Маразм начальства крепчает, и в нашей зоне попробовали ввести утреннюю зарядку. По правилам она и так положена и значится в распорядке дня. Только её никто никогда не делал, пока у начальника не случилось очередное обострение.
«Олимпийский резерв»
Сперва он начал лично заявляться в колонию в шесть пятнадцать и следить, чтобы осуждённых выгоняли из бараков на улицу. При этом отрядникам вменялось в обязанность показывать различные комплексы упражнений. Местечковые алкаши с погонами, скорее всего, последний раз занимались спортом в пятом классе на уроке физкультуры. Потом они прогуливали школу. Зеки тоже - ещё те спортсмены. Нет, есть среди них несколько подтянутых парней. Остальные - прочифиренные, прокуренные пьяницы и наркоманы с координацией беременной коровы перед отёлом. Но раз старший приказал, то куда денешься.
Потому эта толпа, кашляя, отхаркиваясь и матерясь, забавно паясничала в локалках. Двое арестантов натурально обмочилась, так как обладали слабым мочевым пузырём. Они не успели после подъёма посетить туалет, а из стоя их не отпускали.
Ещё большее количество доходяг простудились на утреннем холоде. Остальные получили перетренированность, вывихи растяжение конечностей, спины и шеи. В том числе и отрядники. Что и не удивительно, когда граждан с атрофированными мышцами заставили почти час интенсивно физически напрягаться. В санчасти такого наплыва больных никогда не видели. Даже после избиений спецназа хворало меньше зеков. В итоге, как и многие начинания в нашей стране, зарядка сама собой сошла на нет. Про неё благополучно забыли.
Главное же - смотреть на местный маразм как бы со стороны и относится к нему с юмором. Смех помогает гасить раздражение. Ещё хорошо то, что в зоне, как в Москве, одно дело можно делать целый день, поэтому время летит незаметно. В столице - из-за расстояний и пробок. В колонии - из-за скученности и кретинизма.
Хождение за мудростью
Как тут снова не вспомнить, например, поход в библиотеку. Чтобы туда пойти, нужно дождаться дня нашего отряда. Это вторник. На руки больше двух книг не дают. Их прочитываешь за три дня, после маешься без литературы.
Во вторник с утра торчишь возле дневального. У него на целый барак два пропуска, чтобы выйти из локалки. Пропуска вечно заняты. Ста пятидесяти осуждённым вечно куда-то надо - в штаб, за передачками, в баню, в прачку. Без пропуска выйти за территорию локалки нельзя: сразу повяжут сотрудники и определят в камеру как нарушителя режима.. Иногда в очереди за пропуском стоишь часов семь-восемь. Бесишься, но читать хочется.
Наконец получаешь заветную картонку и выходишь на плац. Там обязательно остановит дежурная смена. Посмотрит пропуск. Всего обыщет и ощупает. Спросит, куда идешь? Проверит, наш ли сегодня день для посещения библиотеки. Так что в неё ты попадешь на грани срыва.
Чтобы выбрать книжку, тоже нужно отстоять очередь. Откуда в библиотеке столько зеков из других локалок и отрядов, загадка. Как они просачиваются мимо бдительных вертухаев , непонятно. В очереди обязательно окажется «клоун», похожий на Полиграфа Полиграфыча Шарикова сразу после операции, с перевязанным ухом и отсутствием интеллекта в глазах. Все знают, что этот дебил плохо владеет азбукой. Книги они используют как туалетную бумагу, так как в зоне неимущим негде взять бумаги. Но придурок напускает на себя важный вид. Боится, что библиотекарь будет его ругать за вырванные из томов листы, потому строит из себя ценителя и спрашивает с умным видом: «Что -нибудь из раннего Достоевского есть? Или Шекспира, на худой конец?» При этом народ стоит с мордами, как на трагических похоронах. Начинаешь ржать. Все поворачиваются и смотрят на тебя с серьёзными рожами как на самовольно оставившего дурдом. Куда я попал, так мне и надо! Идёшь обратно в отряд, снова пристанут сотрудники. Они же тебя останавливали до этого, но опять проверят пропуск, обыщут. Поинтересуются, откуда и куда следуешь? Наш ли день для похода за книгами.
