В тамбовской исправительной колонии №1 показали, чем кормят заключенных
Исправительное учреждение ФБУ ИК №1 (старое название ЯТ-30/1) УФСИН России по Тамбовской области, является колонией строгого режима, с лимитом наполнения 1500 мест, включая больницу на 210 койко-мест. Место дислокации и адрес: 392000, г.Тамбов, ул.Мичуринская, д.57. Тел.: +7 (4752) 53-36-39, +7 (4752) 53-58-66, +7(4752) 56-08-91. Факс: +7 (4752) 53-18-87. E-mail: IK1tmbfsin@mail.ru. Тамбовская исправительная колония ИК №1 расположена в самом центре города. Достаточно повернуть с Советской улицы на Карла Маркса, и через две минуты окажешься перед КПП с тяжелыми железными воротами. Когда-то зона находилась на самой окраине города. Но теперь город разросся, и бывшие трущобы оказались в центре. История учреждения начинается в феврале 1936 г. Ни одного побега за всю историю. Здесь отбывают наказание 1500 осужденных. Все – так называемые «первоходы», то есть первый раз попали на зону. Сама по себе колония – строгого режима. Это значит, что в центре города за деревянным забором, сохранившимся, кажется, еще с 30-х годов, едят, спят, работают и просто мотают срок убийцы, насильники и педофилы. Масштабная реформа уголовно-исполнительной системы в России, с масштабным и многообещающим названием «Реформа-2020», началась больше года назад. Планы действительно грандиозные. Во ФСИН России хотят упразднить колонии и заменить их на тюрьмы, чтобы на каждого зэка приходилось больше жизненного пространства, четко разделить осужденных по степени тяжести совершенных преступлений, разграничить рецидивистов и тех, кто первый раз на зоне. Корреспондент «Ридуса» вместе с «Русским репортером» отправились в исправительную колонию №1, чтобы посмотреть на первые плоды всех этих начинаний. В первый и последний раз «Прошел первый этап развития уголовно-исполнительной системы, после которого получилось разделение впервые осужденных и рецидивистов. Разделили мы их в том году, по всей области, одними из первых», — рассказывает Александр Петрович Коломоец, заместитель начальника колонии по всем вопросам. Подчиненные называют его «отец родной». Какое прозвище дали ему зэки, выяснить не удалось. «Отец родной» от разделения не в восторге. «Тут двоякая ситуация. Я в принципе не считаю, что тут есть нечто такое…что рецидивисты с первоходами сидят. Вторые первым рассказывают свою жизнь. Мол, я десять лет отсидел, а ты тоже так будешь сидеть?» — говорит он. Начальника перебивает пресс-секретарь ИК №1 Любовь Юрьевна. Говорит все то же самое, только с чувством. «Вторая сторона – это когда рецидивист впервые осужденного плохому научит. Скажет ему: «Давай как я, чего ты работаешь, будь вором»". Все то время, пока мы ходили по колонии, нам неустанно напоминали, что эта зона для особых преступников. «Здесь люди большие сроки отбывают. До 25 лет. Таких, кстати, кто 15–20 лет сидит, много». — Тогда в чем суть разделения? — А все просто. У первоходов не потеряны социальные связи. Ко всем матери, отцы приходят, сестры и братья. У кого-то жены, дети, ради которых хочется побыстрее выйти и больше ничего такого не совершать. А рецидивисты совсем другие. Пока особой разницы между смешанными зонами и колониями только для одной группы не видно. Уклад, иерархия и порядки тут все равно остались от рецидивистов, которых вывели из ИК №1 всего год назад. Например, насильников на зоне по-прежнему не особенно уважают (сотрудники колонии предпочитают называть таких граждан — «лица с пониженным статусом» вместо тюремного «опущенные»). Обитатели ИК №1 узнают о том, по какой статье осужден человек, еще до его прибытия. СИЗО тут через дорогу, а дальше работают воровская почта и наследие бывалых заключенных. Своими руками — А это Миша. Миша стилист, он и баню всю держит, да, Миш? — Ну да. Угрюмого вида мужчина кивает и переминается с ноги на ногу. Руки он держит сложенными за спиной. В карманы их засовывать не разрешается. Миша действительно стилист. Тут любят рассказывать, что до того, как Миша попал на зону, он учился чуть ли не у знаменитого Сергея Зверева. Теперь он сам себе Зверев. Только клиенты его широкой публике не известны. Осужденный стилист заведует баней. Или, если официально, банно-прачечным комбинатом. Как любят подчеркивать надзиратели, здесь все сделано руками самих осужденных. — Вот здесь у