4 марта 2011 года.Александр Пумпянский.
На огненной земле не горит, в огненной воде не тонет… Что за загадка мироздания? (ответ в конце)
Со станции отправления, названной Край Света, мы должны были совершить путешествие в прошлое. Поезд, движимый локомотивом «Огненная Земля» (блестящий красавчик сооружен в Южной Африке в 1999 году), подошел к перрону, мы расселись по винтажным вагончикам — бархатные сиденья, элегантная деревянная обивка, огромные окна, из которых так славно наблюдать неяркие пейзажи высоких южных широт. Восстановленная узкоколейка длиною в 7 километров проходит по долине петляющей реки Пипо. Земля — торфяники желто-красного цвета. Горизонт обрамляют горы. И лес, от которого в ближней перспективе, впрочем, остались одни пни. Ныне это национальный парк. Но в климате этих широт новые деревья растут медленно. Безобразные пустоши не зарастают десятилетиями.
Маршрут от станции Тюрьма
На самом деле, это должен был быть куда более старый паровоз с легкомысленным именем «Кокетка» и пять прицепленных к нему вагонов с открытыми платформами для перевозки леса. По правилам нас должны были плотно усадить по краям со свешенными ногами. И — чуть не забыл! — ноги должны быть скованы кандалами. О 15 вооруженных надзирателях спереди и 15 сзади я уже не говорю.
Если раскручивать историю с начала, то придется назвать отправную точку. Настоящая дорога была длиной в 30 км и начиналась от тюрьмы города Ушуайя — столицы угрюмого края (по совместительству края Земли). В 30-е годы прошлого века численность жителей равнялась численности заключенных — по 600 человек здесь и там. Тюрьма — градообразующее предприятие Ушуайи.
Гиблое место у черта на куличках — Огненную Землю открыл для европейцев Магеллан, искавший путь из Атлантики в Тихий океан, о чем всегда будет напоминать пролив его имени. Потом вокруг долго кружили испанцы и англичане, голландцы и французы… Здесь отметились Фрэнсис Дрейк, Томас Кавендиш, Джеймс Кук, Чарльз Дарвин — если называть только всемирно известные имена. Штормы, туманы, сильные течения, сложный рельеф. История многих исследователей, оставивших свой след, начинается со стандартного запева: такого-то числа корабль имярек потерпел кораблекрушение. Из обломков команда построила новое судно и продолжила плавание... Но это место, где сходятся два океана, уникально по определению. Стратегическое притяжение не давало покоя великим державам. Ближе всех, однако, были Чили и Аргентина, которые распалились настолько, что только дипломатическое посредничество Папы Римского уберегло их от очень большой драки. Огненную Землю поделили пополам по вертикали. Поставили маяк, гарнизон и тюрьму — вот и утвердили суверенитет. Но надо же еще и осваивать новые земли.
Правители Аргентины пошли по пути, опробованному англичанами в Австралии и французами в Новой Каледонии и Алжире. Орудием колонизации стали ссыльные каторжане. Их ссылали туда, откуда некуда было бежать, но это называлось исправлением порочной человеческой природы и подготовкой к жизни в обществе.
Строительство новой цивилизации, созидание нового человека и стройка тюрьмы стали синонимами. Первая партия заключенных прибыла на борту военного судна «1 Мая» в 1896 году. Тогда же открылась тюрьма-времянка, сколоченная на скорую руку из досок и жести. В 1902 году уровень цивилизации повышается — закладывается первый камень постоянной тюрьмы. Строят ее сами заключенные, можно сказать, работают на свое будущее. Так продолжается 18 лет. Для перевозки строительных грузов строится деревянная дорога (типа железной, только с деревянными рельсами шириной около метра). Вагоны тянут волы. Позже это чудо техники заменила железная узкоколейка шириной 60 см, что явило собой неоспоримый прогресс.
Поезд заключенных начал курсировать на рубеже 1909—1910 годов. Ночью перед рассветом 20 кандальников отправлялись в самый конец пути, чтобы заготавливать новые шпалы и укладывать на них новые рельсы. Дорога должна была расти, чтобы обеспечить растущий фронт работ. В семь утра в путь отправлялась основная партия — 90 заключенных и 30 охранников с автоматами. Их везли на лесоповал. Унылое пространство пней — повыше и покороче, в зависимости от того, когда валили деревья — зимой или летом, напоминает о способе производства, утвердившем себя на несколько десятилетий.
