Часть 3.
Мой выход в зону был обставлен по высшему разряду. Всю первую ночь, пьяная ,"правильная" молодежь слонялась по зоне из барака в барак. Пили за здоровье воров, матерей и по традиции всех тех, кто не дожил до этого дня. Все было на удивление спокойно. Дежурная смена сознательно никуда не выходила из части, заручившись моим устным обещанием что никакого криминала не будет.
Должен признаться, это была единственная на моей памяти массовая пьянка, когда ни одного стекла, ни одного лица не было разбито. Ночь прошла спокойно, с точки зрения дежурной смены, а наутро я собрал всех у себя в бараке, и с этого дня жизнь в лагере начала обретать новые формы. Отношение сотрудников ко мне кардинально изменились, и было это обусловленно исключительным авторитетом Игоря в городе. Его откровенно боялись. Не было дня, чтобы какой нибудь офицер при встрече со мной, не передал от него привет. За прапорщиков и говорить не приходится, они как самосвалы тащили в зону грелки с водкой, обмотав ими свои тела. Водка в зоне,- вещь конечно нужная ,но все это относилось к личным удовольствиям,и потому не затрагивало моих амбиций. Первый, долгожданный общак завезли примерно через неделю после моего выхода из подвала. Средь белого дня открылись шлюзовые ворота КПП, и через всю зону промчалась белая восьмерка. Когда она въехала на территорию производственной зоны и остановилась у здания штаба, из нее вышли три человека. Одним из приехавших был Игорь. Я ждал их в кабинете начальника производства, хитрого и вечно пьяного подполковника-татарина, который сразу же удалился как только на пороге появились "гости".
"Вот, познакомьтесь,"-сказал Игорь, и представил меня двум своим спутникам. Один был просто водителем-охранником. Его роль во всем движении была довольно скромной, и потому упоминать о нем мне больше не придется. Но вот второй... "Леха", - сказал Игорь указывая мне на молодого, коротко стриженного парня. "Тот самый, про кого я тебе говорил. Приехал несколько дней назад с Дальнего Востока." Я с нескрываемым удивлением смотрел на этого здоровенного амбала, который волею судьбы оказался на службе отечеству в войсках МВД. "Сейчас у него отпуск, кино, вино и девочки", - добавил Игорь. "Ну а потом отправится в роту, наводить порядок".
Пока мои пацаны разгружали багажник восьмерки, и растаскивали по разным закуткам коробки с чаем, сигаретами, конфетами и всякой необходимой в зоне мелочью, мы предметно поговорили минут 20. Игорь мне дал номер своего городского телефона, и указав на несколько стоящих на столе аппаратов сказал: "Один из них имеет выход через восьмерку. Сейчас Татарин придет, узнаем конкретно, и если возникнет необходимость - звони отсюда прямо ко мне в любое время дня и ночи". Татарин появился довольно скоро, и сразу начал возмущаться тем, что машину разгрузили без него. Как позже выяснилось, Игорь договорился с этим подполковником завезти гуманитарную помощь для работяг, перевыполняющих норму выработки. И теперь поняв что его тупо развели, татарин пытался выпросить хотя бы пару коробок. Его заверили, что работяги не останутся без внимания, и на этом спор завершился. Стало понятным одно: машина в зону больше не заедет. Эта акция по сути была одноразовой.
Надо отметить, что руководство колонии, при всех описываемых событиях особо не старалось включать "зеленый свет" откровенно воровскому движению. В лучшем случае меня просто не трогали, не подвергали изоляции моих людей, и этого уже было предостаточно. Опера с завидным спокойствием наблюдали за моими действиями. Они знали все, но по обыкновению делали вид что ничего не ведают.
Я крутился как пчелка, и понимая важность момента выжимал из любой ситуации максимум полезного. Основной задачей для меня было решение проблемы с изолятором. Если санчасть была открыта для заноса и распределения общака, то штрафной изолятор являл собой хорошо укрепленный, локализованный участок, где круглые сутки дежурит постовой. Метод, используемый мной впоследствии, не был оригинальным. Его использовали и в других лагерях, но в данном случае я опирался на исключительную поддержку того самого Лехи из роты внутренних войск. Вот как это выглядело на практике...
Часть 4.
