В ОДНОМ СТРОЮ СО ВСЕМ НАРОДОМ.
Когда два бандита, Гитлер и Сталин, поделили малую добычу, то на так сказать, освобожденную территорию, первыми входили пограничные войска, ухватками и манерами больше напоминая диверсантов (В.Суворов. Ледокол. День М.). Следом входили регулярные красноармейские части освободителей. Третьими шли зондеркоманды из НКВД... Ну а четвертыми, вместе с новоявленными мессиями из политуправления, несущими разъяснения сотворенного беззакония, шли воры. И это очень символично для Советской России. Воры и грабители вместе с идеологами лучшей жизни.
На освобожденных территориях (от чего?) еще не все были ограблены первыми тремя волнами, еще не все были расстреляны, а собственность обколхознена или обгосударствлена. Хватало и ворам. В Бесарабии, Западной Украине, Западной Беларусии, Прибалтики воры и грабители находили широкое применение своему умению и силам. Во многих местах происходили трогательные сцены братания с местными кадрами вновь прибывших воров, на сходах восстанавливались прежние, заслуженно и с гордостью когда-то носимые звания, усиленно принимались молодые, новые кадры, подросшие за время насильственного разделения... Все, как и в официальном мире, все как и среди обыкновенных фраеров и мужиков.
Трещали подламываемые магазины и лавки, все равно их ждала экспроприация, трещали двери квартир и домов, местное население наглядно увидело разницу между неорганизованной, разобщенной преступностью и сплоченной, спаянной, слитой силой Закона. Огромнейшую помощь в работе воров и грабителей оказали кремлевские товарищи. Упразднив местные органы власти и правоохранительные органы, поставив во главе присоединенных территорий мужиков от сохи и фраеров от политики, а во главе правоохранительных органов не специалистов, а идейно выдержанных и преданных делу партии товарищей, безграмотных, но лихих орлов (хотя ради правды нужно сказать, что из других районов СССР были также командированы специалисты всех областей, но основу составили местные квислинги), советская власть вновь открыла необъятные возможности долгое время снимать сливки с ситуации и заниматься безнаказанно любимым ремеслом.
И огромные массы трудящихся отмычки и ножа, бросились на освоение новых земель. К сожалению, лафа кончилась очень быстро и вовсе не в связи с ростом профессионализма местных пинкертонов.
22 июня 1941 года один бандит обманул другого, хотя второй собирался сделать то же самое, но чуть позже. Бомбы и снаряды сыпались на головы не только законопослушного мирного населения и отступавших изо всех сил воинских частей, но и на головы неповинных в приключившемся воров и бандитов. Опять не увидели опасности, опять не разглядели - от куда и куда дует ветер...
В колоннах беженцев, пешком, глотая пыль совместно со всем несчастным своим народом, на восток шли бандиты и воры. Не верьте сказкам и брехне коммунистов, что преступный мир с распростертыми объятиями встретил оккупантов. Где же логика, где же здравый смысл? Какой здравый смысл, если хочется очернить все и вся, найти оправдания тому, что творилось в СССР в тридцатые-растрельные года да и перед этим тоже. Конечно, часть преступников, особенно из обыкновенных уголовников, не входящих в Закон, влилась в ряды помощников фашистов. Это люди того типа, которые в пятидесятых-шестидесятых годах и позже, будут помогать администрации лагерей наводить порядок в бараках и промзонах. Им все равно, кому служить, лишь бы власть была крепкая, но зрение зачастую подводило их и частенько они ставили не на ту лошадь. И как следствие, проигрывали.
Конечно, среди предателей-квислингов была и доля членов Закона, хотя что именно они предали? Если разбираться, то они предали только Закон и его принципы, так как в тридцатые годы в Закон было принято много новых членов из бывших имущих слоев классов, изгнанных из социальной жизни коммунистами. И самих представителей и их детей. Кулаки (крепкие крестьяне), дворяне бывшие, лица духовного сословия. Всем, кому было тесно в СССР и не по пути к светлому будущему, могли найти для себя и такую отдушину, социальную нишу, как профессиональный преступный мир. Благо он был всегда на голову свободолюбивей, чем остальное общество. И свободней. Но руководила и вела этих людей в большей степени месть, и когда появилась конкретная возможность встать на борьбу с коммунизмом, они сделали свой выбор. И покинули ряды Закона. Но большая часть воров и бандитов, членов Закона, героически несла свой крест совместно с народом. Который они обкрадывали и грабили раньше и не перестали обкрадывать и теперь, во время войны.
