ПЕРВАЯ ВОРОВСКАЯ ВОЙНА.
Первая воровская война, то есть война, объявленная ворами, была заранее обречена на победу.
Каины, которым Закон объявил войну, были обречены. Обречены по следующим причинам:
а) одиночество.
Каин по своему внутреннему миру потенциональный одиночка, примкнувшие к нему арестанты испытывают к нему такую же ненависть, как и остальные каторжане, так как примкнули они к каину не из-за духовного родства или общности интересов, а в целях спасти свою шкуру и поиметь хоть какую-нибудь выгоду.
б) отсутствие поддержки со стороны всего населения каторг и тюрем. Этот пункт есть продолжение пункта «а». Тут совсем ничего не надо объяснять - все ненавидели каинов и только появилась сила, способная противостоять каинам, как все обитатели каторг и тюрем в крайнем случае заняли нейтральную позицию, невмешательства, а во многих случаях и оказывали действенную помощь ворам, членам Закона.
в) каины в отличие от воров не были Организацией.
И этот пункт вытекает из предыдущих двух. У Закона, имеющего общие кассы, из которых огромные средства шли на подкуп начальства каторг и тюрем, деньгами открывались двери камер и воры переходили из одной камеры в другую, большими группами, неся смерть каинам, деньги закрывали глаза конвойным во время обысков на ножи, деньги переводили каинов и воров из одной каторги в другую, что б встреча была наиболее действенной - каина в конце пути, затеянного еще на воле авторитетами Закона, ожидали несколько воров низшей масти, вооруженных острыми ножами...
Буквально через несколько лет, три-пять всего, как от многочисленного и жестокого племени каинов остались считанные единицы, прячущиеся по отдаленным каторгам и тюрьмам, уже не пользующиеся совершенно ни какой властью или преимуществами. Загнанные, как волками, ворами, они уже не представляли ни чего существенного в преступном мире. И охота была объявлена законченной.
Грязные, опустившиеся, затюканные, замордованные ожившими каторжанами, влачили они самый настоящий животный образ жизни. Работой и покорностью зарабатывая каждый день своей жизни. Последних, с этого когда-то многочисленного племени, держащего в страхе и ужасе российские каторги и тюрьмы в течении почти трех столетий, застал в живых еще А.Чехов и живописно описал своих «Сахалинских рассказах».
Первая и к тому же успешная война окрылила воров, дала им чувство уверенности, превосходства, силы и сплоченности, позволила подмять под себя в кратчайшие сроки и остальных преступников, не входящих в Закон. Если на воле, по большей части ни каких претензий к не членам Закона не возникало и не предъявлялось - только в случае пересечения интересов, то в местах не столь отдаленных, в виду специфики и экстремальности ситуации, воры в законе и просто члены закона, «в законе», во всех спорных вопросах своим авторитетом, основанном на силе и сплоченности, решали эти вопросы в свою пользу. И до поры до времени Закону подчинялись все. Добровольно и не очень.
Гоп со смыком - это буду я,
Воровать профессия моя!
Старинная блатная песня.
СПОКОЙНАЯ ЭПОХА.
Данная глава, с точки зрения событийности и динамики сюжета, самая спокойная во всей книге. Период, охватывающий почти сорок лет, с 1880 по 1917 год, в нашей Истории самый спокойный, плавный и безмятежный. Ни какие социальные катаклизмы и исторически-назревшие веяния, изменения и реформы-революции, не колыхали и не трогали (сильно) российский преступный мир, сообщество Закон.
Ни смена правительств, ни создание различнейших партий, как монархических, так и либеральных, демократических, конституционных, буржуазных, социал-демократических, социал-революционных, большевистски-экстремистких. Ни реформы Столыпина (лишь новомодные вагоны для перевозки заключенных были названы в честь великого реформатора), ни русско-японская война, ни трехсотлетие дома Романовых, ни первая революция...
