Все началось в спортзале
Как-то на бирже я столкнулся с начальником отделения - огромным полковником, бывшим боксером-тяжеловесом. Он держал в страхе всех: и сотрудников и зеков. И если заключенные еще могли протестовать или, отказавшись от работы, закрыться в зону, то служаки полностью зависели от «хозяина». Он давал все - должность, квартиру, премии. Выгонит - и хоть вешайся. Уехать - денег не хватит, да и кто примет вертухая на Большой земле? Потому полковник без разговоров часто бил своих подчиненных. Да и подчиненные были еще те. Пили, спортом не занимались. В поселке построили спортзал. Но он практически пустовал. С этого и начался мой разговор с начальником и мои любовно-геморройные приключения.
Набравшись наглости, я как-то раз попросил у полковника разрешения посещать вольный спортзал. Он поначалу ответил резко отрицательно. Потом поинтересовался видом спорта, которым я хотел бы заняться. Услышав, что я боксер, оттаял, Расспросил и дал добро.
Вечером я пришел в зал. Дневальный из поселенцев испуганно сказал, что если он меня пустит, то ему влетит. Но, услышав, что «хозяин» разрешил, облегченно вздохнул. В спортзале тусовались несколько подростков, и здоровый лейтенант бестолково колотил «грушу». Предложил ему спарринг. Летёха смерил меня взглядом. Он был килограммов на тридцать меня тяжелее. В итоге посадил его пару раз на задницу. Подростки впечатлились, завели разговор. Давно я не общался с подрастающим поколением. Хотя всегда легко с ними ладил. Пошутили, посмеялись, обсудили компьютеры, стрелялки, фильмы. До вахты поселения меня провожала толпа мальчишек и девчонок. Они очень интересовались, когда я еще приду в зал. Где-то их можно понять: кругом одно и то же, все в камуфляже. А тут столичный житель в красивых шмотках и столько знающий. В общем, новая игрушка. В следующие посещения спортзала мы почти подружились с ребятами. Встречались как старые знакомые. Тревожный звонок случился через неделю.
Папа вышел на тропу войны
Возвращаюсь с работы, переодевшись еще на бирже. Наш дневальный отряда ошалело на меня смотрит и сообщает, что ко мне гости.
Жили мы в обыкновенном бараке. На месте нашего поселения раньше зона была. Потом с вышек часовых убрали и нас заселили. Прохожу на свое спальное место. На нем восседает дочка прапорщика Соснова - Вика. Ей лет четырнадцать. Если у ее папы - огромный живот, то у девочки просто выдающаяся грудь. Выгнать Вику воспитание мне не позволило. Плюс не я правила поведения нарушил. Поселенцам можно выходить за ограду только с разрешения начальства, но нигде не сказано, что мы не можем принимать гостей.
Пришлось поить девочку чаем, развлекать байками. Хотя она странно смотрелась в мужском общежитии. Пацаны мелкие к нам часто захаживали, но чтобы дамы...
В спортзал мы пошли вместе. Дежурный на вахте поселения чуть стакан с чаем от удивления не проглотил, увидев нас с Викой. Да и по поселку мы шествовали рядом и смеялись.
Честно скажу, у меня даже грязных мыслей не возникло. Ну, поговорил с ребенком и все. Грязные мысли возникли у сотрудников. Вечером меня вызвал из отряда прапорщик Соснов. Вместо приветствия он прямо спросил: «Тебе, что, спортсмен, жить надоело?» Поинтересовался у него: «В чем вопрос, командир?» Дальше он начал визжать про дочку, про то, чтобы я держался подальше от нее, иначе он...
Пояснил я прапору, что в гости Вику не звал, видов не нее, естественно, не имел. Она сама пришла. Прапорщик придерживался другого мнения и заявил, что меня уничтожит. Открыто действовать он не мог - боялся полковника. Мне неприятности ни к чему. Нет, я не против заморочек, но с выгодой для себя. Тут вроде и не виноват ни в чем, и врага нажил.
Сплю ночью. Мою шконку начинают шатать и кто-то тяжело дышит рядом. Открываю один глаз. В свете уличного фонаря вижу, как прапорщик Соснов отрывает мою прикроватную бирку, прикрученную проволокой к ножной спинке. На бирке мои данные, статья, срок, год рождения. Мы, хоть и поселенцы, но осужденные.
