С ДАВНИХ ВРЕМЁН СУЩЕСТВОВАЛА НА РУСИ "специальность" "клюквенник". Так называли карманников, которые обчищали своих жертв... в церкви. Чаще всего - во время больших торжеств: крестных ходов, свадеб, отпеваний, религиозных праздников, которым не было числа... Народ на матушке-Руси издревле славился богобоязненностью и религиозным усердием; в святом месте ему было не до того, чтобы за кошельком следить. Да и толчея изрядная, одно удовольствие "мальцы в кише/ню запустить" (то есть залезть пальцами в карман).
"Клюквенниками" церковные воришки назывались от слова "клюква": так на блатном жаргоне именуется храм, церковь. Почему "клюква"? С полной определённостью проследить происхождение этого слова трудно. Возможно, обилие куполов отдалённо напоминало обилие клюквенных ягод на кусте? Во всяком случае, как мы уже убедились, примерно таким же образом появилось в босяцком языке словечко "малина", первоначально звучавшее как "малинник" - куст, щедро усыпанный малиной-ягодой.
Есть у меня, правда, и другая версия - не менее смелая, чем версия о происхождении слова "амбал" (см. очерк "Был ли амбалом пушкинский прадедушка?"). Согласно ей, "клюква" перекочевала в воровской жаргон в начале ХIХ века через разговорную городскую речь из языка высшего света, дворянства. В 1797 году императором Павлом I был учреждён орден Святой Анны для награждения военных и гражданских лиц, находящихся на государственной службе. Орден подразделялся на четыре степени. Так вот, четвёртая, низшая (и самая распространённая) степень обозначалась красным финифтевым медальоном с крестом и короной. Медальон прикреплялся на рукоять холодного оружия, и в обществе его иронически прозвали "клюква"(по цвету). Поскольку медальон крепился на кончик эфеса (как бы на "маковку") и был украшен крестом, есть основания предполагать, что по ассоциации острый на язык городской люд так же стал называть и церковные храмы.
"Клюквенников" кликали ещё и "марушниками": от слова "маруха", то есть девка, баба. Женщины, как правило, составляли большинство прихожанок, к тому же церковь являлась своеобразным общественным центром, где можно показать себя, поглядеть на других - словом, как нынче говорят, "порисоваться". Поэтому женщины чаще всего становились жертвами церковных воришек.
Здесь будет кстати сказать пару слов о происхождении слов "маруха", "мара", "шмара", которые большая часть нашей почтенной публики почему-то считает "низкими" и "блатными" лишь на том основании, что они вошли в лексику уголовно-арестантского жаргона. "Марухой", "марой" в славянской мифологии зовут кикимору - злой дух дома, жену домового (в Сибири - также и жену лешего), нечисть. Согласно поверьям, кикимора, маруха беспокоит по ночам маленьких детей, путает пряжу, вредит домашней птице, особенно курам. Маруха враждебно настроена по отношению к мужчинам. Русские мужики называли жён "марами", "марухами" в шутку или со злой издёвкой. Вариант "шмара" появился в южных говорах: на Кубани так называли любовниц, на Дону - гулящих девок (и даже парней).
БЫЛО У РУССКИХ ЦЕРКВЕЙ НА ЖАРГОНЕ И ЕЩЁ ОДНО НАЗВАНИЕ. Скорее всего, его можно рассматривать как вариант "клюквы" - "клю/ка". Соответственно и церковных воров называли не только "клюквенниками", но и "клюшниками", "клюкарями", "клю/кушкиными". Сергей Снегов, гулаговский "сиделец", объяснил это слово просто: "клюка - церковь, у церкви масса старух с клюками". Мне, однако, кажется такое объяснение слишком примитивным, вроде народного "мордальон" - "потому что внутрях завсегда чья-то морда на патрете". Вероятнее всё же, что мы имеем дело с искажённой формой слова "клюква". Но, как бы там ни было, в конце концов "клюква" полностью вытеснила "клюку" из босяцкого языка.
Вообще история "советских клюквенников" чрезвычайно поучительна и занимательна! К сожалению, здесь не хватит места, чтобы её поведать сколько-нибудь подробно. Но пару слов сказать необходимо.
В уголовном мире царской России не было уважения ни к религии, ни к её служителям. Народоволец П. Якубович, долгое время пробывший на сибирских рудниках, вспоминал:
Особенно ярко проявлялась ненависть арестантов к духовенству. Последнее пользовалось почему-то одинаковой непопулярностью среди всех, поголовно всех обитателей каторги... Это какая-то традиционная, передающаяся от одной генерации арестантов к другой вражда... ("В мире отверженных. Записки старого каторжника")
Причина этой ненависти, надо думать, заключалась в том, что церковь пользовалась всемерной поддержкой государства и как бы освящала все несправедливости, государством творимые. При этом святые отцы призывали народ к смирению и послушанию, что особо бесило вольнолюбивых "бродяг", "варнаков", "босяков".