Раз я плюнул на арестантскую солидарность и посоветовал прапорщикам заглянуть в библиотеку. Там за раз можно поймать кучу нарушителей. Они ведь в неположенный день её посещают, многие без пропусков. Прапорщики резонно возразили, что их пост на плацу, а в библиотеке им делать нечего. Когда я заметил, что, действительно, таким, как они в библиотеке делать нечего, прапора не уловили иронии. Они отпустили меня с миром и сочувственно смотрели вслед, так как я снова ржал в одиночку. Так же смотрят соседи по бараку, когда читаешь книгу и смеёшься над забавными местами. Скоро, наверное, точно, на психиатрическую экспертизу направят. Там тоже будет интересно.
Не сказать, что у окружающих отсутствует юмор. Они иногда смеются. Например, когда в телевизионке наших юмористов смотрят. Или когда анекдоты друг другу рассказывают. Как телевизионные юмористы, мы шутили в начальной школе. Вернее, били одноклассников за то, что они так неудачно острили. Анекдоты были в ходу в то же время. Видимо, те битые одноклассники теперь сценаристами у мастеров эстрады работают или со мной рядом сидят. Ладно, чего умничать. Сам не гений, раз в колонию попал. Утешает одно - ржу обычно не над ситуацией или другими, а над собой. Пока это понимаю, значит, ещё разум не утратил и есть надежда на возвращение к прежней жизни. После освобождения.
Выбор веры
От скуки я тут попробовал в религию податься. Беседовать прикреплённым к зоне православным священником невозможно. Видно, его к нам за глупость сослали или за профнепригодность в других приходах. Пользуясь скорочтением, я проштудировал Библию и Евангелие. Также запомнил эти тексты и проанализировал. Тут сразу возникло множество вопросов. Естественно, я сразу обратился к православному батюшке, когда он появился в нашей церкви на какой-то там праздник. С первых минут стало ясно, что я лучше знаю священные писания, и что этот желчный тип просто не по-детски тупит. Чтобы от мня отвязаться, он заорал о том, что я неверующий, и он не станет со мной общаться.
Тогда я решил пообщаться с другими верующими - свидетелями иеговы. Они к нам в клуб по четвергам приходят. Эти парни и девушки поначалу сбивались с толку, когда им наши авторитеты на понятиях пробовали объяснить, что вообще-то свидетелем быть в падлу. Это значит, ты в суде кого-то обличаешь или сдаёшь. Так что лучше говорить не «свидетель», а «очевидец».
Эти очевидцы иеговы со стороны смотрятся вроде ничего. Они цивилизованно одеты, поют весёлые песни. Только отношение к божеству у них сильно странное. Да и пастыри их в прошлом все судимы, закончили месячные курсы и вещают о чём-то возвышенном. О чём - вообще не понятно. Личный контакт тоже не внёс ясности. Вместо разговора мне предложили взяться за руки и помолиться. От этих я тоже ушёл.
С мусульманами про их веру даже разговаривать не стал. Нет, Коран я читал. Многое там разумно. Но я считаю не совсем подходящим для меня обряд обрезания. С моей точки зрения, это членовредительство без медицинских показаний! Никак мне не хочется проходить подобную процедуру. Тем более, я сильно сомневаюсь, что, обрезав себе крайнюю плоть, станешь ближе к Богу. По-моему, к нему нужно приходить не в минуты отчаяния, а когда у тебя всё хорошо. Тогда выбор будет осознанный, а не как у многих зеков, подающихся в религию, чтобы уйти от реальности и сохранить остатки рассудка.
Надо заканчивать с этой темой. Иначе точно обвинят в ереси или оскорблении чувств верующих. У нас сейчас за это отдельно карают по Уголовному кодексу. Интересно, тогда почему нет отдельной статьи за оскорбление чувств атеистов религией. Ведь перед законом должны быть все равны.