Экономика лесоповала выглядела следующим образом. Дневная норма вырубки — 700 деревьев. 400 шли на обогрев тюрьмы. Остальные 300 — в топки электростанции на выработку электроэнергии в основном для той же тюрьмы. Замкнутый цикл. Простые нравы. Безотходное (безвыходное) производство. Простота этого способа открылась позже идеологам военного коммунизма на другом краю Земли. Человек — самое универсальное орудие. Лагерь заключенных — простейший и самый дешевый способ производства. Эта посылка, впрочем, оказалась неверной. ГУЛАГ (и все его производные: колхоз, плановое социалистическое предприятие) как способ производства не выдержал конкуренции с экономикой свободы, что и предопределило конечное поражение коммунизма. Был такой цельнометаллический строй и канул в Лету, ничего не оставив после себя, кроме разрухи пополам, впрочем, со странной ностальгией. Хорошо, когда ее можно удовлетворить вот таким образом — пикантно проехаться с ветерком на «Поезде заключенных». Желательно со всем туристически-футуристическим комфортом. И в формате, свободном от кандалов.
Старая тюрьма — нынче краевой музей, оформленный со вкусом и юмором, работает главной местной достопримечательностью. Вход и выход свободный.
Скижники в Ушуайе
Ушуайя — самая южная столица мира, как подчеркивают все путеводители, — современный город на 50 тысяч жителей. (В туристический сезон их становится 70 тысяч.) У него несколько специальностей. Во-первых, это порт. Конечно, далековато, от Буэнос-Айреса больше трех тысяч километров, добавьте еще тысчонку — и уже ледяная Антарктика. Но в этом как раз и состоит его преимущество. Большинство экспедиций в направлении Южного полюса стартуют отсюда. Обаяние белого южного безмолвия с годами растет и все больше коммерциализируется. Из Ушуайи уходят популярные туристические круизы по Антарктике, один из них, к примеру, занимает 40 дней и финиширует в Новой Зеландии… Сама Огненная Земля манит туристов своей диковинной фауной. Живописные колонии морских львов, котиков, пингвинов, стаи полярных птиц застолбили свой суверенитет на ближних и дальних островах. Из порта Ушуайи к ним налажены морские экскурсии. Правда, для этого надо сначала лететь из Буэнос-Айреса пять часов, но оно того стоит.
А еще здесь совершенно особенный горнолыжный курорт. То есть он такой же, как и в других частях света: ухоженные склоны разной крутизны, четко работающие подъемники. Но с одним конкурентным преимуществом, которое невозможно перебить ничем. Он открыт тогда, когда самые знаменитые курорты Европы и Северной Америки закрыты. Сезон здесь с июня по октябрь. Это Южное полушарие, где зима и лето поменялись местами. Так что чуть только к северу от экватора приходит лето, сборные мира, которым нужно поддерживать форму круглогодично, и все фанатики горных лыж, жаждущие прошлогоднего снега, как перелетные птицы, слетаются сюда. Здесь для них спасение.
Вот и мы прилетели сюда, можно сказать, на лыжах. Кто такие мы? Скижники — от аббревиатуры SCIJ (ski journalists). СКИЖ — мировой клуб журналистов-лыжников, существует больше полувека, объединяет хоббитов (если считать это хобби) из тридцати стран.
У этого хобби своя история. Ее придумал прекрасный безумец Жиль де Ла Рокк. Журналист, родом из Куршевеля, и потому горнолыжник с рождения, обладатель необузданного темперамента и здравого галльского смысла — однажды он понял ужасную вещь: этот мир глуп и ужасен, потому что разделен. Другие принимают такого рода вещи как данность, с которой ничего не поделать. Но не он.