Ни чего не тронуло загадочную душу российского преступника, российской преступности, ни чего в ней не колыхнуло. Конечно, находились индивидуумы и субъекты, которые так или иначе участвовали в тех или иных исторических событиях. Но... Но я пишу Историю не про субъектов, а про объект - российский преступный мир, объединенный к этому времени уже в сообщество Закон. А вот он то и ни в чем и не участвовал. Говоря языком субъектов, из которых состоит описываемый мною объект, они клали на это с прибором и отворотом. Знающий поймет, а не знающий догадается, почему клали? Так ведь Закон не мафия, на кой ляд ему вся эта тягомотина - власть, бизнес (говоря по западному) то есть предпринимательство и прочая галиматья. Как рыбке зонтик, нужно ей это все! Российский преступный мир рос в количестве, качестве, духовности. Да-да, духовности, как и у каждой более-менее большой и объединенной чем-либо общим группы людей, так и у Закона нашлись свои пастыри духовные, проповедники идеи воровской, певцы бандитско-блатной романтики, любовные выращиватели новых кадров, систематизаторы и разъяснители законов Закона.
Любой преступник, более-менее регулярно совершающий преступления, попадал в поле зрения не только и не сколько полиции, как членов Закона. Чаще всего это происходило в местах не столь отдаленных, так как полиция в России все таки хлеб ела не зря, и хоть с самим Законом тягаться ей было тяжко, но отдельных субъектов ловила исправно и регулярно. Поэтому российские тюрьмы и каторги все же не пустовали, как хотят изобразить идеализирующие то время современные русофилы.
Заметив шустрого мальчонку лет двадцати или уже усатого дядьку, иерархи Закона щупали его насчет воровской идейности. Если щупанье удовлетворяло или же срочно по каким-либо причинам требовался волонтер, то мальчонке-дядьке предлагалось войти в Закон в качестве соискателя-кандидата.
Отступление:
Предложение было заманчивое, особенно для того, кто уже решил связать свою жизнь с преступной деятельностью. Так как открывались радужные перспективы и возможности для так сказать служебного роста. Но... но всем известны слова - Вход в закон рупь, выход два. И они правдивы. Из Закона нельзя выйти когда захочешь по собственному желанию. Не смотря на всю вроде бы демократичность, Закон был жесткой Организацией для своих целей. Захотеть выйти ты мог - решать же об этом будет сход. И результат бывал разный - одному разрешали выйти, посчитав его причины убедительными, а другого просто резали...
Если мальчонка-дядька соглашался с лестно-опасным предложением, то на сходе собранном в ближайшее время под руководством (всегда) вора в законе, мальчонка объявлялся АРАПом. И ему поручалось какое-либо ответственное поручение-задание. Вот ведь совпадение какое - приняли совершенно случайно в кандидаты уголовничка, а тут надо срочно кого-нибудь резать... Ну хоть руками разводи от такого совпадения. И идет АРАП и режет. А куда ему деться - не зарежет, самого зарежут. Российский преступный мир не был в общепринятом смысле жестокий. А по сравнению с каинами, так он в обще гуманным выглядел, так как отрицал издевательства над приговоренными к смерти. Как говорит Горбатый из телефильма «Место встречи изменить нельзя» - мы тебя не больно резать будем, чик и все. За этими простыми словами мудрость народно-воровская. Российский преступный мир относился к убийству, как к необходимой операции, но не больше, не как к самоцели. Все поздние напластования лжи, сделанные писателями, журналистами, режиссерами, сценаристами, разбиваются одним аргументом, в связи с которым бандиты раскололись пополам - убивающих в корыстных целях в воры в законе не поднимали! А что кандидата марали кровью предателя или отступника, так это ж крепче повязан будет!
Выполнил мальчонка-дядька поручение с честью, а что еще оставалось делать, и на ближайшей сходке короновался в УРКАГАНы. И сразу жизнь, даже в тюрьме-каторге сменялась как по взмаху волшебной палочки, хотя правильнее сказать, ножа. Новообращенный получал священное право не работать, жить за счет работяг, участвовать в сходах, отдавать 10% от какого-либо заработка, выигрыша в карты и получать какие-либо полагаемые по его статусу блага из общего котла, еще небольшие блага так как статус УРКАГАН не весть какой, но все впереди. И еще получал новую кличку-имя.
