Правильно говорят - все познается в сравнении. Один деятель с «погремухой» Спецурик отсидевший в общей сложности около тридцати лет, сменив все режимы, в том числе и особый. Как и большинство «особистов», этот «пересидок» не употребляет мат, жаргонные выражения, очень начитан и любит поговорить, вспоминая былое, то есть, считай, прошлые срока. В нашу зону он периодически заезжал, так как живет неподалеку и совершает глупые кражи по пьяни. Особенно впечатлил его рассказ про постперестроечное время в неволе.
Кошмары 1990-х
Спецурик утверждает, что сейчас сидеть еще сносно. Дурости и маразма, конечно, хватает. Но, по крайней мере, сотрудники каждый месяц получают приличную зарплату. Зеки обеспечены спецодеждой, питанием и спальными местами. А вот в начале «лихих девяностых» в нашей зоне творилось такое...
Начнем с того, что вертухаям тогда не платили мизерное жалованье по полгода. Профессионалы уволились, остались те, кто делал бизнес на осужденных. Рядовые и прапорщики приносили им спиртное, наркотики. Отрядники и начальство продавали условное освобождение и отпуска. Доходило до маразма, когда осужденного гражданина Армении отпустили в отпуск на родину. В другое государство, где шла война! Естественно, он не вернулся. Но не про то речь.
При общем бардаке сотрудники быстро деградировали, и в колонии начался дурдом. Зеков всего лишь охраняли. Порядок они поддерживали сами. Ну, а какой порядок может быть там, где сидит несколько группировок бандитов? Естественно, беспредел, дошедший до того, что отмороженные спортсмены выселяли остальных сидельцев из спальных секций. Бандюков, желающих жить отдельно, было много, а места в бараках мало.
Там, где селились «мужики», шконки стояли в пять ярусов. «Черти» и «обиженные» обитали где придется. Самые удачливые спали в помещении под лестницей. Остальные строили норы в угольных кучах у котельной, на свалке промзоны (которую не вывозили, так как нечем было платить за машины) и даже «вили гнезда» из старых одеял на небольших деревьях в локалке. Смотрелось все экзотично и омерзительно.
В столовой кормили мизерными порциями и совсем помоями. Просто на питание спецконтингенту денег тоже не хватало, еще и начальники разворовывали наши продукты. Но кое-что оставляли, чтобы те же бандиты жрали жареное мясо и дополнительно сухой паек получали. Взамен на все поблажки начальник требовал, чтобы бандюки запрещали прочим осужденным писать жалобы в надзорные инстанции.
Как позже выяснилось, толку от жалоб не было никакого. Но если нашему «хозяину» проходится принимать проверяющих и ублажать их, после этого он становится намного беднее.
Секреты вешанья лапши
Только все равно нашлась группа рецидивистов, не побоявшихся бандитов с сотруд никами, и отправила жалобы в прокуратуру России. Минуя зоновскую цензуру, конечно. Иначе бы письма никуда не ушли.
Из центральной прокуратуры, как водится, все жалобы спустили в нашу область и после в район, где расположена зона. Приехал проверяющий прокурор, дальний родственник нашего начальника. Прошелся надзорник по жилке и промке. Причем к его приезду не стали ничего приукрашивать. «Петухи» так и сидели в «гнездах» на деревьях или лазали в свои норы на мусорке. «Мужики» ютились в переполненных секциях с нарами в пять ярусов. Бандюки жили в комфортных условиях с евроремонтами, бытовой техникой и без тесноты.
После проведения обхода местный прокурор прислал жалобщикам отписки, что они не правы. Нормы жилой площади в отрядах соблюдаются, кормят отлично, начальник и сотрудники прямо ангелы во плоти.
После этого самых активных жалобщиков за надуманные нарушения закрыли в штрафной изолятор. Но их приятели затащили с воли фотоаппарат, сфотографировали «петухов» в «гнездах» и норах, прочую тесноту и нелегально отправили фотографии с комментариями в газету. Там без проверки не могли печатать материал и попросили комментарии у нашего начальника с надзорным прокурором. Те сразу предложили корреспонденту выехать и убедиться, что злые зеки наговаривают на добрых сотрудников, а все фотки - монтаж.
Корреспондент выехал немедленно. Зашел с прокурором в зону, а там полная идиллия. Спальных мест хватает, кормят нормально, еще и те зеки, кто якобы в газету писал, говорят, что они ничего не знают и всем довольны.
