Скандальные записки о китайской тюрьме.

[valius5]

Недавняя гибель одного молодого человека в следственном изоляторе вызвала скандал. Иллюстрированный журнал Nanfang Zhoumo воспользовался этим случаем, чтобы опубликовать свидетельства о том, в каких условиях содержатся заключенные. Такого в китайской прессе ранее никогда еще не писали.



"9 марта 2001 года, около 9 часов утра, полицейские доставили меня в следственный изолятор. После того как я был подвергнут полному личному обыску и у меня забрали ремень, меня босиком привели в «загон» (так в тюрьме Фучжоу называют многоместные камеры). Большая железная дверь захлопнулась, и я оказался в помещении высотой около 7 метров, свет в которое попадал из единственного окна. Помещение было размером около двадцати квадратных метров и в нем содержалось 27 человек. Все они изготавливали фонарики, расшивая их макраме или украшая бисером. Позже я узнал, что эта работа была обязательна для всех.
Мое появление вызвало большое оживление. «Разденься и сполоснись!» – приказал мне 50-летний мужчина, старший по камере. Я зашел в «закуток» (место, где моются, примыкающее к камере), чтобы там «пройти прописку», состоящую в том, что на меня вылили 20 ведер ледяной воды. Дело было в марте, и было еще холодно. Я жутко замерз, окруженный глазеющими на меня двадцатью мужиками. Мне было не по себе, стоя голым среди них… Позже я узнал, что мне повезло, так как я оказался в «красной хате», т.е. предназначенной для чиновников, иностранцев и пожилых людей, т.е. среди тех лиц, которые даже в предварительном заключении имели некоторую поддержку. В следственном изоляторе были только две такие камеры, все остальные, еще большего размера, предназначались для уголовников – убийц или воров. Там всех вновь прибывших в качестве «прописки» попросту жестоко избивали.



Как только мое «споласкивание» закончилось, старший по камере потребовал, чтобы я рассказал, за что здесь очутился. «Досадно!», – произнес он, прежде чем приказать мне идти работать. Все утро я нанизывал бисер. Когда принесли обед, я просто не мог есть. В 22 часа все улеглись спать. Дюжина мужиков набилась на небольшое возвышение, которое служило общей постелью, и я больно ударился ногой, пытаясь туда пробраться. Старший по камере сказал мне: «Будешь спать около толчка!». Так как места на общей постели всем не хватало, половина заключенных спали либо в проходе, либо около туалета. Когда же в камеру набивали еще больше народа, то некоторые заключенные были вынуждены спать сидя у стены, либо ждать своей очереди, чтобы вытянуться на постели…
В первые дни я очень боялся, но потом потихоньку привык. В камере собралась очень специфическая компания. Двадцать восемь «пассажиров» делились как бы на три «класса»: высшее общество, состоящее из старшего по камере (как правило, назначается администрацией) и еще нескольких доминирующих личностей; нижний слой, который состоял из вновь прибывших и из заключенных, у которых был низкий статус; и средний слой. Имеется несколько факторов, которые позволяют определить, к какому «классу» принадлежит тот или иной заключенный: его способность пускать в ход кулаки, в каких отношениях он находится со старшим по камере и с охранниками, но также большую роль играет преступление, в котором его обвиняют (те, кто обвиняются в изнасиловании или в мошенничестве – «на очень плохом счету»).
В самом начале меня попытались унизить, но после того, как я несколько раз подрался, никто больше трогать меня не осмеливался. В течение двух недель я спал около толчка, затем почти год в проходе. Если ты – мокрая курица, то ты будешь постоянно стирать белье или мыть посуду. Заключенные, у которых есть деньги, могут что-то покупать, чтобы снискать благосклонность старшего по камере и «пассажиров» первых двух «классов». Таким образом, они могут облегчить свое существование. Но те, у кого нет денег или тех, кто мог бы защитить, вынуждены постоянно заниматься уборкой или стирать нижнее белье другим заключенным.



Подследственные никогда не выходят из камеры

В этом СИЗО один охранник отвечает за две камеры, в каждой из которых содержится от двадцати до тридцати человек. Для одного человека – это невыполнимая миссия; поэтому он должен делегировать часть своих полномочий старшим по камере, которые, соответственно, играют большую роль в поддержании порядка. В свою очередь, они имеют определенные льготы: им достается больше пищи, и они меньше работают. И места для сна у них больше. В отличие от других заключенных, которые могут посылать своим близким только почтовые открытки, старшие по камере имеют право написать своим родственникам одно или два письма в месяц. Наконец, они могут дважды в день покидать «загон», чтобы отчитаться перед охранниками. У них действительно льготные условия, потому что подавляющее большинство заключенных могут выйти из «загона» только один раз – когда их осудят.
Когда наш старший по камере убыл, охранники решили, что у меня есть кое-какой авторитет, и предложили мне занять его место, на что я согласился только лишь для того, чтобы иметь возможность выходить подышать свежим воздухом! Вообще-то я там наполовину ослеп, потому что глаза не имели возможности смотреть дальше, чем на три-четыре метра. Дальше взгляд упирался в стену камеры.