нас комната медицинского осмотра. А тут помывочный цех. А тут стригут осужденных. На столике только ножницы, машинка для стрижки волос с тремя насадками и миска с водой. Мише скоро на волю. Говорит, что дела своего не бросит. Кроме бани, к услугам осужденных библиотека с подшивками журналов, а также настоящая церковь, точнее, домовой храм в честь Девпетерувской иконы Божией Матери. — Все настоящее и рабочее. Есть даже свой батюшка, который приходит, службу служит. И на Пасху тоже и на все остальные православные праздники. Перед одним из бараков на входе в дежурную часть стоит крест. Здесь хотели строить еще один храм, попросторнее. Заключенные, по словам Александра Петровича, сами вызвались рыть двухметровый котлован под фундамент. Работали в сильный дождь. Но в последний момент начальство почему-то не выделило денег, и проект свернули. Как в санатории Все мысли начальства колонии – об осужденных. Такое впечатление складывается после разговора с офицерским составом. Здесь буквально каждого сотрудника интересует, поел ли Петров из пятого отряда, надо ли отправить в медчасть (больничку, по-местному) Сидорова из 17-го отряда, пора ли переводить на облегченный режим содержания Егорьева из второго? Интересно, что надбавок за количество осужденных в той же "облегченке" нет. Льгот заботливым сотрудникам тоже не полагается. В теории, благополучие зэков – вообще головная боль только для начальников отрядов. Кстати, насчет облегченного режима. Если человеку с улицы рассказать, как живут осужденные, ведущие себя хорошо, он вряд ли поверит. Например, в бараке для «легких» есть своя кухня, которая больше смахивает на маленькое кафе где-нибудь на периферии. В кухне столики на несколько человек, мойка, микроволновка, холодильник. На тумбочках в бараках лежат маленькие черные футляры. По три на каждый барак. Это самые настоящие электронные книги. Интересно, поменяют ли их на iPad к 2020 году? О том, что это все-таки колония, напоминают робы, жесткий распорядок дня и табличка с информацией об осужденном (ФИО, статья, срок) на спинке кровати. В облегченных условиях содержатся очень много пожилых мужчин. — Ну а что, вот у нас дедушки, смотрите: 38-й год рождения, 41-й, 42-й…Бабушку зарубил и попал сюда. Их же в таком возрасте женщины уже не интересуют. А тут как в санатории всё: белье чистое, еда вкусная, работать не надо уже, пенсию они прямо сюда получают, могут купить сигарет. А здесь и компания, и телевизор. Красота! Рассуждая о судьбах убийц, которым сидеть осталось, кажется, больше, чем жить, Александр Петрович смеется. Здесь вообще очень много черного юмора. А истории по манере рассказа напоминают почему-то дикую смесь старых выпусков «Криминальной России» и КВН. «Не обращайте внимания. Профессиональная деформация», — сам себя комментирует "отец родной". Его слова позже подтвердит другой сотрудник УФСИН, рассказавший типичную для здешних мест историю осужденного. Мужчина оказался в колонии за убийство. Убил он свою подругу, с которой отправился прогуляться в лес. У трупа ножом вспорол живот и зачем-то напихал туда грибов-редянок. Последнюю часть истории офицер будет рассказывать под дружный хохот коллег. Самый вкусный хлеб — Я заканчивал военное авиационно-техническое училище, здесь, в городе. Учился с 1991 по 1996 год. Кризис был, сами помните, кормить курсантов было нечем. И кормили нас квашеной капустой. Полгода так кормили. И вот как-то раз построил нас начальник училища. И говорит, мол, ребята, вы потерпите немножко. Мы договорились с первой колонией: поменяем остатки квашеной капусты на гречку. Тогда я и услышал, что у нас есть такая колония. И что у осужденных довольствие выше, чем у курсантов. Александр Петрович уверяет: сейчас в колонии кормят еще лучше. Чтобы проверить это, отправляемся в столовую вместе с Романом Серафимовичем, начальником отдела по воспитательной работе. У него сегодня хороший день: получил повышение до начальника по воспитательной работе. Характерной усталости в его глазах меньше, чем у коллег. Он моложе, да и в семейном плане ему проще: супруга Романа работает здесь же, в колонии, учителем математики. Еду подают примерно ту же, что оказывается на столах у заключенных. Самым вкусным оказывается хлеб. — Здесь пекут, да. Даже городской хлеб не такой вкусный, правда. Мы себе домой всегда немножко