Серийный убийца считает, что таких как он, надо расстреливать.
В условиях, когда в стране действует мораторий на смертную казнь, высшей мерой наказания считается пожизненное заключение. Сегодня таких осужденных, как наш собеседник Алексей Неретин (фамилия изменена), в этом изоляторе (небольшого городка Среднего Поволжья) единицы. Он, приговоренный к пожизненному заключению, на момент общения дожидается в одиночке местного СИЗО отправки к месту отбытия наказания. К своему последнему приюту. Представители этой категории осужденных нечасто дают свое согласие на общение с прессой. Что творится у них на душе - как правило, тайна за семью печатями...
Подъем
В шесть часов утра, одновременно с обитателями всех прочих камер, он просыпается по общей команде «подъем». Заправляет шконку, после чего - завтрак. Открывается «кормушка», через которую передается нехитрая снедь. По медицинским показаниям, осужденному Неретину положено диетическое питание. Утром, как правило, в дополнение к перловке или сечке готовится молочная каша и рыба. Обед - суп или борщ, плюс второе, плюс компот. На ужин - опять же молочная каша, яйцо, сок, картошка с рыбой. Пища принимается за небольшим (вот уж действительно - во всех отношениях «камерным») столом.
Ни на питание, ни на условия содержания в СИЗО у Алексея жалоб нет. А к российскому правосудию, напротив, имеется масса претензий. Неретин, с одной стороны, не отрицает свою причастность к убийству тех тольяттинских частных извозчиков, застреленных им и его подельниками в автозаводских лесопосадках с целью завладения транспортом, к сколачиванию банды из четырех человек, к совершению разбойного налета на пункт по приему цветного металла и другим злодеяниям. Вместе с тем он твердит, что на самом деле все было несколько иначе, чем написано в приговоре, и его вина, скажем так, преувеличена.
Воспоминания
После завтрака Неретин включает маленький отечественный телевизор, привезенный недавно близкими родственниками, но любимые им спортивные передачи или «Новости» порой не в силах заглушить воспоминания о содеянном. Глядя на экран, Алексей перемещается в мыслях в далекую послеармейскую пору, когда, демобилизовавшись из ракетно-космических войск, он занялся предпринимательством. В голове у него так и вертится: эх, вернуть бы все назад - не допустил бы он смерти тех невинно убиенных парней, чья «вина» заключалась лишь в том, что они, польстившись на легкий заработок, соглашались подвезти вооруженного «ТТ» Неретина с тремя подельниками «до турбазы».
Беспробудно пьянствовавший криминальный квартет, загубив три человеческие жизни, даже не успел реализовать автомобили, как поначалу планировалось. Покатались, понаделали аварий и бросили. Память возвращает Алексея к событиям двухлетней давности, когда, расстреляв очередного водителя, он с приятелями нарвался на конный милицейский патруль, и с тех пор за ним навсегда захлопнулись двери тюремной камеры.
Дабы отвлечься от мрачных мыслей, Алексей выключает телевизор и перелистывает печатные издания, регулярно доставляемые в камере. Ему интересны как события в стране, так и происходящее в мире.
Он по-прежнему убежден, что несправедливость в России - повсюду, но затрудняется назвать причину многих подобных явлений. Может, дело в пресловутом «особом пути»?..
Тюремный быт
Подходит время обеда и прогулки. Опять переданная через «кормушку» пища. Опять обязательная проверка - в камере появляется сотрудник изолятора, осведомляется по поводу «жалоб и предложений». Опять - маленький прогулочный дворик, где пожизненник, в соответствии с установленными правилами, не менее часа дышит свежим воздухом в гордом одиночестве. Он переводит взгляд с мрачных стен на бетонный пол, отмеряет шаги и курит одну сигарету за другой.
В камере курево тоже не возбраняется. После помещения в одиночку Алексей здорово пристрастился к табаку. Его дневная норма - две пачки «Максима». Благо периодически приходят посылки - родители-пенсионеры по возможности стараются снабжать сына самым необходимым.