Освобождаясь по концу срока (если не смог бежать или более авторитетные не пригласили в побег) уркаган получал адресок и малявку-ксиву (письмецо):
Здравствуй, Илья Горбатый, брат мой. Посылаю тебе смыленного мальчонку (вариант: дядьку), двадцати годков от роду, кличут Кирпич. Хороший мальчонка, из уркаганов, ты его пристрой к делу, не дай пропасть, с пути-дороги сбиться. С уважением и поклоном, Кирьян-Могила.
И пристраивался мальчонка к делу, еже ли имелась специальность, так по ней, еже ли был умелец на все руки - и украсть, и покараулить, и ограбить, то и по другим делам. Одним словом мальчонка крал, грабил, стоял на стреме. То есть жил полнокровной жизнью данного Сообщества. Между делом садился в тюрьмы, сбегал, регулярно посещал клубы для избранных - малины и хазы, притоны и ямы.
На левом запястье уже давно зарубцевался крестовидный шрам, нанесенный в момент принятия в Закон и коронования уркаганом. Точно такой же шрам был на запястье у поручившегося за него. Если вы думаете, что за него поручился кто-то из тех, кто присмотрел его, так вы глубоко ошибаетесь. С надрезом мальчонки слил свой надрез и свою кровь кто-либо из пониже членов Закона, из тех, кто знает мальчонку и кому льстит поручится перед иерархом-вором в законе за нужного человека для Закона. Вот такие пироги. (Позже этот варварский обычай отошел в Лету). И будет жизнь мальчонки течь можно сказать плавно и последовательно. Если в голове не мякина, а мозги, то со временем гляди и поднимется, ну скажем так, почти на самый верх. Некоторые даже из мальчонков и ворами в законе становились. Но лишь некоторые.
Как же так, а как же демократия?! Да ни куда она не делась, демократия эта, просто воры не придурки и кого попало брать на Олимп не могут. Да и мал он, воровской Олимп. На самый верх, упираясь головой в солнце или в тюремную лампочку-балдоху, попадают по другому пути. Хотя тоже демократическому. Стандартная дорога такова.
Умный, коварный, жесткий и жестокий, преступно-предприимчивый индивидуум-субъект занимает какую-либо социально-асоциальную нишу, то есть занимается преступной деятельностью, усиленно контактирует как на личностей основе, так и на преступно-производственной с иерархами Закона не будучи еще принятым в Закон, не имеет ни одного нарушения из предписываемых правил. Очень часто такой индивидуум был из потомственной преступной семьи, так сказать воровской династии (до появления Закона такие семьи были не редкость в преступном мире). Естественно, очень быстро встает вопрос о принятии такого индивидуума в Закон, так как в нем кровно заинтересованы, опять же как на личностно-дружественной, так и на преступно-производственной платформе, сами иерархи. У человека есть готовая низовая формация-шайка, готовая на корпоративных условиях участвовать в деле. И ни чего, что члены шайки не в Законе, главное пахана прибрать к рукам, а людишек всегда можно было приструнить. Главное мозговитый главарь. И вот уже режут запястье сами иерархи преступного мира, зная, что не ошиблись в выборе, это не мальчонка. И как не странно (на первый взгляд), дают такому индивидууму, принятому в Закон, тоже первоначальное звание - уркаган. В этом и есть демократичность Закона. Но зато все остальные ступени он проходит так стремительно, что аж дух захватывает. Если правда не сорвется, конечно, если не перебежит дорогу какому-нибудь зубастому и более авторитетному, если... Много если в воровской жизни, нужно быть кристально честным или искусно притворятся, нужно так же быть кристально чистым или усиленно делать вид, нужно искусно притворятся, да еще усиленно доказывать это при каждом удобном случае. Что поделаешь, хоть и братья, но волки и акулы, хоть и демократия, но воровская. Романтичное время.
В этот временной отрезок полностью сформировалась и сложилась некоторая двойственность в обращении со строгими правилами поведения в жизни преступного мира. Если вы думаете, что иерархи позволяли себе то, что запрещали другим, то значит вы до сих пор не оценили анормальность и исключительность российского преступного мира. Воры в законе наоборот разрешали нижним членам Закона то, что категорически пресекали между собой! Абсурд?! Нет, реалии Закона.