Дальше прапорщик тихо зовет дневального и спрашивает, где моя бирка. Завхоз оправдывается, что была, и хочет нарисовать новую. Прапор запрещает. Утром на меня составлен рапорт за нарушение. Мне объявляют выговор. УДО накрылось.
Вечером на кровати висит свежая бирка и сидит Вика Она еще и улыбается. Хотел выгнать, но не смог. Девочка ни в чем не виновата. Попросил ее больше в барак не приходить, мол, мужики недовольны. Снова вместе пошли в спортзал.
Возвращаюсь один к отбою. В переулке подваливают трое в масках, по замашкам и берцам - явно сотрудники. Попробовали они меня бить колами. Можно было пободаться - они не бойцы. Но я просто убежал. Зачем мне новый срок, если кого покалечу. На спальном месте меня уже ждал дежурный наряд. В моей тумбочке нашли две бутылки водки. Ну, Соснов!
Свинья поневоле
Ночь я провел в штрафном изоляторе. Сутки мог выписать только начальник. Утром меня дернули в его кабинет. Объяснил полковнику, что не пью. Да и сам он видел, что я творю в спортзале. Водку, сказал, мне подкинули недоброжелатели.
«Хозяин» отправил меня на работу. После обеда на биржу пришла Вика. Нашла меня и пробовала угостить пирожками. Это видели и стукачи - зеки, и мастера - сотрудники. Соврал, что сыт, сослался на занятость. Вика убежала, оставив гостинцы.
Вечером у меня под матрасом нашли нож. Ночь я снова провел в ШИЗО. Утром начальник просто смеялся и спрашивал, кто так меня невзлюбил. Я пожал плечами и отправился на работу. После обеда снова пришла Вика с цветами иван - чая. Прямо спросил девочку, что ей нужно? Она без стеснения выдала, что любит меня. Соврал ей, что, дескать, я женат Вика сказала, что ей ничего не надо. Только, пока я здесь, она будет рядом. Это трогало, но не утешало. Вечером мой приятель сообщил, что Вика ждет у проходной. На территорию поселения я пробрался в обход, в спортзал не пошел. Вместо этого отпросился у дежурного и отправился в лес по грибы.
На севере темнеет поздно. От самого поселка за мной в отдалении шли два охотника. Дорога одна, здесь такое не редкость. Хожу себе по лесу, собираю подосиновики. Вдруг раздается гром, и рядом начинают падать ветки. Это стреляют с тропинки. Думал, что просто охотники меня не заметили. Залег от греха подальше, Потом увидел, что двое в масках прицельно бьют в мою сторону. Как я ушел от них, не знаю.
Ночью я написал заявление о том, что отказываюсь от всех видов работ. Утром отдал ответственному. Потом беседовал с начальником. Он предлагал подумать, сулил всякие легкие должности. Я требовал, чтобы меня закрыли в зону. Полковник почитал мое дело, заявил, что в этом году я не был в отпуске, и отправил меня вместо ШИЗО в барак.
Обыскав свою тумбочку и постель, я прилег. Тут появился прапорщик Соснов. Он потоптался, присел ко мне на шконку, осмотрелся. В спальной секции мы находились одни. Потом прапор выдал такое...
Оказывается, Вика устроила дома скандал, грозилась покончить с собой. Прапорщик сказал, что меня он все равно убьет или «раскрутит», да так, что и начальник не поможет.
И что Вика только во мне нашла? Тоже мне, герой... Вот он выход - нужно, чтобы она поняла, что я свинья.
Дальше я действовал решительно. Попросил Соснова подождать, сбегал к нашему дневальному, купил у него водки, заглотил граммов триста. Наш дневальный мне никогда не нравился - стучал на всех. Потому под раздачу он попал первый. Дал я ему по требухе и добавил двойку в череп, чтобы синяки на лице проявились. Потом оторвал погон у Соснова и толкнул его в грудь. Разгромил барак.
Добавил еще водки и сдался со скандалом на вахте. Все десять суток до суда Соснов таскал мне шоколадки. Вика, узнав, что я алкаш и дебошир, сразу меня разлюбила.
Вот так вместо УДО я отправился как злостный нарушитель в зону. Зато жив остался и девчонку от сплетен избавил.
Андрей Бутырин.