Практически ежедневно Неретин производит в камере влажную уборку. Создается впечатление, что он вообще человек очень чистоплотный, что называется - аккуратист. Его распорядок дня нарушается лишь раз в неделю - в санитарный день. По приказу конвоира пожизненник просовывает руки все в ту же «кормушку», на запястьях его защелкиваются наручники и осужденного ведут на «водные процедуры».
Когда он оказывается в душевом помещении один, через специальное окошко в двери наручники снимаются, и начинается собственно процесс помывки. Как правило, пожизненника в такой ситуации стараются не торопить. Стригут здесь же, когда он сам изъявит желание. Неретин старается не зарастать и пользуется услугами тюремного цирюльника регулярно. Щетину с лица он удаляет тоже регулярно, только в камере. Друзья недавно подарили ему хорошую бритву, к ней Алексей относится очень бережно. К слову, постельное белье меняется с частотой проведения санитарных дней - еженедельно.
После прогулки все тот же набор - телевизор, газеты, письма домой, книги. Что касается последних, то здесь отдается предпочтение не художественным, а документальным произведениям, основанным на реальных событиях.
Многие скажут - да что это за кара такая? Читай, гуляй, смотри телевизор... Но наш
собеседник, в чьей искренности в данном плане почему-то мало сомневаешься, утверждает - трудно придумать более серьезное наказание, чем оставить человека наедине с самим собой. Хотя нет, поправляет он сам себя. Есть еще (вернее, до введения известного моратория - была) смертная казнь. Алексей после долгих раздумий пришел к выводу, что в ходе борьбы с преступностью она все-таки является одним из основных сдерживающих факторов. Пожизненник Неретин говорит, что отменять ее не стоило и что совершивший большое зло человек должен принять смерть. И не столь уж важно, как именно - от пули, от инъекции или в результате электрического воздействия.
После ужина - опять телевизор и «думы о былом». Когда не очень холодно. Алексей открывает форточку (до недавнего времени такой роскоши российские осужденные были лишены) и, глядя через решетку на небо, вдыхает морозный воздух. У Неретина, несмотря на спортивную закалку, не все в порядке со здоровьем, и он, рассматривая звезды, не заглядывает далеко в собственное будущее. Его не интересуют разговоры о том, что чисто теоретически пожизненник имеет шанс получить свободу по истечении 25 лет. Он старается жить сегодняшним днем. Хотя в данном случае «жить» - слишком громко сказано.
Сон
22 часа. Отбой. Алексей укладывается на шконке, но засыпает не сразу. Да он вообще после приговора, не ставшего для него шоком или какой-то неожиданностью, спит иначе, нежели раньше. Не сон, а какое-то полубредовое пограничное состояние. Нет, жертвы приступлений ему не снятся. Неретин считает, что в этом есть одно из проявлений какой-то справедливости. Ведь он утверждает, что ему искренне жаль убитых водителей.
Сны же у него самые обыкновенные. Которые видят свободные люди, лишь понаслышке знающие, что такое «запретка», «локалка», «рывок» и «вышка», которую, повторимся, в последнее время в России почему-то не применяют, заменив на пожизненное. Обыкновенные сны, но после них вновь наступит пробуждение. Те же мысли. Та же камера. Те же шаги вдоль и поперек, количество которых возрастает с каждым прожитым днем. Но сколько ни шагай, а выйти за пределы одиночки так и не получается...
Выписка из уголовного дела А.В.Неретина
«По данным психологического обследования видно, что Неретин склонен к очень сильным эмоциональным переживаниям, часто находится под воздействием глубокого впечатления от пережитого. Изменчивость настроения, его зависимость от самых незначительных событий, работоспособность и общительность также подвержены существенным колебаниям. Хорошо развитая интуиция позволяет определять отношение к себе окружающих. Не всегда может отличить маленькую неприятность от большой, тяжело переживает неудачи. В период подъема жизненного тонуса способен очень быстро мыслить, подвижен, инициативен».