Все правила - вор не должен, вор должен, перечисленные в главе пятой, Ворами в законе истово соблюдались. Отступников (малый грех) развенчивали - выгоняли из Закона, грех большой - резали. А всем людишкам в законе, уркаганам, жуликам и ворам, разрешали многое. В малых грехах. В больших тоже резали.
Разрешалось, но негласно, а правильнее сказать - смотрелось сквозь пальцы, следующее:
работать, признаваться в совершении преступлений (если это ни кого не задевает, если ни кого не сдал), женится и иметь семью, отсиживать полный срок.
Правда на женитьбу и признание в совершении преступлений нужно было получить согласие схода, вора в законе или смотрящего. В первом случае на воле, во втором естественно в тюрьме. Позже осталось только получение на женитьбу. Что за послабки нижним членам Закона?
Причины следующие.
Во-первых, не все могут нести тяжкий крест чистоты воровской идеи. Так и не надо. Святые воровской идеи более выпукло смотрятся на фоне грешников.
Во-вторых, в случае чего всегда можно грешника отдернуть. Мол куда ты, с грязными ногами да в воровской рай? А?!
На первом съезде воров специально была завышена планка воровской чистоты, что б только достойные, порвавшие все социальные, семейно-бытовые связи, без единого греха, могли руководить судьбами братвы, объединившейся в Закон. Все ни как у людей, нет что б себе побольше нахапать в привилегиях! Так нет же, воры пошли еще дальше - вор в законе не имеет право иметь собственность! За исключением носильных вещей... Должен быть в быту скромен и аскетичен. Ну будто большевик (теоретически) или отшельник христианский, а не преступник, Но все это истина... Правда, ни кто не запрещал ворам в законе пользоваться тем, что принадлежало ниже стоящим в Законе - на добровольных, договорных началах, но это УЖЕ другой разговор. Главное - чистота идеи! И демагогия...
Как видите, эпоха действительно была спокойной. С застоем Брежнева конечно сравнивать нельзя было, застой он и в Африке застой, а здесь на лицо развитие и становление, но... Но в спокойном и плавном, как я уже заметил, течении.
Что дал этот период российскому преступному миру? Нового ничего. Старое устанавливалось, притиралось. Появлялись традиции, сохранившиеся до наших времен.
Закон обрел себя и нашел себе место в социальной и повседневной жизни Российской империи. Даже та часть бандитов, отколовшаяся и назвавшаяся «жиганы», могла себе позволить игнорировать и не замечать Закон только на воле. И то, если они не задевали интересов членов Закона. Ну а уж в тюрьмах и каторгах жиганцы знали свое место точно, а ежели что, то им и указать на него могли. Ну не совсем у параши или под нарами, но и далеко не под лампочкой. Всяк сверчок знай свой шесток.
Чем еще знаменательна эта спокойная эпоха? Широкой географией совершаемых преступлений российским преступным миром. Перечислю вкратце, не останавливаясь на подробностях и мелочах. Париж и Лондон, Берлин и Вена, Мадрид и Ницца, Нью-Йорк, Чикаго и Филадельфия, и даже далекий Сидней и Мельбурн... Медвежатники выезжали в сопровождении ассистентов, карманники посещали все, ВСЕ (!) выставки, проводимые в это время в Европе, в таком представительном составе, что количество обкраденных только в день открытия выставки составило более одной тысячи людей (Париж), квартиры, особняки и родовые замки обкрадывались с такой частотой и так интенсивно, что многие страховые общества резко повысили плату за страховку, а некоторые прекратили страховать от краж... Полиция всех стран Европы сбивалась с ног, осведомители указывали на русский след, ноты и петиции так и сыпались на стол министра иностранных дел России , а министр МВД лишь разводил руками. Этот период был описан неоднократно как в русской, так и в советской литературе, правда с большим враньем и вымыслом, но что поделаешь. Их понять можно. Легендарные времена, канувшие в Лету...
Многие и многие поколения российских преступников будет передавать их со слюнями на губах, привирая и приукрашивая, механизм возникновения народных преданий в действии.
Тихой сапой подкрадывался и подкрался 1917 год, принесший много изменений и горя. В том числе и преступному миру. Хоть и немного, но обидно.