Преступному миру тоже причлось несладко. Из колон беженцев их выдергивали безжалостные руки заградительных отрядов и войск НКВД, не переодевая и зачастую не выдав оружия (!), бросали вместе с остальным пушечным мясом в мясорубку боев. За отказ - расстрел на месте. В мясорубке смерть... Выбирать тебе, урка.
Но более страшная и трагическая участь ждала преступников в тюрьмах, Быстрый и стремительный прорыв-наступление немецких войск, ставил перед конвойными войсками неразрешимую задачу - что делать с заключенными? Оставить врагу - отдать потенциальных предателей в руки фашистов, отпустить на свободу - нет приказа, увезти не на чем и уже не куда, кругом оккупанты... Но нет таких задач, которые не по плечу сталинским орлам. Решение находилось мгновенно.
Все знают Хатынь, Бабий Яр, трагедию Ленинграда. Но в этом скорбном и естественно, далеко не полном строю-перечислении должны занять по праву мертвых и такие мало знакомые большинству человечества, а особенно народам СССР, памятники человеческой злобы и коммунистической морали - Львов, Барановичи, Харьков. Это только из известных, а сколько неизвестных... Заключенных, зачастую даже не осужденных еще, расстреливали без суда и следствия, прямо в камерах и коридорах тюрем. По этим трем перечисленным мною фактам немецко-фашистские захватчики создали даже комиссию по расследованию, а результаты опубликовали в газетах. Советская пропаганда заявила, что это злобная клевета самих же сделавших данное злодеяние фашистов... Полное отсутствие логики - зачем фашистам расстреливать потенциальных предателей? Советская пропаганда самая советская в мире!
Счастливчики, которым повезло буквально в последние минуты попасть на этап, горели в наглухо закрытых «Столыпиных», их расстреливали не только бреющие «мессеры», но и злобный конвой и заградительные отряды.
Я не пытаюсь выделить страдания преступного мира в какой-то отдельный, более трагический реестр, но правда только тогда правда, когда полная, людей убивали только за то, что на момент кризисной ситуации они оказались в тюрьмах и лагерях. Но ведь эту ситуацию сделали не они...
Война принесла мобилизацию, мобилизация всплеск преступности. Ни что не ново под луной, Так всегда воры отвечали и ответили в этот раз на призывы партии и правительства расхлебывать заваренную партией и правительством кашу. И как в первую мировую войну, преступный мир поехал в противоположную сторону.
Естественно, и Суворов в своих книгах, и Высоцкий, романтично описавший:
И другие заключенные
Пусть читают у ворот
Нашу память застекленную -
Надпись «Все ушли на фронт».
были правы лишь частично. Да, часть заключенных были взяты на фронт или сразу после 22 июня или чуть раньше (?!!). Но это были бытовики (лица совершившие бытовое преступления), мелкие уголовники и не сильно опасные «враги народа». Социально близкие не собирались проливать свою кровь и складывать свои головы ради какой-то абстрактной победы. Нам любая власть в масть - лишь бы воровать всласть... Так непатриотично и предательски сформулировали свое отношение к Великой и Отечественной. И последовательно осуществляли сформулированное.
Крупные иерархи, совместно с лучшими сынами и дочерьми страны и народа, отправились в эвакуацию в далекий Ташкент, позже ставший даже нарицательным, как противоположность фронту и героике. То есть далеким безопасным тылом и трусостью. Но ворам простительно, они не декларировали войну до победы и вообще были против войн между государствами, как разрушающим фактором социальных связей и падением устоев и морали. Но остальные новоявленные ташкентцы взахлеб и со слюной на губах кричали о победе, подвиге народа и прочей дребедени... Одним словом, звали в бой.
Следом за иерархами потянулись в Среднюю Азию и нижние члены Закона. С этого момента и началось фактически приобщение к достижениям цивилизации этих регионов. То есть в Ташкенте, Ашхабаде, Фрунзе, Алма-Ате, Душанбе и прочих городах стали возникать местные филиалы Закона, с активной помощью приехавших, но и местных аборигенов. Не в пику, а ради только горькой правды, хочу и спешу заметить, что легендарный Кавказ, так кичийся своей уголовной историей, только в пятидесятых годах примкнул к Закону.