Он сам рассказал мне, как это случилось. Газета, в которой он работал, командировала его освещать встречу министров иностранных дел четырех держав. (Шел 1951 год, «холодная война» только-только вошла в свои права.) То, что дипломаты из разных лагерей старательно и успешно разыгрывали мизансцены вражды, было еще как-то объяснимо. Но почему собратья-журналисты играют по тем же дурацким правилам? Им бы сидеть вместе в баре и обмениваться информацией, а они как огня боятся друг друга…
«А что, если собрать журналистов из разных стран на базе какого-нибудь общего и бесспорного увлечения, — подумал он, — скажем, лыж? Поселить в одну хижину на горе советских с американцами, западных немцев с восточными. Максимум через день альпийским ветром всю политическую дурь из нынешних антагонистов и выдует». Это и была идея СКИЖ. Самое удивительное, неугомонный француз ее реализовал. Каким-то чудом он убедил даже Союз журналистов СССР присоединиться к его затее.
Ежегодная международная встреча журналистов, естественно, называется съезд (с горы). В программе: 1) соревнования по слалому-гиганту и беговым лыжам; 2) дискуссии на политические и профессиональные темы; 3) общение во всех видах и состояниях и вне любых программ.
57 съездов за плечами у СКИЖа. Естественно, исторических. Хотя съезд 2010 года на аргентинской Огненной Земле можно назвать еще и географическим.
Военные: два полюса
Организацию наших соревнований по беговым лыжам взял на себя спортивный центр с историей, которая стоит того, чтобы ее рассказать. Гостиница, ресторан, все необходимое оборудование, а еще собачьи упряжки и прочие развлечения. Со всем этим хозяйством управляются мама с дочкой. А придумал папа, которого, увы, уже нет.
Густаво А. Гиро Тапер был, без сомнения, выдающимся человеком. Истинный аргентинец, в жилах которого смешались испанская и шведская кровь, унаследовавший от своих предков-переселенцев непоседливость и неукротимую страсть к приключениям. Военный, парашютист, лыжник — все ему пригодилось. На лыжах он штурмовал Южный полюс, был членом первой аргентинской экспедиции 1965 года. На парашютах десантировался вместе с собачьими упряжками. Воевать ему не пришлось, Бог миловал, но Патагония и Огненная Земля ему точно покорились. А может, это они его завоевали. Его пример, наверное, можно назвать великолепным случаем конверсии — то, что в нашей стране патологически не получается.
Молодая хозяйка дорисовала картину. Отец родом из Кордобы, рассказала она, второго города Аргентины, мать — из Буэнос-Айреса. Но они бросили все и, едва обвенчавшись, приехали сюда, где не было ничего, кроме снежной пустыни. Вот радость-то для молодой жены, но она разделила энтузиазм мужа и его страсть. На раздольном и абсолютно голом месте он построил свою гостиницу. Одна беда: гостей не было вовсе. Их надо было завлечь. Так появился многофункциональный лыжный центр — идея, казавшаяся фантастической, сработала. Мысль у отца опережала реальность, говорит дочь.
Мы единодушно пришли к выводу, что лучше организации соревнований, чем здесь, на краю Земли, не было нигде.
Нам повстречался идеальный аргентинский военный. Вот когда они берутся воевать или, того хуже, править, получается худо.
Все время, что судно швартуется в порту Ушуайи либо отходит от пирса, перед глазами прибывающих на Огненную Землю или убывающих с нее висит огромный лозунг: «Мальвины есть и будут аргентинскими!». Его задача была мозолить глаза, и он с нею прекрасно справляется. Такой же плакат, только размером поскромней, украшал вход в «Центр бывших защитников Мальвин» города Ушуайа. Мы пришли на встречу с ветеранами кампании, которая оставила после себя инверсионный след, не тающий уже три десятилетия.
Началась с доблестной высадки аргентинских коммандос 2 апреля 1982 года, закончилась их полной капитуляцией 14 июня. Мальвины или Фолкленды? Это был старый спор. Аргентина ссылалась на то, что это ее исконная земля, острова от матери-родины отделяют какие-то 500 км. Англия уверяла, что это ее жители, она никогда не бросит в беде две тысячи потомков шотландских каторжан, пасущих овец на этой земле. Ради такой святой цели 13 000 км до метрополии для королевских ВМС не расстояние. В сухом остатке — маленькая победоносная война для Англии и геополитическая катастрофа для Аргентины. Таковой, впрочем, она оказалась исключительно для режима военных, вовлекших страну в авантюру, которую они даже не удосужились толком просчитать. Режим рухнул, а страна как раз получила шанс демократического обновления.