забираем из того, что осталось. Роман Серафимович своей работой, кажется, доволен. Он, как и все, ждет повышения зарплаты после реформы. Впрочем, оклад ему и так должны увеличить – повышение все-таки. Тяжелая судьба надзирателя Реформа ФСИН России самим сотрудникам «системы», как тут принято говорить, пока никаких плюсов не принесла. Основная проблема – загруженность работой. И несоответствие зарплаты. — Полиции подняли, армии подняли. А у нас все на прежнем уровне. Может, попозже надбавят. По словам Александра Петровича, у ФСИН России не существует пока окончательного положения о прохождении службы. Сотрудники уголовно-исполнительного ведомства работают по положению МВД России. Вот только старого министерства внутренних дел уже нет, как нет и милиции. Значит, положение тоже устарело. Отсюда, видимо, и проблемы с зарплатами, хотя четкой связи уловить не удается все равно. Теперь о загруженности. Обычный охранник, каждый день, гуляющий между бараками и следящий, чтобы осужденные были на своих местах, получает 10–12 тысяч рублей. «Тамбов, конечно, не Москва, но тут то же мясо по ценам столицы», — жалуется мне один из начальников отряда, переехавший сюда как раз из Москвы. Офицерский состав, впрочем, получает больше. И работает тоже больше. Начальник колонии приходит сюда часов в семь утра, а уходит около полуночи. Такое положение дел офицеры открыто не критикуют, но намекают, что те, кого они охраняют, живут и то свободнее. — У осужденных есть по закону восемь свиданий в год. Четыре краткосрочных и четыре долгосрочных (трое суток). За хорошее поведение положено еще четыре. Иными словами, убийца чаще видит жену, чем сотрудник УФСИН. «Первые недели я тут правда жил. Даже спал ночью на работе», — признается под конец нашей поездки один из «новеньких» в системе. До этого он отработал почти 15 лет в органах МВД. — На самом деле все не так уж и плохо. Мы работаем, задачу выполняем. К распорядку такому привыкли уже. Да и потом, реформа идет, точно что-то хорошее будет. Вы там передайте в Москве Александру Александровичу Реймеру, что справляемся и будем справляться. Дубинка и закон По словам самих сотрудников УФСИН России по Тамбовской области, основная цель реформы – гуманизация системы исполнения наказаний. Мол, смотрите, в Европе тюрьмы на пионерлагеря похожи, а у нас зоны и бараки. Несмотря на такие, казалось бы, хорошие устремления, далеко не все в системе согласны, что реформа сработает. — Честно? Я не очень за гуманизацию. Ну, вы посмотрите у нас какая страна, какие преступники. Мы здесь и так им все сделали. А они возвращаются. Если им камеры сделать по несколько человек, то меньше преступлений точно не будет. Наоборот, надо жестче. Александр Петрович Коломоец в системе ФСИН работает второй десяток лет. И он полагает, что на воле потенциальных преступников должны пугать именно суровые условия за заборной жизни, а не тюрьмы «как на западе». И идею реформы списывает на вступление России в ВТО и дружбу с Европой. — Все от нас хотят стандартов каких-то, которые у нас не очень хорошо работают. Похожее мнение высказывает большая часть офицерского состава. На чаепитии по случаю нашего отъезда сотрудники признаются: реформа исполнительной системы вряд ли позволит существенно снизить количество преступлений. — А знаешь, в чем проблема? Все потому что много пьют. Отсюда же все и преступления. Молодой лейтенант работает здесь недавно, но даже он уже понял, что его ждет в последующие годы службы. Уходить не собирается. — Жена, конечно, ругается, что вот опять поздно пришел. Но она уже привыкла, так что это остаточное явление. А сегодня у нас тревога была. Так что мы тут с семи утра. Тревога – это учебная проверка. Всему штату в такие дни надлежит явиться на работу к семи, подготовить документы, отчеты о происшествиях на зоне. Еще бывают проверки вышестоящего начальства. Помимо проверок и ненормированного графика работы, нервы мотают и сами осужденные. В частной беседе с нами один из офицеров признается: зэки часто ведут себя нагло, но реагировать на их действия не разрешается. — Раньше, лет 10–12 назад, было проще. Если какой-то начинает выеживаться, то – бах-бах дубинкой! — и он уже спокойный, все делает. А теперь все, нельзя трогать. Дубинку носим в чехле, так что ее даже не достанешь в случае чего. — Руками тоже воздействовать