексей Петрович Охрименко.


Мы очень мало успели пообщаться с ним, за что до сих пор неловко.

Оффлайн valius5

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 27470
  • Пол: Мужской
  • Осторожно! ПенЬсионЭр на Перекрёстке!!!
Re: Охрименко Алексей
« Ответ #1 : 06 Июль 2020, 14:30:56 »
Занесено в каталог.

 

Яндекс.Метрика