Стараниями журналистов об истории многих российских зон и тюрем у читателей определенное представление сложилось за годы постперестроечной эпохи. Наряду с этим небезынтересно узнать, как обстояли дела в спецучреждениях других бывших советских республик. Владимир Арсентьевич Токмаков долгое время возглавлял всю уголовно-исполнительную систему Узбекской ССР. В памяти этого человека немало интересных и даже уникальных историй...
«Десант» с берегов Волги
- Владимир Арсентьевич, Вы работали в Узбекистане в советские времена. Когда и как попали туда?
- Я долгое время служил в системе исполнения наказаний Поволжья. Сначала в колонии на строительстве Куйбышевской ГЭС. Лагерное отделение было большое - на6 тысяч человек, а нас, офицеров, было всего 25. Когда закончилось строительство ГЭС, эти силы бросили на строительство заводов. Через некоторое время меня пригласили на работу в Узбекистан - совмещать посты начальника политотдела и замначальника Управления исправучреждений республики. Приехал я туда в 1969 году, а возглавлял пенитенциарную систему Узбекистана с 1981 по 1986 год.
- Тогда там отмечались волнения в спецучреждениях?
- Массовые беспорядки в зонах случались, но они не носили ни национальный, ни религиозный характер, не имели в основе своей идеи, подталкивающей к свержению конституционного строя. Тогда в плане профилактики политическим руководством много чего предпринималось во избежание подобного.
- Каков был национальный расклад в узбекских тюрьмах?
- Когда я только прибыл в Узбекистан, русских за колючкой было порядка 70%, чуть поменьше 30% - узбеки, и очень незначительная часть - корейцы, евреи и некоторые другие народности. А уже когда я сдавал дела, русских оставалось порядка 40%, узбеков - почти 60%.
- Ваши земляки-куйбышевцы сидели в Узбекистане?
- Да, туда, в частности, при мне этапировали осужденных, которые, требуя улучшения условий содержания в одной куйбышевской колонии, угрожали лагерной администрации поджогом. Всего в Узбекистан прибыли 30 основных зачинщиков. Среди них не было ни одного вора в законе, просто приблатненные, многие из них являлись, как сейчас принято говорить, настоящими отморозками.
- Сколько в годы Вашей работы было зон и тюрем в Узбекистане?
- Всего 49 спецучреждений. Это 12 следственных изоляторов, одна тюрьма - Андижанская, та самая, о которой в 2005 году писали все российские газеты, одна психбольница для осужденных, остальные - колонии.
Бунт в Зарафшане
- Вы часто посещали с инспекцией Андижанскую тюрьму?
- В год - не менее пяти раз. Там содержалось 800 арестованных, которые находились под следствием, и 500 человек - тюремный контингент, то есть те, по которым приговор вступил в законную силу. Камеры были различные - от 4-х до 12-местных. В те времена была такая система охраны, что напасть на тюрьму и освободить контингент было просто нереально. А уж колонии и вовсе охранялись не сотрудниками исправительной системы, а войсками. Тут же были казармы, и солдат при любой нештатной Ситуации поднимали по тревоге.
- Приведите какой-нибудь яркий пример из Вашего «узбекского периода».
- В городе Зарафшане были массовые беспорядки. Там много зеков работало на золотодобывающем комплексе. И вот одна колония взбунтовалась. Три дня осужденные отказывались выполнять любые требования. Начали диктовать свои условия - сменить руководство, улучшить режим содержания, увеличить нормы питания и т.п. Политических требований не было. А подняла всю зону кучка блатных. Переговоры результатов не дали, и мы стали ждать прибытия танков. Но тут откуда-то появилась информация, что среди зеков уже много погибших (потом она не подтвердилась), и было принято решение о проведении войсковой операции. К тому времени зеки забаррикадировались. Кто как мог вооружился - даже штакетник разобрали на колья.
И вот - операция началась. Бульдозер пробил забор, далее пошли солдаты, вооруженные автоматами с... холостыми патронами. А сзади них уже шли офицеры с пистолетами, заряженными боевыми. Автоматная стрельба действовала на психику, к тому же зеки не сразу поняли, что патроны холостые. Одновременно офицеры начали выборочно вести огонь на поражение - в наиболее строптивых осужденных. Всего убили 19 человек. Но применять расставленные на вышках пулеметы, которые планировалось пустить в ход в случае прорыва, не пришлось. Бунт был подавлен.
Кстати, зеки в первый день беспорядков даже хотели выйти с каким-то обращением в эфир. Для этого прикрепили антенну к воздушному шару и запустили. Шар был сбит несколькими выстрелами.