нельзя? — Нет, конечно. Лучше при разговоре с осужденным руки держать в карманах, чтобы он потом не писал, что его тут обижают. Но вообще наглеют страшно. Подходит к тебе какой-нибудь, встанет прям вплотную и начинает: «Ну что, гражданин начальник, такой-сякой». А ты должен стоять, смотреть ему в глаза и руки держать в карманах. По признанию офицера, хуже всего на зоне ведут себя выходцы из кавказских республик. «Приходит адыгеец, его на работу посылаешь, а он в отказ. Распальцовка у него, говорит, не буду работать. Ему принципы не позволяют». Вообще прав у осужденных стало куда больше, так что реформа идет. Пока что, правда, от этих прав зэкам не жарко и не холодно, а сотрудники УФСИН жалуются: работы стало больше. — Они теперь все знают законы, могут по любому поводу бумажку написать. И пишут. А мы ее обязаны рассмотреть, дальше отправить, если что. То есть вы понимаете, что получается в итоге? Осужденные имеют куда больше прав, чем просто граждане на воле. Вы на улице не можете же подойти к постовому и его задирать. Он и дубинку применить имеет право. А мы тут получаемся без прав. На этих словах наш собеседник заметно хмурится. Видно, что он немного тоскует по дубинкам. По договору Если попросить сотрудников максимально честно, не под запись и не для прессы рассказать о тяготах жизни на службе, они пожимают плечами. "Ну на самом деле не все так плохо. Тут же коллектив сплоченный". А еще любят поговорку: «Они сидят по приговору, а мы – по договору». При этом никто из ФСИН уходить не собирается. Наоборот, ряды сотрудников службы исполнения наказаний только пополняются бывшими полицейскими и военнослужащими. Разговариваю с сидящим напротив начальником одного из отрядов. В его подчинении полсотни с лишним человек. Каждого он знает лично, к каждому свой подход. Ему работать в системе нравится. — Тут такая ситуация. Я до этого служил почти 10 лет в армии. Там все строго: распорядок, приказы, суровая армейская жизнь. А здесь, рассказывали, что как в санатории. Я сначала не верил, а потом пришел и увидел сам, что все не так плохо. — В чем же тогда минусы? — Минусы? В том, что иногда забываешь, что ты не на зоне сидишь, а просто здесь работаешь. Психология меняется. Ты каждый день проводишь в зоне, каждый день видишь осужденных. В конце концов, сам как будто за решеткой оказываешься. — С осужденными себя отождествляете, что ли? — В некотором роде. Но не до конца, конечно. Они же здесь остаются, а ты все-таки домой уходишь. К жене, к ребенку. Но каждый день с работы выходишь все равно как будто на волю. После пары рюмок водки в честь нашего отъезда все уходят курить. — А еще знаете, какая была история? Очень забавная. Мужик прирезал сожительницу с похмелья. И вырезал у нее печень, чтобы соседке продать за самогон. Ну, а потом они эту печень под этот самогон приготовили и съели. В итоге он уснул, а соседка пошла к нему за солью или чем там. И нашла эту девку с распоротым боком. Все снова смеются. Здесь, видимо, не очень любят рассказывать истории с хорошим концом. Эпилог ФСИН России – очень закрытая структура. О деятельности системы широкая общественность стала узнавать совсем недавно. Поэтому ругать исполнителей наказаний вроде не принято. О побегах слышно редко, про самоубийства на зонах тоже особо не пишут. Несмотря на истории про зарплаты и тяжелую работу, служба сотрудникам системы нравится. Помимо слов о дружном коллективе, постоянно звучат рассказы о гордости и вечное «кто, если не мы». Вот только почему-то при такой хорошей работе системы преступность в России не особо не снижается. Ясно, что за тех, кто попал впервые на зону, ФСИН не в ответе. Но как быть с рецидивистами, которые стали такими в этих самых зонах? Гуманизация системы наказаний тоже под вопросом. После посещения колонии двойное убийство уже не кажется чем-то ужасным. За него дают читать электронные книги, вкусно кормят, водят в спортзал и разрешают каждый день играть на бильярде. Разумеется, не стоит превращать места лишения свободы в угрюмые крепости с автоматчиками на каждом углу и огромными собаками. Но и отдельные камеры с интернетом и собственной кухней в России будут выглядеть скорее явным идиотизмом, чем местом, где насиловавший детей маньяк сразу же одумается и встанет на путь исправления. Значит, придется снова искать свой путь.