В Средней Азии было что красть. Эвакуировались в полном составе министерства и главки, институты и киностудии, конструкторские бюро и театры, писатели, артисты, начальники всех рангов, деловые со справками о болезнях и семьями, и прочая, прочая, прочая... И каждый норовил привезти в эвакуацию все любимое, без чего не мыслил плодотворной работы, самоотверженного творчества вдали от фронта. И началась, закипела работа, милиция была в шоке от серий, суперсерий-супер-супер серий дерзких, дерзайших, дерзко дерзайших преступлений. Уголки стаптывали казенные ботинки по горло, пялили глаза до посинения и частичной потери зрения, но... Но как невольно признались в нескольких документальных книгах (Милиция в годы войны, Фронтовой Ташкент и другие) - менты войну проиграли. Ташкент стал столицей на время войны не только для министерств и столичных учреждений, но и для воров.
Пышно и буйно расцвели подпольные шалманы и легальные бильярдные, деловые за взятки получали освобождение от фронта и должности директоров ресторанов, пивных и забегаловок-закусочных, ну а воры помогали им выполнять план по продаже водки и вина, пива и раков, да к тому же за бесценок сбывали украденное и ограбленное. Всем было хорошо в теплом Ташкенте.
А в это время в прифронтовых городах было все не так. В осажденной Москве был введен комендантский час и расстрел на месте за любое совершенное преступление. Так партия и правительство ответили на всплеск преступности и рост уголовщины. Но скорей всего в Москве к тому суровому времени уже не было ни одного вора, ни одного профессионального преступника. Только пена войны.
В осажденном Ленинграде бедствовали вместе со всеми и воры. Конечно, они обкрадывали пункты питания и булочные, обкрадывали голодающих и умирающих от истощения детей, стариков и женщин. Но что же вы хотели, требовать от профессиональных преступников солидарности с чуждыми им идеалами, сопричастности с грозовым для Родины, моментом? Абсурд. И советское правительство само было виновато - по крайней мере не надо было возить товарищу Жданову мандарины самолетом, а вывезти всех преступников на Большую Землю. Или расстрелять на месте, что правда успешно и осуществлялось. Так сказать воры и власти советские были друг друга достойны. В данной ситуации.
Позже, после войны, появились романтические сказки и брехни в виде фильмов и книг, идеализирующих преступный мир, якобы вставший на путь борьбы с фашистскими захватчиками совместно со всем народом. Например, фильм и книга «Зеленые цепочки». Молодой вор, узнав что старый вор (на лицо конфликт поколений) встал на путь предательства, искренне и от души декларирует: - Я вор, а не предатель! И закономерно получает от отрицательного героя финкой в живот... Или другое нетленное творение - «Опасная гастроль». Вор Чарвонец перед вступлением в армию (естественно добровольно?!) помогает ментам, то есть работникам милиции, извините, найти украденное и обезвредить, опасную шайку (правильно! возглавляемую агентом абвера) творящую темные дела...
Все было в истории российского преступного мира. Все. И придурки с криком - Я вор, а не предатель! и Чарвонцы, сдающие своих же ментам. Все было. Но изображать это как единый патриотический порыв всего народа под мудрым руководством партии и в том числе воров, российский преступный мир, это уж слишком. Отсутствует в этих опусах самое главное - логика. Если провозгласили по обоснованным причинам отказ от политики и защиты Родины эти космополиты, то лично я не вижу причин, побудивших воров изменить своим принципам, своей воровской идеи. Ради которой они чуть позже столько претерпели. Но не сдались.
На временно оккупированной немецко-фашистскими захватчиками территории СССР, действовали не только партизанские отряды, воинские части, попавшие в окружение, националистические нормирования и отряды, но и воровские банды и шайки, пусть это непроизвольный и пассивный, пусть это мелкий, но это урон оккупантам, к как я уже сказал - слов из песни не выкинешь, даже если песня блатная. Воры не были б ворами, если б не грабили и не крали бы в тылу врага. Как у врага, так и у остальных. А какая разница? Воры ее не видели. Конечно, им было далеко, например до Пауля Зиберта, он же Николай Кузнецов, усиленно выдаваемый коммунистами за учителя немецкого языка. В Америке таких учителей именуют «рейнеджерами». Этот учитель ограбил инкассатора на пороге львовского банка, попал в фильм и снабдил деньгами жестоко в них нуждающихся партизан. Правда интересно - не патроны с оружием, не продовольствие с медикаментами понадобились партизанам, а презренные рейхсмарки...
