...Еще более удивительные приключения выпали на долю унтер-офицера Филиппа Ефремова, служившего в 1774 году в Нижегородском полку. При обороне крепости Илецкая от отрядов Пугачева он был ранен и попал в плен. Ночью «пугачевские работнички» перепились, и Ефремов, пользуясь их безалаберностью, сбежал, рассчитывая добраться до Оренбурга. По пути он напоролся на один из отрядов киргизов, охотников за рабами. Вместе с большим полоном русских пленников Ефремова отвели в Бухару и там продали знатному бухарцу, ханскому советнику алтыку Донияр-беку.
Для начала бывшего унтера поставили стражником к дверям гарема нового хозяина. Быстро освоившийся со своим положением, Филипп стал усердно учить язык, к чему оказался весьма способен и, преуспев в этом, получил под свою команду десять таких же стражников, как и он сам. Потом его понудили «наружно приять магометанство»: сам Ефремов объяснял, что мусульманином он стал «клянясь устами, но не душой». Ефремова зачислили в бухарское войско, и бывший унтер-офицер показал свою опытность в военном деле. По приказу Донияр-бека произвели Филиппа в кезилбаши, дав под команду 50 человек таких же, как он, полонян разных народностей, пожелавших служить в войске хана. За службу алтык наградил его званием кубаши, пожаловал землю, приносившую триста червонцев в год, и доверил командовать сотней воинов, двадцать из которых были русскими.
Возвращаясь из походов, Филипп жил при доме алтыка. Там он сошелся с доверенной рабыней, ключницей, персиянкой, которая так же, как и сам Филипп в Бухаре, начав с низин рабского бытия, с положения наложницы и прислужницы в гареме, сделала неожиданно блестящую карьеру, возвысившись до «ношения ключей».
Участвуя со своей сотней в походе на Хиву, кубаши Ефремов в сражении при городе Богатнуле отличился особенной доблестью и был послан с вестью о победе в Бухару. По восточному обычаю гонец, принесший радостную весть, награждался, и Ефремову дали еще земли и пятьсот червонцев денег. Эти деньги заставили его решиться на побег, но уходить надо было верно — в случае поимки неудачливого беглеца сажали на кол. Будучи изрядным плутом и хитрецом, Ефремов уже давно нашел надежного человека, занимавшегося подделкой документов. Прежде останавливало его только отсутствие нужной суммы денег, но теперь, имея 500 червонцев наградных, Ефремов решил рискнуть. За 100 червонцев мастер подделок написал ему грамоту, в которой говорилось, что он, Ефремов, есть посол, направляющийся в Коканд. Печать к бумаге приложили настоящую — ее выкрала персиянка, сожительница Ефремова.
Через два дня ему велено было снова отправляться к войску под Хиву, и он выехал из Бухары, но отправился отнюдь не под Хиву. Имея при себе фальшивую посольскую грамоту с подлинной печатью, Филипп поскакал в Коканд. Его никто не хватился: в Бухаре считали убывшим к войску, в войске же числили бывшим в Бухаре, а он тем временем достиг Ходжента, мест, где власть бухарцев кончалась. Далее, выдавая себя то за купца, то за странника, он пошел совсем неожиданным маршрутом, в сторону, прямо противоположную России: через Кашмир и Тибет Ефремов проник в Индию. Со многими приключениями и трудностями прошел сначала до Дели, оттуда до Калькутты, где, дав взятку, попал на английский корабль, шедший в Европу. На нем Филипп прошел по Индийскому океану, обогнул Африку и через четыре месяца плавания достиг берегов Ирландии. Высадившись на берег, Ефремов проехал в наемной карете до Дублина, на каботажном судне переправился в Англию, в Ливерпуль, а от Ливерпуля опять в наемной карете поехал в Лондон, где явился для доклада русскому министру, генералу Смолину. Тот, выслушав рассказ о его странствиях, велел вместе с русским консулом графом Иваном Петровичем Салтыковым отправляться морем в Петербург и немедля явиться к тайному советнику Безбородко. Прибыв в Петербург, Ефремов, как и было приказано, явился в канцелярию тайного советника Безбородко, где по приказу последнего и составил подробнейший отчет о своем пребывании и путешествии, описав многие места, где до него русскому человеку и бывать-то еще не приходилось!
О Ефремове было доложено императрице, и, признавая его заслуги, Филиппа Ефремова по именному повелению 1 мая 1783 года в Царском Селе пожаловали чином прапорщика и определили на службу в Коллегию иностранных дел «по знании им бухарского, персидского и других азиатских языков». Годы плена и странствий были зачтены ему как проведенные на службе, а значит, и содержание было выплачено ему, соответствующее чину.