Просто газетчика завели не в зону, а в колонию-поселение, в бывшее исправительное учреждение. Он, как профан, ничего не понял. Там действительно условия получше, помещений много, спецконтингента мало, а от имени жалобщиков выступали подставные активисты.
В итоге у нас случился бунт. «Мужиков» было в десять раз больше, чем бандюков, но побоище вышло знатное. Жертвы и инвалиды были с двух сторон. После зону «прессанул» спецназ. Зачинщикам беспорядков добавили срок. Начальника сняли. Новый «хозяин» поддерживает воров, при них порядка больше и проверки не так накладно принимать. Как говорится, да уж!
При этом Спецурик ничего не приукрасил и не соврал. Его слова подтверждают многие засиженные арестанты и сотрудники ветераны. Хотя подобная катавасия тогда во всей России творилась, даже на воле. Смутные времена, будь они неладны. Хорошо, что они прошли. Будем надеяться - надолго.
О трудностях русского языка
После таких рассказов как-то не хочется выискивать недостатки в нашей теперешней зоне. Хотя можно выделить один и главный - это люди. Вроде бы все учились по одной программе, воспитывались в одной стране, но ведут себя настолько по-разному, как будто они не получили срок в наших обычных судах, а прилетели с других планет.
Вертухаи - точно мутанты космические. Есть такая разновидность граждан, с которыми невозможно вести беседу, потому что у них иррациональный алгоритм мышления и прочие проблемы. Если же они сами заведут разговор, то вольно или по дурости оскорбляют окружающих.
Вот вчера в локалке подошел ко мне один незнакомец в робе. Вроде весь опрятный, но, видно, книжек мало читал, в лице у него наличествует легкая глупинка. Он это, конечно, скрывает за суровыми гримасами и хамоватыми манерами. Не знаю, то ли он хотел познакомиться, то ли поссориться, но разговор начал странный.
На повышенных тонах спросил, есть ли у меня сестра. Ну, я ответил ему, что есть, но живет она в Питере. Он загомонил, что ему пофиг (более крепкое выражение, смягченное из-за цензуры), где она живет, просто я на одну телку похож. Продолжить он не смог, так был банально нокаутирован.
Дело происходило на людях. Сразу подтянулись смотрящие. В телевизионке собрался сходняк, где мне предложили пояснить, по чему я нарушил понятия и поднял на человека руку. Ведь все споры в неволе должны решаться через авторитетов, кроме совсем запущенных случаев. Изложил, как было дело. Очухавшийся после нокаута придурок утверждал, что он не хотел никого оскорбить, просто у него знакомая на меня очень похожа, вот он и решил выяснить, не родственники ли мы. Культуре в провинции не все обучены, вот его простую речь и приняли за хамство. Хорошо, что смотрилы меня знали лучше, чем его, и инцидент оказался исчерпан. Могли ведь порешить, что я не прав, и разрешить пострадавшему «спросить» с меня.
«Спрашивать» можно по-разному. Дать пощечину, покалечить, убить. При этом нельзя сопротивляться - это ведь решение сходки. Убивать или калечить, конечно, никто не позволит. Не зря ведь начальник поддерживает воровской ход. Воры и смотрящие дисциплину лучше, чем сотрудники, поддерживают. Взамен получают разные поблажки. Все похоже на дедовщину в армии.
Сотрудники у нас тоже еще те. Взять хоть отрядника. Этот выгнанный за пьянку из войск старший лейтенант повадился вызывать осужденных своего барака в кабинет и проводить беседы. Недавно вызвал меня и хотел, видно, поговорить по душам. Ну, и поумствовать, естественно. Умствования старлея заключались в цитировании разных поговорок. Очень взбесила одна, когда алкаш по-отечески и с грустью выдал: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Это он типа принц, а мы, значит, живность. Пришлось поерничать и поинтересоваться: «Гражданин начальник, это вы сейчас про собственных блох толкуете?»
Надо заметить, пьяница забывает, что он говорил мне месяц и два назад, а я так же хамил. На этом наша беседа закончилась. Позже дневальный сообщил, что отрядник выписал мне выговор с занесением в личное дело. До УДО еще далеко, успею снять взыскание, если в другой барак переведусь. Там отрядник - майор-профессионал. Он раньше отдел безопасности возглавлял, но проштрафился и был понижен в должности. Самодур еще тот, но не дурак и справедливый.
Игорь Залепухин.