Для начала хотелось бы коротко описать, как готовится этот процесс. Обычная простыня разрезается на узкие полосы, которые сшиваются таким образом, что получается нечто подобное кишке. Ее так и называют:"кишка". Затем ее заполняют по отсекам сигаретами и чаем, и вновь сшивают. Ночью, когда в дежурке все дремлют, пара самых шустрых пацанов обматывают себя вокруг тела этими "кишками" и с мерами предосторожности выдвигаются в сторону запретной зоны. Здание изолятора, своей тыльной стороной, почти везде примыкает к основному периметру. Так распорядились архитекторы уголовно-исполнительной системы, справедливо полагая, что запретная зона, с ее вышками уязвимым местом являться по определению не может. Однако, еще как может. Этот метод "подогрева" изолятора мы между собой называем "десантом". Пацаны раздвигают колючую проволоку, и выходят на внутреннюю тропинку контрольно-следовой полосы, по которой в определенные часы совершают обход наряды дежурных смен. Таким образом, оказавшись на территории ярко освещенной запретки, на виду у стоящих на вышках солдат, пацаны быстро пробегают метров сто до изолятора, где вновь преодолевают проволочный забор, и оказываются прямо перед окном одной из камер. Там их уже ждут, и раздвинув стальные жалюзи половой доской, приготовились принимать груза. Один встает на плечи другому, и "кишка,"словно спагетти, мгновенно втягивается в камеру. Все делается очень быстро, тихо и слаженно. Потом тем же путем назад, до барака, и на этом достаточно рискованное мероприятие завершается. Главной помехой "десанту" служат часовые на вышках. Поскольку основное заграждение не преодолевается, солдаты не могут открывать огонь по объектам на внутренней стороне периметра, однако шум поднять вполне способны. В нашем случае, страховка от этого была- надежней некуда. Леха дал солдатам конкретные инструкции, и они молча,с любопытством наблюдали с вышек за нашими действиями.
Вообще, надо сказать, Леха был молодец. Бесцеремонный и жесткий по натуре, он неукоснительно и четко исполнял волю Игоря. За короткий срок этот кандидат в мастера спорта по боксу влился в жизнь казармы, и стал правой рукой ротного. Солдаты боялись его как дьявола. Наша ставка на войска полностью себя оправдывала, и место Лехи во всем движении переоценить просто невозможно. Ночами, я пробирался на промзону, где круглосуточно проживающий там кладовщик по прозвищу Жид, имел в своем распоряжении ключи от всех помещений . Мы открывали кабинет Татарина, и я связывался с Игорем когда это было необходимо. Машина с "общаком" в зону больше не заезжала. Зато она начала заезжать в Часть внутренних войск, причем в любое время, и без какого либо сопротивления изнутри. Запуганные, но исполнительные солдатики вразмашку кидали через заборы казенные, брезентовые рюкзаки, набитые всем, чем можно, вплоть до сала. Многие груза попросту не долетали, и зависали на колючей проволоке, что влекло дополнительные действия по их возврату.
В этих условиях определилось одно наиболее благоприятное место для перекида. В дальнем углу жилой зоны была расположена котельная, которая отапливала углем весь лагерь. Там работали зеки-кочегары, во главе с бригадиром. Работали и проживали они там круглый год. Здание котельной по прямой замыкало правильный треугольник, и двор ее выходил аккурат на вышку. Территория была идеальной для перекида еще и потому, что со стороны зоны не просматривалась. Войдя во двор, можно было, подняв голову, спокойно, не повышая голоса разговаривать с часовым. Это была Наша вышка! Обслуга котельной выполняла роль связных. Если солдат позвал меня, значит, они бегут за мной в расположенный рядом жилой барак. Летят, летят рюкзаки с чаем, куревом, конфетами, салом, водкой! Мне лично не довелось служить отечеству, поскольку к 18годам я уже имел за плечами реальный срок, однако восхищаюсь и уважительно отношусь к нашей Армии за ее умение беспрекословно исполнять приказы старших по званию...
Часть 5.
Добившись определенных успехов на пути к поставленной цели, каждый человек испытывает чувство удовлетворения от проделанной работы. И чем сложнее был этот путь, тем ярче эмоциональная окраска переживаний. Нам приятно погружаться в прошлое, когда оно связано со значимыми событиями нашей жизни. Кто то из классиков сказал, что "Прошлое должно служить Трамплином, а не Гамаком". Это верно, но ведь Его Величество Случай постоянно вносит свои коррективы в наши Время и Пространство. Если бы однажды мы научились полностью контролировать стабильность наших достижений, то наверняка проблем и неудач в кладовых памяти оставалось бы на порядок меньше. Кирпич по кирпичику, мы строим свои здания, которые в один из дней вдруг разрушаются от воздействия непредвиденных обстоятельств… Мы начинаем все сначала, и если повезло, и работа, наконец, завершена, то все равно, построенное вновь, будет уже другим. Говорят, Дьявол прячется в Деталях , как и то, что ружье, висящее на стене в первом акте, обязательно выстрелит во втором. В моем случае произошло то же самое, с той лишь разницей, что выстрелило не ружье, а автомат.