.......................
Колония строгого режима в Тамбове
Преступники на территории России были всегда. Что в довоенный период, что после Великой Отечественной. Но как раз незадолго до войны, количество уголовных преступлений стало расти, и для содержания армии уголовников, требовались новые тюрьмы, так как в старых мест уже не хватало. Так, в 1936 году в Тамбове был построен корпус исправительной колонии №1. Сюда сразу же направили для отбывания наказания осужденных, которых переводили из других колоний.
Долгое время в тюрьме власть держали так называемые урки — авторитетные уголовники, преимущественно из воровской «касты», которых сейчас называют ворами в законе. Они и задавали здесь свои правила. По некоторым данным, в Тамбовской колонии строгого режима, свое воровское «восхождение» начало много воров старой закалки, которые почитали воровские законы.
Когда уже после войны власть в Тамбовской тюрьме начали захватывать уголовники, пошедшие на контакт с властями, законники порешали на сходке направить сюда несколько положенцев во главе с законным вором. Они должны были наказать активистов, и восстановить на территории зоны воровской ход. Как правило, слухов довольно много, каким образом воры попадали именно в нужные им тюрьмы. Как бы то ни было, и в Тамбовский «строгач» устремились авторитетные рецидивисты, специально пошедшие на преступление, чтобы попасть в тюрьму. По приезду, они быстро привлекли на свою сторону сидельцев, которые не побоялись активистов, и выступили против них вместе с блатными. В итоге воровская власть надолго укрепилась в колонии.
В 1981 году, когда тюрьмы перестало «трясти» от внутренних разборок, в Тамбовской колонии №1 оказалось одновременно два вора в законе, которые заправляли всеми внутренними процессами среди заключенных. Это уроженец Тамбова Анатолий Самгин (Горлышко) и Грант Торосян (Бокон Ленинаканский). Практически всю свою жизнь эти воры не выходили из мест заключения. Горлышко к тому моменту было уже 56 лет, из которых более 25 лет он провел в заключении. А Торосяну было 32 года, и из них он почти 14 лет безвылазно мотался по лагерям.
Вор в законе Грант Торосян — Бокон Ленинаканский
После них только в 1994 году в Тамбовскую колонию строгого режима «заехал» вор в законе Вячеслав Черников (Славка Тамбовский). Кстати, он оказался частым «гостем» в этой тюрьме, попадая в Тамбовскую зону еще в 1996 и 2000 годах.
Смотрящий за Тамбовом вор в законе Вячеслав Крылов (Славка Крыл), также удостаивался «чести» посетить «родную» колонию, попав сюда 9 августа 2002 года. Правда пробыл смотрящий на территории Тамбовской узницы недолго, уже 15 декабря того же года был этапирован в другую тюрьму.
Слева воры в законе: Вячеслав Крылов (Славка Крыл), Юрий Смыков (Юра Хмырь)
Из видных деятелей криминального мира, в Тамбовской ИК-1 содержался вор в законе Камо Сафарян (Камо Горьковский). Было это несколько лет назад — в 2016 году.
ФКУ ИК 1 ТамбовС 2011 года в ФКУ ИК 1 Тамбова произошла реорганизация. Согласно тюремной реформе, в колонии строгого режима решили отдельно содержать рецидивистов и впервые осужденных. Но так как это колония строгого режима, то и контингент попадает сюда соответствующий — средний срок заключения, назначенный приговором, это от 15 до 25 лет. Поэтому в Тамбовской тюрьме хватает и убийц с насильниками и грабителей.
Территория колонии ФКУ ИК 1 Тамбова
Такое разделение заключенных, по мнению властей, должно положительно повлиять на первоходок, несмотря на их внушительные приговоры. Но пока что некоторые арестанты все-равно пытаются «жить» по воровским законам, и соблюдают классическую уголовную иерархию. О статьях вновь прибывших, зеки узнают благодаря тюремной «почте» — СИЗО находится через дорогу, и сразу же после приговора может придти в колонию «малява» с досье на нового арестанта.