Итог этой истории - двоих зачинщиков приговорили к расстрелу, остальным увеличили сроки.
«Бубновые и пиковые»
- Криминальные авторитеты какой национальности доминировали в Андижанской тюрьме?
- У воров в законе, авторитетов, национальность играет какую-то принципиальную роль в очень редких случаях. В основном, когда наблюдается явное противостояние «пиковых» и «бубновых», то есть соответственно кавказцев и остальных. Одновременно в той тюрьме находились 12-15 воров в законе. Тех, кто был «коронован» в соответствии со всеми неписаными законами преступного мира. Основная их часть - кавказцы. Остальные - русские и узбеки, примерно поровну. Я владел достаточно полной информацией, чтобы ситуация не выходила из-под контроля. Те же процессы «коронации» по оперативным каналам отслеживал, прогнозировал возможное развитие событий.
И признаюсь, что я с ворами, с авторитетами любил разговаривать. Мне с ними было довольно легко общаться. Они предсказуемы. Да, у них свои взгляды, они имеют твердые позиции. Их законы незыблемы. Например, такой человек никогда, даже если будет вызван, не пойдет на беседу к начальнику в одиночку, чтобы на него не пала даже тень подозрения в стукачестве. Он лучше за неповиновение отсидит в ШИЗО на хлебе и воде. Вор никогда не будет работать, но вместе с тем за него все сделают другие, и формальных претензий к нему не окажется. Его обязательно включат в наряд, он всегда будет «выполнять норму». Он ни за что не станет в зоне, например, кашеваром, для него существует табу на многие другие должности. Впрочем, по нашим наблюдениям, в частности, в узбекских зонах, уже в 70-е годы воры стали мельчать. А сейчас и вовсе звание вора в законе можно купить, чего раньше и представить-то нельзя было.
С лопатой наперевес
- Были ли в период Вашего руководства побеги из Андижанской тюрьмы?
- Как известно, существует немало способов побегов. Бежать можно при нападении на тюрьму, как это было в том же 2005 году. Можно улететь на вертолете, как это показывают в западных боевиках. А бывают и случаи предательства со стороны сотрудников, которые помогают осужденному выйти наволю. Бывает, на «выводе» из зоны подсунут лишнего человека, да так в суматохе он и скроется. Есть случаи подмены, когда по документам вместо одного осужденного на волю выходит другой, имеющий с ним большое внешнее сходство.
Что касается Андижанской тюрьмы, то там и при мне, и сейчас забор высотой пять метров - попробуй его перемахнуть. Отличие только в том, что раньше была обыкновенная «колючка», а сейчас более усовершенствованная «Егоза».
Но случай побега при мне был. В тюрьме находился деревообрабатывающий цех. Один русский рецидивист, работавший там, подбил троих, и они стали делать подкоп. Состав группы был интернациональным - компанию русскому составили грузин и двое узбеков. Лаз надзиратели не обнаружили, поскольку он находился под тяжеленным станком.
Копали больше месяца. Подземный ход был готов. И вот однажды утром осужденные решились на побег. Тем временем мимо тюрьмы шла девочка. Увидев, как из-под земли стали один за другим появляться обритые наголо мужчины, она сообщила об этом на КПП. А зеки уже разбежались в разные стороны. Благодаря бдительности школьницы уйти далеко они не смогли. Один был задержан на кладбище. Другой добежал до остановки, залез в троллейбус и лицом к лицу столкнулся с нашим инструктором по рукопашному бою, который ехал на дежурство. Справиться с зеком офицеру не составило труда.
А двое сбежавших решили уйти через кукурузное поле. Кукуруза высокая и обнаружить людей в этих зарослях очень сложно. К тому времени я уже спецрейсом прибыл из Ташкента в Андижан для руководства операцией. И вот летим на вертолете над этим полем, от работы винта кукуруза прижимается к земле, и перед нами как на ладони оказываются оставшиеся двое осужденных. Так всех и задержали.
- А вы лично общались с президентом Узбекистана Каримовым?
- Неоднократно. Только он тогда являлся первым замом председателя Госплана Узбекистана, потом стал первым секретарем Кашкадарьинского обкома. Я не раз выделял ему осужденных на строительные работы, а он оказывал различную помощь тюремно-лагерной системе.Он однозначно русскоязычный человек, даже не очень хорошо знает узбекский. Помнится, делает доклад на узбекском, но как надо отступить от текста - сразу переходит на русский. К слову, мне запомнилось, что в те времена среди осужденных даже многие старики узбеки знали русский едва ли лучше родного языка...
Евгений Семенов.