Это случилось совершенно неожиданно, когда привычный к тишине со стороны часовых "десант" в очередной раз побежал по тропинке периметра. Солдат, стоящий на вышке против изолятора, был, как потом выяснилось родом из горских районов Кавказа. Прокричав стандартную команду: "Стой, стрелять буду!", и не встретив подчинения (пацаны продолжали бежать) - часовой открыл одиночный огонь в воздух и включил тревожную сирену. Если бы мои ребята в этот момент развернулись и побежали назад, они остались бы незамеченными. Однако чувство долга, которое я развивал в их молодых сердцах, не остановило намерений закончить начатое дело, ибо оно было для всех нас Святым. Не впадая в панику, пацаны привычными движениями забросили "кишки" в окно камеры, но этого времени вполне хватило наряду дежурной смены, чтобы подтянуться к запретной зоне.
Сменой руководил старший прапорщик по имени Мурат. Моих ребят поймали и привели в изолятор, где жестоко избили в прогулочном дворике, подвесив на наручниках. На следующий день их водворили на 15 суток, и они пили и курили то, что сами же передали накануне ценой жестоких побоев. Это явление не было выходящим из ряда вон, и даже наоборот закаляло молодежь в братских отношениях. Что касается прапорщиков, то все они служили по контракту, и вне работы были обычными вольными людьми. Их связь с армией была формальной. Это были взрослые люди, и оказывать на них влияние со стороны того же Ротного, было проблематично. Я уже описывал ранее, что в целом, проблем с ними в последнее время не возникало. Они жили на получаемую раз в несколько месяцев зарплату, и, в отличие от солдат-срочников, не питались казенными харчами. Жизнь за забором была дорогой, и почти все они были озабочены поиском побочных заработков в зоне. Обыкновенный чай стоил хороших денег из за нелепого на него запрета власти, что уже говорить за другое. Одним словом, в зону тащили кто что может, и, соответственно, отношения с прапорщиками позволяли избегать грубого насилия.
Однако личность Мурата являла собой нечто отличное от остальных. Это был физически крепкий азиат, из тех, кто рано покинул родные степи, и как это принято говорить - порядком обрусевший. При всем том, что он чисто говорил по-русски, Мурата нельзя было назвать говорливым. Он был крайне немногословен с сослуживцами, и, тем более, с нашим братом-заключенными. Его замкнутый и суровый вид начисто отбивал желание войти с ним в контакт. Мурата не считали своим ни сотрудники, ни зеки. Вспоминая его сейчас, я не могу сказать, что он по натуре был кровожадным, однако примеры его жестоких избиений осужденных все же имели место. Как правило, такие случаи возникали когда кто-то грубо затрагивал его самолюбие. Если ему приходилось отвечать на какие либо вопросы со стороны, делал он это кратко, не оставляя шансов на продолжение беседы. Все знали, что у Мурата был один друг, тоже прапорщик с его смены, по прозвищу Рыжий. Они и на свободе, и в зоне всегда были неразлучны. Позднее Рыжего прихватили опера, когда он заносил в лагерь то ли чай, то ли водку и, как результат, уволили со службы. Мурат остался в одиночестве, и как было видно, не собирался обзаводиться на работе новыми друзьями.
После случая с моими ребятами, я начал наводить о нем справки, и в первую очередь меня интересовали его отношения с Рыжим. Что же их связывало? Один был коррумпирован до мозга костей, другой - прямая ему противоположность. Собирая сведения о нем, я не нашел ни одного зека, с которым Мурат поддерживал бы неформальные отношения, и меня это откровенно злило. "Что, даже закурить никому не давал?" - интересовался я даже такой, казалось бы невинной мелочью. "Не курит он" - слышал я в ответ, и мой интерес к этому человеку подогревался еще больше. Наряду с этим, мне было непонятно, почему стрелял часовой, однако этот вопрос разрешился очень быстро. Солдат просто задремал, и не сразу понял что происходит. Одним словом - растерялся, вдруг увидев бегущих в его сторону зеков. Его сняли с нарядов, и послали убирать помет в собачьих будках, не забыв для всеобщей профилактики "наказать". Иными словами шум быстро улегся, и в целом наши интересы не пострадали. Бегать "десантом" по прежнему продолжали другие пацаны, и все бы ничего, если бы не Мурат. Я должен был как-то решить с ним вопросы невмешательства, и моя голова усиленно работала в этом направлении. Не обнаружив никаких зацепок относительно его морального облика и, следуя принципу о необходимости "разговаривать" с людьми когда это представляется возможным, я, в итоге, настроился на встречу с Муратом.