Здание клуба в ИК-1 по Тамбовской области
Стоит сказать, что на территории Тамбовской колонии строгого режима, находится областная тюремная больница, и заключенным здесь оказывается своевременная медицинская помощь. Также в тюрьме организована общеобразовательная учеба. Не лишены зеки и работы — функционирует производство носочных изделий, и налажен выпуск шестеренных талей.
Коридор пересыльно-транизитного пункта Ик-1 по Тамбовской области
ФКУ Исправительная колония №1 УФСИН России по Тамбовской области находится по адресу: город Тамбов, улица Мичуринская, дом 57.
.........................
Тамбовская колония №1 показала, как кормят осужденных, после того как двое из них нажаловались Уполномоченному
В исправительной колонии №1, которая расположена в центре Тамбова, не могут объяснить причины жалоб, которые поступили от двоих осужденных во время посещения учреждения Уполномоченным по правам человека в Тамбовской области Владимиром Репиным 14 июня. Со слов обратившихся к омбудсмену, пища в «единичке» непригодна для еды и не отвечает санитарным нормам. Об итогах визита в колонию Владимир Репин рассказал на своем официальном сайте. При этом жалобы на питание вызвали в региональном УФСИН, и у руководства исправительного учреждения мягко говоря, недоумение.
По словам сотрудников учреждения, далеко не все сейчас могут позволить себе такую организацию питания, как в колонии, за тем, что поступает на столы осужденных, тщательно следят. Здесь регламентировано все: начиная от этапа, на котором централизованно через систему госзакупок приобретаются продукты для исправительных учреждений – прежде чем заключить договор с поставщиком, их тщательно исследуют на предмет безопасности и соблюдения санитарных норм, в том числе с использованием лабораторных методов. Только после этого продукты поступают в учреждения ФСИН. После чего пища проходит еще несколько степеней контроля.
- Приготовлением пищи у нас занимаются сотрудники из числа осужденных, - рассказывает врио заместителя начальника ИК-1 Михаил Зубачев. – Это люди, наиболее подготовленные к исполнению таких обязанностей, кроме того они в обязательном порядке проходят подготовку по специальности «Повар».
В исправительной колонии №1 главный на кухне – экс-повар одного из столичных ресторанов Дмитрий Щитов. - Приготовление пищи осуществляется у нас так называемым котловым методом.
- Посмотрите, сегодня на обед у осужденных рассольник, плов, салат и кисель, - рассказывает Дмитрий, помешивая первое блюдо в огромном котле.
Шеф-повар исправительной колонии всегда присутствует в зале столовой. Здесь кстати совсем недавно установили новую линию раздачи. Раньше на каждый стол ставили кастрюлю, рассчитанную на 10 человек, в процессе раскладывания еды, порции могли оказаться разными по составу. Поэтому раньше жалобы от заключенных на то, что в их супе почему-то нет мяса, были. Но эта проблема ушла после внедрения новинки – на линии раздачи пищу уже раскладывают порционно, кроме того, она долго остается горячей. Вопрос с весом порций, в случае сомнений, можно снять здесь же, в столовой. Для этого в помещении есть электронные весы.
Весы в столовой
Меню предусмотрено в двух видах – традиционном бумажном и на современной LED-панели.
Меню осужденных
Кстати, в колонии осужденные могут получить даже шашлык – это реальность. Во внутреннем дворе учреждения для его приготовления установлен массивный мангал. На традиционный повседневный стол заключенных это блюдо не попадает. Но они могут заказать его из разных видов мяса в кафе, которое работает на территории колонии.
В колонии готовят даже шашлык
А всего в этом заведении представлен ассортимент из более, чем 20 блюд, конечно же, за отдельную плату.
В кафе предлагают больше 20 наименований блюд
- Я даже предположить не могу, что вызвало жалобы заключенных, - резюмирует председатель Общественного совета при УФСИН России по Тамбовской области Андрей Власов после осмотра пищеблока, столовой и помещения кафе, а также дегустации блюд, приготовленных для заключенных. – Готовят здесь очень вкусно, столовая чистая, уютная, наверное, произошедшее можно связать с человеческим фактором – всем не угодишь, но объективно, претензий к организации питания здесь быть не может.
Председатель Общественного совета при УФСИН России по Тамбовской области Андрей Власов