В качестве старшего по камере я был всего один год, а потом отказался. Как двадцать мужиков, постоянно запертых в одной камере, без всякого намека на интимность, могут жить и не драться? Если старшему по камере не хватает авторитета, ситуация становится неуправляемой. Часто охранники посылают нескольких физически крепких заключенных, чтобы те помогли старшему по камере. В случае, если происходит какой-либо инцидент, всегда задаешь себе вопрос: стоит ли применять силу. Это нелегко решить!
Днем охранники наблюдают за тем, что происходит в камере через мониторы и вмешиваются при малейшем инциденте, но вечерами заключенные должны обеспечивать порядок самостоятельно. Если ночью драка приобретает скверный оборот или, например, кто-нибудь заболел, старший по камере приказывает всем стучать по полу, чтобы показать, что что-то произошло, чтобы пришли охранники.
В камере люди часто умирают, и никто не знает отчего. Тюремный врач посещает регулярно и дает витамины B и D. Когда мы его спрашиваем, почему кто-то умер, он отвечает, что проведенное вскрытие не дало возможности определить причину смерти. Может быть виновато плохое качество пищи…



Поэтому он сразу решил давать всем пищевые добавки. На всякий случай. За три года, проведенные в СИЗО, я ни разу не ел свежих овощей. К концу шестого месяца заключения мои волосы поседели не только из-за переживаний, связанных с моим делом, но и по причине отвратительного питания.
При малейшей драке мужчины, которые на свободе запросто могли выдержать двадцать ударов кулаком, здесь могут умереть от щелчка. Нас никогда не выводят на прогулки, и мы все имеем мертвенно-бледный вид. Зимой утром луч солнца проникает в камеру на 12 минут. И все по очереди стоят под ним. Я это навсегда запомню!
Никто снаружи не знает, что происходит в камере. Только те, кто в ней живут. По существующим правилам, подследственным нельзя контактировать со своими родственниками, только со своим адвокатом. В моем случае, мне пришлось ждать три месяца, прежде чем я смог с ним встретиться. Когда я освободился, я узнал, что он должен был несколько раз подать прошение в различные инстанции, чтобы ему разрешили со мной встретиться. И я мог его видеть лишь один или два раза в год. Каждый раз встреча длилась примерно полчаса. Но говорить можно было исключительно о моем уголовном деле.



Полицейские, сидящие с двух сторон около каждого из нас, тут же прерывали разговор, если он не относился к моему делу. Да и что толку было говорить ему обо всем этом?
Помню одного заключенного, у которого была исключительно завидная судьба. Это был иностранец китайского происхождения, который находился в СИЗО в течение двух лет за мошенничество, т.е. за преступление, которое, в принципе, делало его презираемым в глазах других заключенных. Но, не смотря на это, он относился к «первому классу». Каждый месяц его посещал консул, специально для этого прилетавший самолетом из Кантона, чтобы узнать о нем новости и не избили ли его. Ему даже не надо было просить, чтобы он к нему прилетал – так в его стране заведено. Нам трудно было понять такое поведение. Так мы открыли для себя, какое значение ТАМ имеет человеческое существо.

***

«С тех пор, как Китай ввел в практику кампании, направленные на борьбу с преступностью, названные «Сильно ударить» (с начала 1980-х годов), следственные изоляторы переполнены», – говорит Ванг Шунан, заместитель секретаря Китайского криминологического общества, профессор Университета политики и права. Опрошенный иллюстрированным еженедельником Nanfang Zhoumo, он подтверждает существование постоянного насилия, описанного в свидетельствах, собранных кантональным еженедельником. «Хотя существующие правила обязывают во время содержания под стражей осуществлять не только функцию наблюдения, но и образовательную функцию, запрещают избиения, словесные оскорбления, телесные наказания и жестокое обращение с задержанными, концепция управления некоторыми следственными изоляторами остается все еще примитивной и ограничивается тем, что необходимо «не допустить побег, предотвратить смерть». Мы имеем ограниченные ресурсы, и полицейские не могут сами руководить всеми заключенными. В следственных изоляторах практикуются избиения вновь прибывших теми, кто уже сидит давно, для того, чтобы они сидели тихо и в особенности для того, чтобы они признали свою вину».