Хорхе Луис Борхес назвал случившееся «ссорой двух лысых из-за расчески». Может быть, потеря расчески и не такая большая цена за освобождение от хунты? Только не для ветеранов.
«Сражался до последнего, попал в плен, из плена бежал…» — так представился нам вице-президент местного общества Роберто Исайя Ромеро. Импозантная фигура в полной боевой форме. Открытое обветренное лицо с огненным отливом, густая белая шевелюра, придававшая ему еще больше моложавости, обаятельная улыбка. Грудь в медалях. Я насчитал их десять. «10 медалей за столько-то дней проигранной войны, не многовато ли?» — мелькнула мысль. Но я прогнал ее, тем более что это не правительственные награды, это благодарное общество в лице разного рода ассоциаций увенчивает патриота своими знаками отличия.
— Наши солдаты любили ездить на Мальвины, награждать животами тамошних девушек. И они не возражали… — поясняет он с удовольствием. И тут же мрачнеет: — Больше этого не будет.
— Вас что, туда не пускают?
— Пускают. Но только по паспортам. А с какой стати мы, аргентинцы, должны предъявлять им паспорта? Мы должны ездить свободно. Это наша страна!
Его война не закончилась три десятилетия назад. Все это время Роберто Исайя Ромеро воюет без устали. За честь своей страны, которую не бережет даже собственное правительство. За героическую память, которую предают в суете дней. И сейчас шло очередное его сражение. Он должен был донести до мировой общественности свою непоколебимую веру.
— Мальвины есть и будут аргентинскими! — повторил он, чтобы мы услышали наверняка.
— Когда? — неожиданно спросил кто-то из зала.
— Неважно, когда. Пусть даже на это уйдет сто лет…
На будничный вопрос последовал эпический ответ.
В Аргентине больше ста ветеранских обществ, подобных этому. Ветеранов в них ныне числится больше, чем тридцать лет назад было солдат-участников памятной битвы.
Последнее спасение
Огненной увиденную им землю назвал Магеллан. Местное население — племя йамана. На носу каноэ мужчина с копьем, готовый в любой момент вонзить его в рыбу или морского зверя. Он охотник и добытчик. Женщина — с веслом. Она — тягловая сила. И хранительница огня, с которым нельзя расстаться ни днем, ни тем более ночью. На дне каноэ на каменном ложе никогда не гаснет костер. Эта картина, пояснили нам, точно передает довольно первобытный образ жизни. Открывшаяся ему панорама, полная огней, и навела Магеллана на образ, ставший географическим понятием. (Правильней по-русски было бы перевести Земля Огней, но уж как повелось.)
Хотя по мере колонизации число огней на этой земле резко пошло на убыль. Никто, естественно, не проводил переписи. Но считается, что в 1890 году, когда сюда пришли европейцы, было три тысячи йамана. Через десять лет — одна тысяча. А к 1910 году их осталось уже сто человек.
Есть школа мысли, в нашей стране она почему-то особенно популярна, что цивилизация — это болезнь. Ну а то, что западная цивилизация — смертельная болезнь, для многих наших соотечественников просто аксиома. Здесь, на Огненной Земле, сторонники этой школы могут найти строгое доказательство своей вере. Действительно, малый народ йамана выкосили завезенные из Европы заразы.
В этой поездке меня утешало только то, что организмы моих соотечественников закалены историческими испытаниями и мерами, которые веками принимаются внутрь. Редкое московское лето проходит без гари, вспыхивают торфяники, которые так талант-ливо осушили в соответствии с социалистическими планами преобразования природы. Горит земля под ногами, а нам нипочем! Как нипочем, когда зимой дружно гаснут огни Подмосковья.
Да что нам веерные отключения, когда у нас «избы горят и горят». Столетиями. Такая у нас среда-череда…
Нет, это наша земля по праву должна называться Огненной. Никак и ничем не обогреть эту великую холодную землю. Мы — аборигены великих пространств Евразии, счастливые обладатели полюса холода. Ничто нам не страшно и ничто не помогает — ни войны, ни революции. Одно только средство от всего на свете, в горе и радости.
Вот загадка: на огненной земле не горит, в огненной воде не тонет…
Может, для других, малых народов огненная вода и опасна, на то они и малые народы. А для великого народа она услада и спасение. А что, если именно огненная вода и создает великий народ?!