Но и воры старались, как могли. В Риге было обкрадено казначейство местной оккупационной власти; в Киеве ограблены продовольственные склады (кстати, эту кражу неоднократно присваивали себе коммунисты, якобы подпольщики забомбили); Леонид Бухарин, кличка Леший, вор в законе, подделав себе документы, командировал себя на территорию соседней Польши и за период с 1942 по 1944 года обокрал целый ряд магазинов по продаже населению и немецким офицерам, ювелирных изделий. Правда, кончил плохо, так как в конце концов был арестован, осужден и помещен в концлагерь где-то в Австрии. И что поразительно - не стал ни капо, ни еще каким-нибудь прихлебателем. Освободили его американцы и сразу передали советским войскам, видимо разглядев в нем конкурента «Козы Ностры». А там родной советский лагерь и смерть от туберкулеза... Оказывается немецкие концлагеря не так опасны для здоровья, как советские исправительные лагеря. Правда, может срок нахождения в них имеет значение. И много, много, много другого, неизвестного и умалчиваемого, ушедшее в мир иной со своими хозяевами.
Война разгоралась не на шутку, весь народ поднялся, как один, дать отпор супостату. Только начальство в Ташкенте, женщины в колхозах, подростки на заводах и фабриках, да воры в лагерях оказались в стороне от общего дела. Нет конечно, и женщины, и подростки, и даже начальство в Ташкенте как-то помогало ковке общей победы, так сказать вкладывало свою копейку в общую копилку.
Но вот воры в лагерях полностью игнорировали требования текущего момента, ни как не хотели понять, что на дворе война, а не праздник, и продолжали жить в лагерях почти так же, как и до войны. На что сердитая, но справедливая советская власть ну ни как не могла стерпеть, да к тому же на отношения наложились экономические трудности, переживаемые страной. В лагерях стало не хватать хлеба, даже выполняющим норму выработки. А справедливости ради надо отметить, что во-первых сначала войны в лагерях не выполняющих норму выработки почти не было так как отказчики расстреливались за саботаж по решению «тройки», а при невыполнении нормы заключенный не получал хлеб, только баланду... И во-вторых, умная советская власть подняла нормы выработки на недосягаемую высоту. Отказчиков не было. Более того - все воры выполняли норму, а отдававшие им свои уроки-нормы очень быстро становились дистрофиками и умирали. По лагерному фитили. Сгорали, как фитили.
Так указы правительства били не по ворам, а по бытовикам и мелким уголовникам. Но хлеба не стало хватать даже передовикам производства...
Нет в мире таких задач, которые не по плечу сталинским орлам. Я это уже сказал и буду говорить всегда. Запылали жаркими кострами лагерные бараки... В огне кричали люди, в тщетной надежде найти выход и выбраться. Двери были предусмотрительно подперты. Горели без всяких технических ухищрений, как газовые камеры и печи, воры и бандиты, колхозники, получившие десять лет за горсть украденного зерна, рабочие, получившие четыре года за опоздание больше чем на 18 минут на работу, интеллигенты, позволившие себе общение с коллегой, оказавшимся стукачом из НКВД, офицеры, изнасиловавшие беременных или малолетних (нет, чтоб дождаться оккупации Германии), солдаты укравшие кусок хлеба или початок кукурузы, студенты технических институтов и гуманитарии, художники, артисты, строители, пьяницы и трезвенники, виноватые и невиновные... Хлеба не хватало всем. Уверенность в собственной правоте, в правоте фашистско-живодерских методов решения экономических проблем, позволяла коммунистам быть снисходительным к тем, кто все таки выскакивал из огня. Они дожили до наших дней и донесли правду.
Слегка поджаренных, выскочивших из рушившихся бараков, сгоняли в колонну и гнали в другой лагерь, которому еще не пришел срок гореть. Много потерял Закон своих членов во время оккупации от рук советских солдат и конвойных, хотя оккупация была фашистской. Вот такой парадокс!
Но уже была слышна победа, но уже виднелся краешек зари! Еще не много, еще чуть-чуть, последний бой (срок-год?), он трудный самый... Но зато когда придет мир, то тогда...
В трюмах тесных и глубоких
Нас загнали в край далекий...
